- Прости меня, мне нельзя рисковать - за мной люди. Много людей.
- Скажите, что нужно сделать?
- Меня убить.
- Это я с удовольствием. А еще?
- Потом скажу, в Замке. Поехали под наше любимое одеяло.
- Вот, - сказала Юлька в дверях, - вспомнила. Входит муж в спальню... - И заплакала.
Стратегия и тактика
С раннего утра к Волгину пришел с заявлением некий гражданин Пичугин. К заявлению была приложена медицинская справка о наличии у данного гражданина следов побоев, полученных накануне вечером. В заявлении указывалось на неправомерные действия участкового Хмелева, лейтенанта милиции, выразившиеся именно в нанесении зарегистрированных врачом Извековым побоев и в реальных угрозах.
Надо сказать, что это было первое заявление такого рода.
Волгин заявителя принял и попросил участкового Хмелева, лейтенанта милиции, представить ему материалы на гражданина Пичугина, если таковые имеются.
Таковые имелись. В значительном количестве.
- Ну что ж, - сказал Волгин, ознакомившись и с теми, и с другими документами. - Формально вы, гражданин Пичугин, правы. Придется возбудить два уголовных дела. На нашего сотрудника Хмелева...
Пичугин удовлетворенно кивнул и высказался в том смысле, что он на это и рассчитывал.
- ...И на вас, гражданин Пичугин.
Немного задержался с реакцией, моргнул, икнул, спросил:
- А на нас за что же? Мы же - пострадавшие. От руки представителя власти.
- А на вас вот на каком основании. - Волгин веером пролистнул подшитые бумаги. - Шесть заявлений от соседей на ваше хулиганское поведение, справки о побоях, нанесенных вами матери, жене и дочери. Вот служебная записка участкового Хмелева о том, как он отбил у вас младшую, девятилетнюю дочь, которую вы проиграли в карты и везли к своим партнерам. Вот докладные о проведении с вами соответствующих профилактических бесед, на которые вы не реагировали. Вот просьба трудового коллектива о привлечении вас к ответственности за распитие спиртных напитков на рабочем месте и последующие дебоши в цеху и в конторе. Вот копии квитанций штрафов за нарушение правил поведения в общественных местах... Ну и хватит, пожалуй. Словом, каждый из вас получит свое. Участковый, правда, меньше, а вы, гражданин Пичугин, гораздо больше. - И Волгин вызвал следователя, распорядился написать постановление о возбуждении уголовных дел.
Пичугин несколько растерялся, увял.
- А это... гражданин начальник милиции, сколько же ему будет?
- Ему? Думаю, не больше года. Условно. Да, пожалуй, суд вообще признает его действия правомерными. Он ведь пытался защитить от вас других людей, в том числе и ваших родственников, которых вы избиваете систематически.
- А это... мне?
- А вам много больше. Сейчас с этим очень строго. Бытовые преступления жестоко караются. Как немотивированные.
- Не... какие?
- Немотивированные. Сейчас поясню. Вот, - заявление поднял, четвертого числа вы ударили жену сковородой по голове, а когда она упала, нанесли ей несколько ударов ногой, сломав три ребра и нос. За что?
- А чего она?
- Ну-ну: чего она?
- Ну, она это... сказала мне обидное.
- Что именно?
- Вот точно не помню. Вроде: ноги вытри. Или нос, не помню.
- Считаете, гражданин Пичугин, что за такое невинное замечание нужно ломать ребра?
- А чего... она?
- А когда вам набили, извините, ваше лицо за издевательства над беззащитными людьми, - обидно?
- Ничего не понял, - признался Пичугин. - Нельзя, что ль, теперь и жену поучить?
- Выходит, нельзя.
- К Сергееву пойду. Пожалуюсь и на вас.
- Не советую. Он вас уже не выпустит. А если узнает, что вы мать чуть не изувечили, под горячую руку застрелит. Было уже такое.
Пичугин поскреб за ухом.
- Беспредел? - спросил. - И кому жаловаться?
- Некому.
- Что ж делать? Не бить их, что ли?
- Подумай. Сейчас закон такой: как ты, так и тебе. С тобой еще мягко обошелся Хмелев. Я бы тебе ребра-то поломал. Вместе с носом.
- Так и дальше будет?
- Обязательно.
Пичугин вздохнул, спросил разрешения забрать заявление, вышел.
Хмелев его ждал за дверью, взял за грудки, ударил спиной в стену:
- Ты можешь писать на меня, меня могут уволить, но каждый раз, когда ты кого-нибудь тронешь, я буду являться к тебе, как на работу. И буду метелить тебя, сволочь, так, что ты у меня ходить разучишься, ползать будешь. Понял?
- Вообще-то понял. Больше не стану. Смысла нет. Удовольствие себе дороже. Но в газету на тебя напишу. И на Сергеева тоже. Можно?
- Можно.
Немного лирики.