— Так ведь есть работы, для которых не нужно образование, — заметила я.
— Ага, на рынке торговать, и ради вшивых двух тыщ зарплаты еще и хозяина — хачика обслуживать! — скривилась она.
— Слушай, Лен, — возмутилась я. — Ну что за национализм! И среди хачиков, как ты говоришь нормальных людей столько же, сколько среди русских! И подонков столько же!
— Ты, я смотрю, жизни вообще не нюхала, — снисходительно сказала Ленка. — К любому хачику устраиваешься на работу — то что он тебя трахает — это подразумевается.
Я подумала, после чего сказала:
— Лен, ты только не обижайся, ладно? Я просто понять хочу. То есть — работать у хачика и трахаться с ним — для тебя недостойно, так?
— Ой-ей-ей! — заносчиво сказала она. — Никак хочешь меня в мою работу проституткой ткнуть?
— Лен, но ведь это из огня и полымя. Ведь раз ты тут работаешь, значит это для тебя нормально, так? Но там бы тебя один хозяин трахал, а тут — сколько клиентов, а?
— Дура ты, — устало сказала она. — Тут — никто не знает. Пришла, обслужила, получила деньги и ушла. А раз никто из знакомых не знает — так никто не может и обвинить меня, ведь так?
Тут явилась замотанная в полотенце профессорская дочь, ныне проститутка.
— О чем базар? — осведомилась она. — Я Оксана.
— А я Маша, — представилась я.
— Ясно, — кивнула она. — Ленка, а ты чего ревешь — то?
— Ничего, — отвернулась к окну курносая.
— Тогда иди Гульчитайку подними, а то мать приедет — опять она под раздачу подпадет.
Ленка молча поднялась и ушла, старательно пряча лицо.
На пороге она остановилась и сквозь слезы сказала:
— Мне вчера на заказе замуж выйти предложили, так что недолго я вас терпеть буду, вот!
— Иди ты, — заржала Окси, — ты у нас после каждого заказа замуж выходишь!
— Ну вас! — истерично крикнула та, выбегая из комнаты.
Может я и правда дура и чего — то не понимаю? Я увидела, что Ленка оставила на столе свое простенькое серебряное колечко, положила на него руку и быстренько прошептала заговор на удачу.
Окси тем временем залезла в холодильник, шкафчики, микроволновку и скривилась:
— Опять пицца! У меня уж изжога от нее.
— Не хочешь — не ешь, — заметила я.
— Да уж, — вздохнула она. — Выбор простой. А ты чего у нас, новенькая?
— Господь с тобой! — испуганно открестилась я. — Я тут так, проездом. Сестра я Иркина.
— Ааа, — протянула она.
На кухню зашла прехорошенькая татарочка в ночнушке — явно Гульчитайка. Маленькая, пухленькая, с длинными черными волосами и огромными глазищами.
— Новенькая, что ли? — с порога спросила она у меня.
— Сестра мамкина! — ответила за меня Окси.
Гульчитайка тут же потеряла всякий интерес.
— А сама мать где? — тревожно спросила она.
— В газету говорят уехала, — понизив голос ответила Окси. — Скоро будет, так что давай бегом собираться. Ленка, сучка, уже и ванну приняла, и накрасилась, и причесон сделала, а нам с тобой сейчас опять от матери влетит.
— Ох, — передернула Гульчитайка плечами. — Тогда я в ванну!
— Давай, только по-быстрому, а не как всегда на пару часиков.
— Да уж понятно! — Гульчитайка бросила тревожный взгляд на часы и скрылась в дверях.
Жизнь в этом притоне кипела. А я сидела, смотрела на все это и ловила себя на мысли — а ведь я не вижу ничего ужасно развратного. Если честно — я боялась, что тут дым коромыслом, по углам трахающиеся парочки, наглые и опасные мужики так и норовят погубить случайно забредшую душу. А тут все как — то очень по — семейному.
В дверь позвонили, Ленка понеслась открывать, и вскоре на кухне появился еще один персонаж — ушастый блондин простецкого вида лет тридцати пяти.
— Новенькая? — осведомился он.
— Старенькая, — буркнула я.
— Материна сеструха, отстань! — строго прикрикнула на него Окси.
— Понял, не дурак, — кивнул персонаж.
— Это Серега, наш водитель, — пояснила Окси и принялась дальше прорисовывать линию губ.
— А чё, где мать? — поинтересовался водитель, наливая себе чай.
— Скоро будет, — ответила Окси и поморщилась — карандаш дернулся и нарисовал на верхней губе зигзаг.
Тут в дверях послышался скрежет открываемого замка, вошла Ирка и с порога строго спросила:
— Елки! Все готовы?
— Готовы! — мрачно ответила за всех Окси.
— А Гульчитайка в ванной все еще! — наябедничала Ленка.