- Сейчас я на секунду включу фонарик, засекайте свет и идите в этом направлении. Упретесь в стену. Окунайтесь с головой, как в бывшем бассейне "Москва" (кто знает), и пролезайте в дыру. Идите гуськом по коридору. Через пятьдесят шагов - осторожно, крутой спуск, а там уже свет. Идите, вас ждут. - И добавил предусмотрительно: - Кто подберет в воде оружие, сразу получит в лоб.
Захлюпала вода, послышалось рядом дыхание. Я наудачу выхватил из темноты Гошину руку, туго завернул, даже немного хрустнуло.
- А ты куда?
- На волю, командир, - объяснил прерывисто дыша. - Сам ведь сказал.
- Ты здесь останешься. Тебе, Гоша, век воли не видать.
Мимо шли в темноте, торопясь к свету, его бойцы, не обращая внимания на нашу свару. Равнодушные к судьбе командира.
- За что?
- За "козла", помнишь? Я тебе обещал: ответишь. Ты меня, борца за справедливость, посмел обозвать мерзкой блатной кликухой! Оставайся здесь, не прощу.
"Козла" бы я пережил. Я ему девочку в лапах Махмуда не прощу.
- Подними ножку, - скомандовал я, ткнув ствол в его лоб, попал даже в темноте, - опусти ручку.
- Нет, командир! - взвыл Гоша, когда я застегнул наручники на его лодыжке и кисти. - Ты ж сам говоришь - за справедливость. Все так говорят.
- Преувеличивают, - сказал я и скрылся под водой.
Нет, конечно, не в "козле" дело. И не только в девочке. Просто - место его здесь.
Я вынырнул, растерся майкой, оделся.
Вдали еще слышались дробные, сбивающиеся шаги и радостные восклицания, постепенно затихающие.
Теперь главное дело - деньги. Когда-то в этих Пещерах обосновалась банда некоего Сабира, устроила здесь склад оружия и склад денег. Банду я развалил, оружие забрал, а деньги взял не все, только на текущие расходы...
Я освободил фонарик от изделия № 2, перекурил и отправился за добычей.
Через сколько-то шагов свернул в боковой проход и - долго ли, коротко ли, то вверх, то вниз, то ползком, то на четвереньках, то ругаясь, то пугаясь - добрался до дубовых дверей, посеченных осколками гранаты моих прежних боев.
За дверьми осмотрелся: все, как с год назад. Та же мебель, те же паласы на полу. Те же зеленые армейские ящики с натяжными замками, с деньгами внутри.
Я снял скатерть со стола, сложил на нее много-много пачек всякой-разной валюты, завязал узлом и забросил за спину.
Тяжело. Но приятно. Особенно приятно, что бандитские деньги, отобранные у людей, вернутся людям. И в конечном итоге, отчасти, пойдут на борьбу с теми же бандитами. Это даже как-то грело спину - не только гнуло.
И, наверное, потому обратный путь - с деньгами, с целым мешком - я проделал довольно легко, хотя приходилось их порой и волочить за собой, и пропихивать в дыры, и перебрасывать через провалы.
У выхода из горы меня ждал Пилипюк, забрал узел, взвалил на плечо.
- О, то ж гарно! Мабуть, миллион.
- Мабуть, поболе, - обиделся я.
Мы вышли на шоссе. Рядом с моей машиной стоял автобус.
- Все там? - спросил я Пилипюка.
- Уси.
- Все нормально прошло?
- Воны теперь як котята ласковы. Сейчас кушают. - Он усмехнулся и забросил мешок с деньгами в машину.
- Товарищ полковник, "Беспощадный" на связи.
- Слушаю.
- Вертолет идет на город. Сбивать? Стоп! Белый флаг выкинули. Парламентеры.
- Ну пусть садятся. Им же хуже.
Вертолет сделал круг, завис над площадью, заполняя ее гулом и вихрем, от которых шарахнулись в стороны кроны старых лип, затрепетав листвой. Закипела в фонтане вода, побежала по ней бурная рябь. Молодые мамаши и старые бабушки подхватили своих чад и вместе с ними рассыпались по дворам, как спугнутые ястребом квочки.
Вертолет осторожно, недоверчиво присел на три точки. Пилот сбавил обороты, но двигатель не гасил. Лопасти винта перепахивали горячий воздух, напористо вращались, готовые в любую секунду вздернуть машину в воздух.
Штурман (или кто там?) откинул дверцу, выкинул трап. По нему ссыпались на брусчатку добры молодцы в брониках и касках, охватили вертолет полукругом, демонстративно держа автоматы наперевес. Второй полукруг, числом и радиусом поболе, образовали наши ребята. И оружие тоже не прятали.
И вот неловко спустились на нашу грешную землю четыре ВИПа (или четыре ВИПы, не знаю, как правильно, надо при случае Ляльку спросить), а за ними скатилась лохматой лысею щей собачонкой персона помельче - Наобум Лазаревич. Вся группа (один из них в генеральском наряде) нерешительно, в окружении охраны двинулась к зданию городской администрации. Наобум суетился меж них, забегая вперед, все что-то ябедничал.
- Чего забыли, хлопцы? - радушно приветствовал прибывших Пилипюк, шагнув навстречу.
Майор отстранил его, козырнул, представился министром обороны города.
- Видите, видите... - зашептал Наобум. И обратился к Майору: Прекратите ваши издевательства. К вам прибыли полномочные представители из Центра, - напугал.
- Нам необходимо встретиться с администрацией города,- сказал один из представителей. - С Губернатором, Мэром, с начальником городской милиции.
- Что касается Губернатора и начальника милиции, бывших, то это сложно. Они скрылись от правосудия и объявлены нами в розыск. А с Мэром пожалуйста. Его вчера судили, но он пока еще в следственном изоляторе. Можем проводить.
- Вы видите, вы видите? - опять застонал Наобум. - Это переворот, узурпация.
От встречи с Мэром ВИПы почему-то дружно отказались, и их проводили ко мне.
Прибыли: представитель администрации Президента, член Комитета по правам человека, армейский генерал (Генштаб МО) в смешной фуражке и заместитель министра ВД Светлов - мой старый друг, мой верный враг. Последний делал вид, что не только видит меня впервые, но и вообще меня видеть не желает.
- Чай, кофе? - приветливо предложил я важным гостям.
- Как-нибудь в другой раз, - предусмотрительно отказался за всех член правового Комитета. Комитетчик, стало быть.
- Что вас привело ко мне, господа?