— Не спеши, — и улыбнулся обезоруживающе. У Лены весь пыл прошел. — Вместе пойдем, хорошо? Поговорить надо.
— Я все слышала, — призналась. — И все понимаю.
— Даже так? — улыбка спала. — Сдаю, значит, не заметил, что ты не спала.
— Вы, правда, мой дядя?
— Правда.
— Уверены?
Мужчина зыркнул на нее и усмехнулся:
— Ты не только в мать, ты еще и в отца… Твоя сестра, Надя, хранит в шкафу старую женскую сумочку.
Лена насторожилась — видела она ее: коричневая, потертая. Но откуда о ней мог знать полковник?
— В ней письма Яну, твоему отцу, с теми подробностями, что не оставляют сомнений. А еще вещи, которые принадлежали Марте: пудреница, блокнот, открытка с видом Каунаса — ее родного города. Эту открытку дарил ей твой отец, а привез и отдал ему ее я. Не спрашивай, откуда я знаю, что в сумке — ответа не будет. Но если доведется, посмотри — убедишься.
— Доведется. Мне теперь еще больше хочется познакомиться с отцом. Где он?
— Под Москвой. Заведующий хирургическим отделением.
— Получается я ехала не к нему, а от него. Странно.
— В жизни много странностей.
— Наша с вами встреча одна из них.
— Давай на «ты» племянница. Привыкай, не чужие. Если что… Всякое бывает — мой позывной "ноль шесть". Запомни. Я всегда помогу тебе, только постарайся, пожалуйста, выжить. Я не могу взять тебя с собой, потому что не знаю, что будет там, дома, и буду ли вообще.
— Здесь я больше пригожусь. Меня, конечно, не учили, как товарищей Санина и Дроздова — сама училась и кое-что могу.
— Запомни данные: Минск. Цветочная двенадцать. Костюхов Павел Валерьевич или Николин переулок семь — пять: Ставро Арина Ильинишна. Скажешь: "от ноль шестого". Они поймут, помогут. Гродно: Семеновская пятнадцать Лопухов Василий Севостьянович. Могилев: Конюхов переулок два Лапишинская Аделаида Адамовна. Запомнила?
— Да.
— Повтори.
Девушка повторила без запинки, не заметив одобряющего взгляда мужчины. Она никогда не жаловалась на память, слету запоминая даты, события, лица, страницы текста, и принимала это за норму. Но Банга явно восхитился ее «даром»:
— Я знал, что ты удивительная, — заулыбался. Девушка гордо расправила плечи: похвала вызвала уверенность, что не такая уж она никчемная. — Тогда запоминай дальше: Барановичи: Можух Семен Фадеевич — Кузнечная десять — двадцать два. Альмеш Аркадий Исакиевич — Лесная восемь.
— Запомнила. Кто эти люди?
— Те кто с нами. Те, кому можно верить, к кому можно без оглядки доверится, обратиться в любую минуту. Это сейчас очень ценное качество — верность.
— Намекаете на предательства?
— Этого будет предостаточно, — кивнул. — Человеческая натура слаба. Запоминая дальше: Пинск…
Информация оказалась очень важной. Тогда Лена еще не понимала всю ее ценность, но предполагала, что Артур Артурович не зря сдает ей адреса и проверенных людей, и старательно запоминала.
К подходу к аэродрому девушка имела более тридцати адресов и фамилий людей в разных городах и поселках, которые могли помочь, прикрыть, обеспечить.
Видя, что пора рассредоточиваться и начинать операцию, понимая, что после уже не придется сказать друг другу и слова, попрощаться, полковник взял Лену за плечи и развернул к себе:
— Я рад, что нам все-таки довелось встретиться. Я горжусь тобой и верю, ты…
— Оправдаю, — заверила, думая, что именно этого и ждут от нее, но мужчина грустно улыбнулся:
— Главное — выживи, обязательно выживи.
— Выживу. Мы встретимся.
— После войны…
— Соберемся всей большой семьей…
— И больше не расстанемся.
Ни слез, ни глупых речей, обычных при расставании — только щемящее желание изменить и встречу и ее продолжение, где каждый пойдет своим путем. И взгляды — глаза в глаза, которые говорят больше, чем хотелось бы.
Береги себя. И прости меня.
Все хорошо. Все правильно. Я не маленькая, понимаю.
Мне жаль, девочка. Не так все должно было быть.
Хоть так случилось.
Все еще будет. Должно быть.
Будет. Я найду вас.
Я найду тебя. Только выдержи, продержись. Тебе не обязательно лезть на рожон.
Папе привет. Скажите — я горжусь им, я его люблю.
Банга сдержал желание обнять девушку — провел по щеке ладонью и ушел за Васечкиным и Летуновым.
Вот и все. Миг встречи, и будто не было ничего.
— Лена, остаешься здесь, — сказал Николай и махнул бойцам, уводя их вправо, в обход.
Девушка пошла следом, пригибаясь и стараясь не шуметь. Не было ни страха, ни эмоций в принципе — их словно сдали в ломбард до более подходящих времен. И только осознание: теперь она не девочка-комсомолочка — она боец отряда партизан, боевая единица, которой нет скидок на пол и возраст, и быть не может. Она как все, со всеми. Их долг — ее долг, один на всех, от края Родины до края. Сантименты, страхи, все то, что было и могла себе позволить школьница — в прошлом. И в будущем, но том, которое они должны отвоевать у фрицев. Она должна. Для себя, для близких, для тех далеких, что живут сейчас и тех, кто будет жить после.