Путанин выхватил из рук парня автомат, в два прыжка догнал Юрика, вскинул оружие.
- Не надо! - завопил тот. - Я ей не впер. Я не успел...
Путанин нажал спуск. И держал прыгающий в руках автомат, пока не опустел магазин. Тело Юрика превратилось в кровавое месиво.
Подошел здоровенный парень, забрал оружие, сменил магазин, усмехнулся:
- Сколько патронов пожег. Я б его одним пальцем удавил.
"Вот я и стал убийцей, - подумал журналист. - Убил безоружного человека. Не в бою. Не защищая жизнь или честь. Из мести. Из чувства справедливости".
Много лет спустя, когда перед его взором опять вставала та страшная картина, когда он видел голые дергающиеся ноги Ольги, ее нежное тело, зажатое меж двух грубых, грязных, беспощадных мужиков, когда он видел ее избитое лицо, искусанные груди - тогда на помощь измученным чувствам приходила другая картина: искаженное ужасом и болью лицо Юрика, его вздрагивающее под хлесткими ударами пуль тело, его брызжущая из паха, живота, головы кровь, куски его плоти, разлетающиеся лохмотьями в стороны. И его труп - только что живого негодяя, полного злой силы, - безразличный ко всему на свете, не опасный уже никому. Неспособный получать удовольствие, причиняя людям боль, страдание, унижение... И Путанин ловил себя на мысли, что ему иногда становится легче.
Неужели Сергеев был прав?
- Вы были правы, Алексей Дмитриевич, они перехватили их у поворота на Липовку. Пытались узнать у журналиста о наших планах. Ну и с девушкой...
- Вы успели? Все сделали как надо?
- Конечно.
- А журналист?
- Молодцом. Двоих мы сняли сами, а третьего он. Выхватил у Антона автомат и раскрошил насильника.
- И правильно сделал, как думаете?
Операция "Феликс"
Вечер выдался хлопотливым. Поэтому целиком послушать лекцию старого бабника и кобеля профессора Кусакина мне не удалось. Меж всяких мелких дел я время от времени заезжал в возрожденный Дом культуры и был вынужден довольствоваться лишь фрагментами яркого выступления выдающегося литературоведа перед молодежью.
Дом культуры имел ужасный вид. Запущенный, заброшенный, дикий. Как в свое время в церквах устраивали то склады, то мастерские, то овощехранилища, так и в наше - кто только не пользовался этим Домом.
Правда, сегодня на обшарпанном фасаде висел красивый плакат или, точнее, афиша, намалеванная кем-то из наших воинов. Большие буквы: "Лекция о любви и сексе". Буквы поменьше: "Выступает проф. А.И.Кусакин". Самые маленькие: "Приглашается вся желающая молодежь. Вход бесплатный". А рядом с этими буквами два рисунка - сердце, пробитое стрелой, с каплей крови и Купидончик с луком, крылышками и голой пипиской.
Желающей молодежи собралось навалом - хлебом мы город обеспечивали, а вот насчет зрелищ пока отставали.
Публика по составу была разная: и наивная, и нахальная, и дурная, и агрессивная. Но присутствие наших парней делало ее одинаковой сдержанно-ироничной.
В руках - банки с пивом, в зубах - жевательные резинки.
Профессор вышел на авансцену, откашлялся в кулак и начал:
- Вы, жвачные! А ну прекратить: с вами профессор беседует- не хер собачий.
Начало хорошее. Многообещающее, во всяком случае.
- Друзья мои! Наша милиция заставила меня прочитать вам лекцию о самом главном в жизни человека: о любви. Подчеркиваю - человека. Кто не согласен - может убираться вон. - Помолчал. Подождал. Никто не захотел отказаться от звания человека. - Любвей на свете много. К Родине. К матери. К своему делу. К мужчине или, наоборот, к женщине...
Тут меня дернула за рукав возникшая сзади Лялька и кивнула: на выход.
На самом интересном для меня месте прервала - о любви к женщине.
Вернуться на лекцию мне удалось в тот момент, когда какая-то робкая домашняя девчушка подняла руку и дрожащим от смущения голоском спросила:
- Скажите, пожалуйста, профессор, чем отличается любовь от секса.
- Знаю - да не скажу, - буркнул профессор. - Каждый из вас, если повезет конечно, узнает эту разницу в свое время.
- А вы? - выкрикнул какой-то бритый наголо парень. - А вы как узнали?
- Как узнал? - Кусакин сделал вид, что задумался, вспоминает. - В молодости я был страшный кобель. Девчонок у меня было без числа. И всяких блондинок и брюнеток не счесть, шатенок и того больше. Худенькие, полненькие, веселые, умные и глупые. Глазки - у какой карие, у какой синие. - Он перевел дыхание. - И что мы только с ними не вытворяли!.. В свободное, конечно, от основных занятий время. И так пробовали, и этак, и совсем по-другому. И все вперемешку. Хорошее было время. Но, признаюсь, начало мне это немножко надоедать. И девочки разные, и способы - а вроде выходит все одно и то же.
Аудиторией профессор овладел. Слушали его взахлеб. Особенно: про "и так, и этак, и по-всякому".
Я, честно говоря, рассчитывал совсем на другой его подход к молодежи. Учитывая профессию Кусакина, я полагал, что он очарует бесшабашную молодежь вечно красивыми сказками о любви из жизни литературных героев, с их чистотой и глубиной чувств.
А он? Кобель он, правда, старый.
- И вот, представьте, встречаю я одну милашку. Ну ни то ни се. Ни блондинка, ни брюнетка. Ни красавица, ни дурнушка. А вот зацепила меня чем-то. Появилась к ней какая-то неизъяснимая тяга. Думается о ней. Грустится иногда. Девчонок своих побросал. Только о ней мечтаю. Начал приударять. Обычно день-два - и победа. А тут нет - не дается. Но чтоб я отступил!.. - Гордо оглядел зал. - Затащил-таки я эту милашку в постель и...
Зал замер.
- ... И вот тут-то я понял, чем отличается любовь от секса. Надеюсь, и вы когда-нибудь поймете.
- А дальше?
- А дальше - вот уже пятьдесят лет с этой милашкой балуюсь. Живем в любви и согласии. Детей наделали уйму. Очень красивых, кстати. Об одном жалею. Что не сразу ее встретил. Если б сразу - мы б уже бриллиантовую свадьбу отметили.
Тут опять перерыв. От Волгина нарочный примчался.
Вернулся через полчаса, думал, разбежались все - ан нет, еле в двери протиснулся.
- Вот вам, парни, скажу, - продолжал молотить неугомонный профессор. Не обделяйте себя. По поводу женских прелестей. Иные думают, что это только попка да грудки. А ведь как много, кроме этого, в женщине прекрасного! Задумайтесь: глаза, голос, жест, движение ресниц, от которого исходит теплое дуновение. А нежный запах юной кожи? - от него голова кружится и совершаются глупые или героические поступки. А походка? Красиво идет женщина, играя бедрами, подрагивая полной грудью, на плечах колышутся волны волос - и хочется следовать за ней на край света. А как она смеется! Как блестят при этом ее влажные белые зубки из-за свежих алых губ. А волосы? Это песня, это душистое легкое облако, дурманящее, сводящее с ума настоящего мужчину. А характер! Иную женщину можно только за характер любить или ненавидеть всю жизнь.
Но ведь вы же козлы. Вам это недоступно. Для этого нужно иметь не только... ребра, но и фибры. А у вас их нет.
Легкий ропот недовольства выразил несогласие с такой оценкой.
- Козлы, козлы! Докажу сейчас. Вот, не далее как вчера вечером вышел я прогуляться перед сном, подышать свежим воздухом, по сторонам поглазеть. И вижу - идет девушка, сплошной восклицательный знак! За один взгляд ее можно отдать всю жизнь. И несет эта красавица две тяжеленные сумки. И никто из вас не догадался предложить ей свою мужскую помощь. Мало того, что это вежливо и культурно, это ведь прекрасный повод для знакомства. И никто этим поводом не воспользовался. Все пропустили свое счастье... Кроме меня, конечно.
- И вы завязали с ней роман? - затаенно спросила домашняя девчушка.
- Завязал, - гордо ответствовал старый кобель. - Но, к счастью, почти сразу мне стало известно, что эта необыкновенно совершенная девушка секретарша нашего самого большого милицейского начальника.
Неосторожно ведет себя профессор. Да еще в дикую чащу леса со мной собрался.