Осознавая неизбежное отцовское наказание, он начал горе свое запивать водкой. Как-то сидел он с неизвестным ему человеком, с которым познакомился в увеселительном доме, и в полупьяном состоянии признался об израсходованных отцовских деньгах. И попросил совета: каким бы образом оправдаться перед отцом?
Неизвестный знакомый тотчас же высказал мнение, что лучше всего написать отцу письмо о том, что деньги им нечаянно потеряны, что он находится в отчаянном положении и не знает, что делать. Самому же ему следует с подворья скрыться и пожить покуда в увеселительном доме.
Полезный совет этот был принят с восторгом. Молодой человек переселился в увеселительный дом, кутил как хотел и как умел, не вспоминая более о том, что ему нужно явиться к отцу.
В приятном препровождении времени деньги расходовались быстро, и касса молодого человека дошла до восьми рублей. Это заставило его наконец призадуматься. В одно прекрасное утро он встал очень рано, сел у открытого окна и загрустил о своем положении. Тут он увидал на улице своего знакомого незнакомца, с которым раскланялся. Он пригласил его в трактир пить чай. За чаем он убедительно попросил его узнать, что делается в номере и нет ли к нему писем.
Незнакомец за это не взялся, но дал слово познакомить его с одним отчаянным сводчиком рекрутов, за исполнение которого ручался головой. Напившись чаю, они отправились к сводчику. Тот расспросил обо всем молодого человека, оставил его покуда у себя в квартире пожить, пообещав улад ить дело в скором времени.
Оставим покуда несчастного промотавшегося молодого человека во власти сводчика, а сами заглянем в дом его отца, который, по получении письма, тотчас призвал к себе приказчика и отправил его в Москву со строгим приказанием привезти сына.
Приказчик, приехав на подворье, узнал, что сын его хозяина пропал. Он сразу уведомил обо всем своего хозяина и испросил от него разрешения обратиться о розыске к начальству.
Получив разрешение, он явился к начальнику с покорнейшей просьбой. Тотчас было дано приказание отыскать молодого человека.
Молодого человека нашли в квартире сводчика, в пьяном виде в ту самую минуту, когда его хотели уже отправить в какой-то город, чтобы отдать за какое-то семейство мещанина в рекруты.
Часть седьмая
Рассказ 26
В Москве в некоторых отдаленных от города местах, как-то: в Даниловке, в Драгомиловской слободе, в Новой деревне, у Креста, на Конной, в Черкизове, в Тверской-Ямской и других, имеются постоялые дворы. Они содержатся разнородными промышленниками из крестьян и из мещан, а записаны большей частью на имена солдаток. На этих постоялых дворах стоят извозчики и пускают на ночлег нищих и странников, среди которых нередко укрывают ся бродяги, не имеющие убежища.
Очень часто на этих постоялых дворах отыскивались преступники, укрывавшиеся тут в зимнее и осеннее время; летом же подобные люди ночуют в ямах на полях и по лесам в кустарниках в окрестностях Москвы - за Тверской и за Семеновской заставой, за Даниловским кладбищем, в Сокольниках, в Марьиной роще, в Алексеевском, в Богородском, близ Черкизова, за Рогожской заставой подле кладбища и за Симоновым монастырем недалеко от Кожухова. В этих местах я нередко находил людей весьма порядочных, но которые так уж сроднились с пьянством и другими пороками, что перестали осознавать бесполезность своей жизни. Вот вам пример.
Раз в июле месяце, часа в 3 утра, шел я за Симоновым монастырем по Камер-Коллежскому валу и увидел во рву человека, который лежал точно мертвый и, казалось, был сброшен с вала.
Я сошел вниз и убедился, что он еще жив. Человек этот был в солдатской шинели, в брюках и сапогах, но без галстука и фуражки. Стаи мух и мошек облепили его лицо, наползли в открытый рот, а на руках виднелась запекшаяся в царапинах кровь. Я согнал с лица мух и стал приводить его в сознание. Он сначала только мычал что-то, не открывая глаз, наконец взглянул и сказал:
- Не мешай, дай выспаться, я ужо угощу тебя: у меня есть деньги.
В это время подошли двое проходивших мимо мужиков и подсобили мне поднять его на ноги. Тут он немного очнулся и, посмотрев на меня дико, спросил:
- Что нужно?
На мой вопрос: кто он? - отвечал:
- Несчастный капитан, скитающийся по свету и существующий в нем для получения от великодушных особ милостыни.
Мужики рассмеялись.
- Где вы живете? - спросил я.
- А разве вы не видите где: вот здесь! - и он показал рукой на то самое место, где лежал.
Мужики еще пуще рассмеялись.
- Здесь жить нельзя, - сказал я.
- Где же мне жить еще, как не на открытом воздухе? У меня нет никаких средств, а здесь денег за ночлег не берут. Поэтому-то я и расположился ночевать в этом месте, зная, что нахожусь вне всякой опасности от врагов. Да, впрочем, им у меня и украсть-то нечего, разве только картуз, который мне подарил один лавочник ради Христа.
- Если у вас нет средств к жизни, то почему же вы не постарались поместиться в какое-нибудь благотворительное заведение?
- А как бы я мог это сделать, когда у меня нет вида?
- Почему же вы называете себя капитаном, если у вас нет вида? Кто же вам поверит на слово, что вы точно капитан, а не кто другой?
- В том-то и дело, что без вида всякий может сказать про меня, что я бродяга. У меня был вид с небольшим замечанием: "Впредь никуда не определять", но это не беда, а вот беда, что мой вид кому-то понадобился и его вытащили у меня, у пьяного, в кабаке из голенища сапога.
- Очень жаль, капитан, что вы поддались слабостям и дошли до такого крайне дурного положения.
- Да, это правда. Я вижу, что вы сочувствуете мне, как благородный человек. Но позвольте вас спросить: что бы вы сделали, если бы были на моем месте? У меня нет и никогда не было никакого состояния; родных я не имею, знакомых - тоже, знакомых, конечно, таких, которые были бы в состоянии помочь мне. А мне эта помощь была особенно нужна в то время, когда я был исключен из службы. Находясь в такой крайности, я решился явиться в Москву и просить милостыню, для того чтобы только не умереть с голода. Находясь в совершенно безвыходном положении, я заставил себя втянуться в пьянство: я знал, что этим я скорее достигну моего спокойствия - то есть умру.
- Капитан, - сказал я, улыбнувшись, - вы мне спросонья говорили, что хотели бы угостить меня. У вас есть деньги?
- Да пожалуй, что и есть. Я вчера получил от одной вдовушки-старушки рубль серебром, чтобы помянуть ее покойника-мужа. На похоронах-то его я наелся и напился даром, поэтому эти деньги у меня и уцелели.
Он вытащил из-за голенища замасленный изорванный платок, вынул из него рубль и показал мне:
- Как он теперь мне кстати, на похмелье!
Он отыскал в крапиве свой картуз и попросил одного из мужиков помочь ему подняться на вал. Оттуда он посмотрел вниз и сказал:
- Как это я вчера не убился до смерти! Сейчас только припоминаю, что шел я в Тюфелеву рощу, чтобы угостить там двух бродяг-дезертиров, и не дошел до них. Они, я думаю, дожидались меня, потому что я им обещал прийти к ним ночевать и привести с собой одного моего знакомого, пописухина, отставного секретаря из какого-то суда, умеющего хорошо составлять фальшивые виды, которые для этих господ теперь необходимы: оба они недавно бежали из острога, где содержались под именем бродяг - они убили богатого еврея и обокрали какого-то мужика старосту.
- У вас, капитан, отличное знакомство, - сказал я.
- Да, вы правду сказали. Находясь в таком незавидном положении и скитаясь по разным захолустьям, невольно познакомишься с этим народом, а в особенности в пьяном виде. Впрочем, какое мне дело до них, кто бы они ни были: я за их разбойничество отвечать не стану. Знакомство это не прочно, ибо я готов не только их, но и всякого другого выдать руками, если это будет необходимо. А участвовать в их делах я не могу.
И он тотчас стал рассказывать.
- С этими людьми я познакомился в кожуховском кабаке. В то время я был очень пьян и у меня были деньги. Не зная, кто они, я сел с ними за один стол. Они пили пиво, а я приказал подать себе водки и пустился в разговоры с буфетчиком. О чем я говорил, припомнить не могу, но помню точно, что один из моих соседей начал спрашивать у меня - где я служил, почему не нахожусь в богадельне, и советовал мне лучше землю пахать, нежели ходить по миру. Не имея надобности скрываться, я рассказал им о себе со всей откровенностью. Рассказ мой, должно быть, им понравился: они потребовали еще две бутылки пива и пригласили меня выпить с ними. Дальше, уже не помню, каким образом, я очутился вместе с ними в Тюфелевой роще, в какой-то ветхой сторожке, на соломе.
Проснувшись довольно рано, я стал припоминать моих спящих товарищей, одетых довольно порядочно.
Я подумал: зачем они притащили меня сюда и что они сами за люди? Один из них проснулся и, видя, что я не сплю, спросил:
- А что, капитан, хорошо ли тебе было спать и что ты видел во сне?
- Да ничего не видел, - отвечал я, - не помню. Я даже не помню и того, как я попал сюда.
- Мы тебя притащили, ты очень полюбился и мне, и товарищу моему за твою откровенность. Ты вчера был очень пьян, и мы пожалели оставить тебя в поле.
- А что за беда, - сказал я, - мне не в первый раз пришлось бы ночевать под открытым небом. Случалось иногда спать и под дождем, а теперь погода хорошая, теплая - спи, где хочешь.
- Но если на тебя на спящего-то наткнутся полицейские, тогда ведь, пожалуй, что и возьмут.