- Тильки гуторь по правде, - попросил Пилипюк, - а то опять мордой об капот. Один раз, последний. - И протянул ему рацию...
- Малюта, Малюта, передай Ване. Наблюдаю колонну. Стоят на двадцать втором километре, оправляются. Бойцов очень мало, все туфта, пустые машины, один груз. Допрашивают Прыщавого. Серый пистолетом грозит. Но мужик, вижу, держится. Отнекивается всей силой. Все, по машинам. Прыщавого сзади Серого посадили, пошла колонна. Встречайте. Конец связи.
- Вот так, да? - задумался на минуту Ваня. - И в городе, по моим сведениям, у него ни хрена людей нет. - Краска залила лицо, потому что подумал - какими же малыми силами разделался с ними Серый!
Да, Ваня, последний шанс у тебя. Последний шаг. К пропасти или от нее.
- Чечены готовы?
- Да, они автобусом через Лебяжий лог подъедут, легковые той дорогой не пройдут. А своих я Кривым болотом, тропой выведу.
- Действуй, Малюта. Не знаю, надо ли тебе говорить: если Серого не доставишь, вместо него с тобой разговор будет.
- Со мной не будет, - улыбнулся Малюта.
Тут он правду сказал. В любом случае. Уж если Серого не возьмет, неужели к Ване вернется? Больно надо. "Я в других стрелять люблю. А когда в меня - не нравится".
Через несколько минут Ваня, стоя у окна, наблюдал, как из терема в узко раскрытые ворота уходила в лес цепочка боевиков. Которые в касках, которые в бронежилетах. И вооружены по-разному: кто с автоматом, кто с помповым ружьем. Не кому что нравится, а кому что досталось. После первого боя с оружием напряг был, основное вооружение Ваня на город нацелил.
Последний боевик скрылся в лесу. Распрямлялась примятая ботинками трава. Покачивалась, затихая, крайняя ветка. Снова защелкали спугнутые большим количеством людей птицы.
Ваня спустился вниз.
Губернатора не было, спал где-то. У пустого камина сидел Семеныч, в задумчивости смотрел в его закопченное нутро.
Семеныч отказался руководить операцией. Наверное, из-за принципов. Ваня не настаивал. Не то чтобы принципы уважал, просто учитывал до нужной поры. Когда город вернем, Серого повесим, тогда и с Семенычем отношения скорректируем.
Ваня сел за стол, положил перед собой рацию.
- Что загрустил, полкаш? Детство босоногое вспомнил?
- Прикидываю, Ваня.
- Чего это? Как половчее слинять?
- Прикидываю - как дешево вам продался.
- По цене и товар, - Ваня зло усмехнулся.
- Не скажи, - Семеныч тоже улыбнулся, но презрительно, к себе. Продешевил я. Что от вас поимел? Ну дом построил - и без вас бы осилил. Ну дачку в хорошем месте соорудил. В общем-то опять же без вас управился бы. Ну "мерс" приобрел. А на хрена он мне, служебная "Волга" была, своя на ходу...
- Внука хорошо пристроил, - продолжил счет Ваня, опять же со смешком. Ему суть разговора ни к чему, ему вывод нужен. Да поскорее, чтобы не опоздать с ответом. Поторопил: - Вот интересно, Семеныч, когда Санька твой подрастет и узнает, какой ценой он человеком стал, помянет тебя добрым словом, а? Скажет, мол, молодец дедок мой, безвинных сажал, виновных отпускал...
- С бандитами дружился, - добавил Семеныч в тон.
- Ты бандитами-то не бросайся, - оборвал его Ваня.
- А ты что - политический? - Семеныч прямой человек, относительно. Идейный борец? - Он встал, отодвинул кресло, подошел к окну.
- Я-то почище тебя буду, - сказал ему в незащищенную спину Ваня. Я-то всегда одной партии верен был. Туда-сюда не бегал.- Пересилил себя, встал, подошел к Семенычу, положил руку на плечо. - Не печалься, полкаш. Похвалит тебя твой внучок за дела твои.
- Это главная моя вина, - уронил Семеныч. - То-то и беда. Смотри-ка, что мы творим: землю родную грабим, продаем ее всякой нечисти, а дети наши и внуки гордятся нами, похваливают, благодарят. Ох и дорого же я заплатил. За всякую дрянь мелкую неизмеримо большего лишился.
- Ты про честь свою? - усмехнулся Ваня.
- И про нее.
- Я ее у тебя не покупал. На хрена мне она сдалась?
- Это верно, Иван Петрович. Тебе и своя-то ни к чему. Только странный это предмет: продать можно, даже дорого. А вот обратно не купишь. Ни за какие деньги. Ладно, хватит политграмоты. Не нужен этот разговор. Такое не словами решают. - Это чуть ли не угрозой прозвучало. - Что там у тебя слышно, стратег?
- Тебе какая печаль? - грубее, чем хотелось бы, отозвался Ваня. - Ты от дела отстранился.
- Не справимся мы с Серым. Попомни мое слово, когда он тебя к стенке поставит.
- Рядом с тобой.
- Не надейся, Ваня. Знаешь, почему он победит?
- Ты мне моральный кодекс не читай.
- Тебе Уголовный больше нравится? Имени Сергеева? Скоро ознакомишься.
- Ты что, Семеныч, мышь дохлую съел?
Семеныч, не ответив, снова уселся в кресло перед камином, помолчал:
- Ладно, говори. Что на дороге придумал? Я проверю.
Ваня все это легко терпел. Потому что знал - не долго. День-два еще, в любом случае. Ваня вообще с отработанным материалом не церемонился. Для него человек существует, пока он нужен, пока из него пользу можно взять. Сейчас как раз такой случай был.
- В узком месте, на повороте, ребята дерево большое поперек дороги повалят. А перед ним мину заложили.
- Какую еще мину? Откуда?
- Сами сделали.
- Представляю, - усмехнулся Семеныч, - что твои криворукие смастерили. Как сами-то не взорвались. Умельцы.
Ваня и на эти язвительные слова не обратил внимания.
- Да вот сумели. И с расчетом. Взрыватель на большой вес рассчитан. Машина Серого над миной пройдет, а под танком та сработает.
- И Серый между деревом и танком застрянет, так хочешь?
- Так сделаю.