Я увожу к отверженным селеньям,
Я увожу сквозь вековечный стон,
Я увожу к погибшим поколеньям…
Входящие, оставьте упованья.[27]
Ли Льюис, прижав плечом телефонную трубку, позвонил в службу обслуживания номеров. Он ждал минуту, вторую, осторожно разминая поврежденную челюсть, затем со злостью ударил по рычагу и набрал номер портье.
До этого репортер побывал за пределами Штатов всего один раз. Ну два, включая медовый месяц на Ниагарском водопаде, но это не считается. Канада не считается.
Он отлично помнил ту поездку. Лондон, осень 1977 года. Двухнедельный отпуск вместе со своей девушкой. Она была помешана на «Секс пистолз» и всем британском. Когда группа распалась после концерта, данного в Сан-Франциско в 1978 году, она со слезами на глазах сказала, что в ту ночь умер рок-н-ролл. Он был рад распаду группы. Вскоре после того как Сид убил Нэнси роковой ночью в отеле «Челси», отношения Льюиса с той девушкой постепенно сошли на нет.
И та поездка ему не понравилась. Конечно, Биг-Бен и Букингемский дворец были роскошны. Они катались в ярко-красном двухэтажном автобусе, фотографировались с настоящим бобби и видели панков, слоняющихся вдоль Кинг-роуд. Но все время шел дождь; отель, где они ночевали, был маленьким и грязным, а еда — именно этого он не мог ни простить, ни забыть — просто дерьмовой.
Париж оказался не лучше. Брауни вчера устроила ему бурный вечерок, и все, чем он мог похвастаться на данный момент, были синяки на лице, пара нечетких фотографий и похмелье.
Гостиница находилась в самом центре квартала красных фонарей. В маленькой душной комнате было всего одно окно, выходящее в грязный переулок, который местные проститутки использовали в качестве места для секса, а бродяги — как туалет. Разумеется, кондиционера не было, и Льюис стоял перед немыслимым выбором: либо терпеть вонь и стоны с улицы, либо потеть всю не по сезону жаркую ночь. Счета оплачивала редакция, но этот факт был слабым утешением. Ничто не могло оправдать то, что горячая вода заканчивалась в восемь часов утра, или то, что еду переставали подавать после девяти часов вечера. Ничто не могло оправдать то, что никто не брал трубку, когда он всего лишь хотел заказать чертову чашку кофе.
Льюис швырнул телефонную трубку на место и натянул джинсы и рубашку с надписью «Джорджтаун», которую несколько лет назад забыл у него сын кузины. Схватив ключи, он вышел в коридор так быстро, как позволяла его больная нога, и спустился вниз по лестнице, покрытой грубым ковром с комочками грязи.
— Чем вы здесь только занимаетесь, клоуны?! — разъяренно начал он, заворачивая за угол к стойке портье. — Я уже… — Он замолк. Никого не было. В маленькой захламленной комнатке, располагавшейся за конторкой, никого не было. На коммутаторе мигало около шести вызовов. Куда, черт возьми, все подевались?
Нахмурившись, репортер вернулся к подножию лестницы и остановился. Дверь в конце коридора была приоткрыта, изнутри доносились голоса людей и звук работающего телевизора.
Льюис открыл дверь и увидел, судя по изношенным шкафчикам и переполненным пепельницам, комнату для персонала. Под потолком висел маленький телевизор, а на экран, разинув рты, уставились портье, коридорный, повар и официант. Также там находились — судя по их нарядам — две девицы, работавшие на прилегающей улице.
Любопытство пересилило негодование, и Льюис шагнул в комнату. На экране показывали репортера, стоявшего перед стеклянной пирамидой у входа в Лувр.
— Что случилось? — спросил он в воздух. Те несколько фраз, которые он приготовил для того, чтобы попросить постирать его рубашки, были бесполезны.
Портье взглянул на него с легким удивлением и беспомощно пожал плечами, дав понять, что английский тоже не сильно поможет.
— «Джоконда», «Мона Лиза», — не оборачиваясь произнесла одна из проституток с легким акцентом. — Ее украли.
Стоявшая рядом с ней девушка кивнула, и Льюису показалось, что он заметил скатившуюся по ее щеке слезу.
— Украли? Когда?
— Вчера, во второй половине дня. Но полиция объявила об этом только несколько часов назад.
— Кто это сделал?
— Он. — Девушка ткнула в экран тонким пальчиком, украшенным кольцом.
Льюис взглянул на телевизор и вздрогнул, разглядев зернистое изображение.
— Он? — Внезапно стало трудно дышать. — Ты уверена?
— Oui[28], — ответила девушка с легкой злостью в голосе.
Льюис не стал ждать новой информации. Выскочив в коридор, репортер взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, почти не обращая внимания на боль в бедре. Тяжело дыша, он долго пытался открыть номер, царапая ключом дверь, пока наконец не попал в замочную скважину. Раскидав в стороны пустые маленькие бутылки из-под виски и грязные салфетки, Льюис лихорадочно высыпал на пол пачку черно-белых фотографий, чтобы иметь возможность видеть все.
— Вот! — Он с торжествующим видом схватил один из снимков. — Я знал!
Это было чистое золото; сенсация, о которой он всегда мечтал. «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон пост» — он сможет выбрать любое место работы. Льюис включил мобильный и набрал номер, не обращая внимания на оставленные ему сообщения.
— Редакция, — прощебетал женский голос в трубке.
— Марси, это Ли. Ты еще там. Хорошо.
— Ли, где, черт возьми, ты был?! — рявкнул голос. — Мы постоянно оставляли тебе сообщения. Случается самое невероятное событие со времен Иисуса, а наш единственный находящийся в Париже сотрудник отправляется в самоволку… — Пауза. — Ты трезвый?
— Расслабься, Марси, я уже занимаюсь этой историей, — заверил Льюис. — И делаю успехи.
— Неужели? Что у тебя есть? — Судя по голосу, он ее не убедил.
— О, ничего особенного, — небрежно бросил Льюис, с улыбкой глядя на снимок. — Всего лишь фотография главного подозреваемого, целующего особого агента ФБР Дженнифер Брауни в ночь перед ограблением. Интересно, сможетли Бюро отвертеться от этого.
— Ли, — выдохнула Марси, — по-моему, я тебя люблю.
Хриплый голос Арчи, рассыпанный по скатерти с цветочными узорами пепел и пара пустых бутылок были единственным напоминанием о прерванном вчера отмечании успеха. Открытие Бессона определенно разрушило всю праздничную атмосферу.
Том не был уверен, что именно они обнаружили. Как могло случиться, что картина, которую Лувр оберегал столько лет, оказалась подделкой? Неужели они не знали?
— Это что, лучшая фотография твоей физиономии, какую они смогли достать? — фыркнул Арчи, когда на телевизионном экране снова появилось лицо главного подозреваемого. Кирк развернул стул и сидел на нем верхом.
— Думаю, сняли с видеокамер в Лувре, — зевнул Том, спавший этой ночью урывками. — Честно говоря, я поражен, что они тянули до утра, прежде чем сделать заявление. — Том открыл окно, чтобы впустить немного свежего воздуха и хоть как-то проснуться.
— За это время они передали информацию каждому полицейскому, солдату, пограничнику, контролеру и портье, до кого только смогли дотянуться, — объяснил Дюма, нерешительно подержав в руках стакан с остатками виски на дне и наконец поставив обратно с выражением отвращения на лице. — Пока мы не вернем картину на место, тебе лучше не показываться.
— Мы ничего не вернем на место, пока не спасем Еву, — отрезал Том.
— Ты уверен, что все еще беспокоишься о Еве? — спросил Дюма.
— Что ты имеешь в виду?
— Может, дело в твоих отношениях с Майло? В том, что ты не можешь дать ему выиграть?
Том фыркнул.
— Нет. Но даже если бы ты был прав — какая разница, если мы ее все равно вернем?
— Разница в том, что картина не игрушка для вас обоих, — настаивал Дюма. — Я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось.
— Ты считаешь, что это игра? — без тени улыбки спросил Том.
— Вы соперничали, работая на меня, — вызывающе уставился на него Дюма. — После того как вы оба ушли, ничего не изменилось. С чего бы сейчас ситуации быть иной?
Бессон вмешался, деликатно кашлянув.
— Я хочу забрать картину к себе и провести еще несколько тестов.
— Хорошо.
Том сел, зло пожав плечами. Правда была втом, что он не хотел, чтобы верх одержал Майло. Но ведь это не делало спасение Евы менее важным и не означало, что они должны все бросить.
— Возьми с собой Джей-Пи, раз уж он так беспокоится за ее сохранность. И не забудь про «Мадонну с веретеном».
— Она почти закончена, — заверил его Бессон. Мобильный Тома зазвонил. Он криво ухмыльнулся и поднес телефон к уху.
— Хочешь поздравить меня?
— Нужно поговорить, — холодным деловым тоном произнес Майло. — У Триумфальной арки. Ты и я, в десять утра.
И повесил трубку.
— Назначил встречу? — Арчи потянулся за сигаретой, обнаружил, что пачка пуста, и с досадой скомкал ее.
— Только он и я.
— Как он тебе показался?
— Раздражен, — ухмыльнулся Том.
— Не возражаете, если я к вам присоединюсь?
Дженнифер подняла взгляд от газеты и прищурилась — от солнца не спасали даже солнцезащитные очки.
— Комиссар Ферра? — В ее голосе сквозило удивление. — Я думала, мы договорились на полдень.
— Договаривались.
Он сел за ее столик и заказал эспрессо. Маленькие карие глаза Ферра выглядели больными и усталыми. Двое мужчин стояли, прислонившись к припаркованной напротив кафе машине без специальных опознавательных знаков, и внимательно наблюдали за ним. Видимо, сотрудники Ферра.
— Что пишут?
Он кивнул на подборку свежих номеров англоязычных газет, которые Дженнифер разложила на столике перед собой и на стуле слева. На каждой был кричащий заголовок: «„Мона Лиза“ пропала», «Похищен шедевр да Винчи», «„Джоконда“ украдена — снова».
И в каждой газете пять-шесть страниц было посвящено подробному освещению событий, с фотографиями самой картины и резни в тоннеле. Крушение поезда, унесшее двести жизней, и самоубийца, взорвавший себя в начальной школе на Среднем Востоке, оказались, соответственно, на седьмой и восьмой полосах.
— Пишут, что вы возглавляете расследование, — улыбнулась Дженнифер. — Поздравляю.
— Пока возглавляю. — Ферра вздохнул и положил фуражку на стол, так что значок был повернут к нему квадратной частью. — Двенадцать погибших. «Джоконда» похищена. Лувр взорван. Перестрелка на улицах Парижа… — Он замолчал, словно пораженный чудовищностью произошедших вчера событий. — Дело, подобное этому, требует результатов. Немедленных результатов. Иначе… Bonjour, Madame Guillotine[29]. — Он красноречиво рубанул по одной ладони ребром другой.
— Вы из-за этого пришли?
— Я пришел поговорить.
— В таком случае я должна позвонить в посольство.
Конечно, Дженнифер ожидала расспросов. Не могла не ожидать. В конце концов, именно она первая предупредила их о Томе. Просто она договорилась с дежурным офицером посольства не разговаривать ни с кем без адвоката. Опять же офицер обещал, что директор ФБР позвонит ей, но пока звонка не было.
— Это не официальный допрос, а просто… разговор коллег, — заверил ее Ферра. — Вне протокола.
— Не бывает так, чтобы совсем вне протокола, — сухо заметила Дженнифер.
— Ну, я ничего не записываю, и здесь только вы и я. — Последовала пауза, во время которой Ферра потирал блестящий козырек фуражки пальцем. — Дело ваше, но вы можете помочь.
Дженнифер глубоко вздохнула. Она и так переживала из-за того, что вчера случилось.
— В газетах пишут, что в днище бронированного фургона была дыра. Это правда?
— Да, там была дыра, — подтвердил он.
— И вместе с тем взорваны двери? Вам это не кажется странным?
— У вас есть предположения?
— Том упоминал кое-кого еще. Вора по имени Майло. Он сказал, что собирается украсть картину только для того, чтобы Майло не добрался до нее первым.
— Мы знаем Майло и знаем, на что он способен, — согласился Ферра. — К чему вы ведете?
— К чему веду? Два вора. Две кражи. Один попадает в фургон снизу, второй взрывает двери.
— Возможно, — кивнул Ферра, и по выражению его лица Дженнифер догадалась, что он не исключал такой вариант событий.
— Я знаю Тома. Он ни при каком раскладе не может быть виновен в том, что случилось в Лувре или в тоннеле. В деле замешан кто-то еще.
— Криминалисты изучают каждый сантиметр обоих мест преступления. Если кто-то из них был там — мы об этом узнаем.
— Вопрос в том, кто добрался до картины первым.
— Это первый вопрос, — сказал Ферра, встретившись взглядом с Дженнифер. — Второй касается вас.
— Меня?
— Вы знаете Кирка, не так ли?
— Конечно.
— Как вы встретились?
Она покачала головой.
— Простите, но эта информация засекречена.
Она не готова была без разрешения Грина углубляться в детали знакомства с Томом даже не для протокола, поскольку это касалось дела «двойного орла».
— Вы друзья. — Это было утверждение.
— Нет, — возразила она, почувствовав очередной укол в сердце при напоминании о предательстве Тома.
— Нет?
— Когда-то были, возможно, — согласилась Дженнифер. — Сейчас просто знакомые.
— И все же вы ужинали с ним два дня назад.
Ферра определенно отлично подготовился к беседе, и Дженнифер не нравилось ни направление разговора, ни то, как изменился его тон. Она понимала, что теперь нужно отвечать вдвойне осторожно.
— Я уже говорила, — ее тон был ровным и сухим, — мы столкнулись друг с другом. Он обещал помочь в моем расследовании. Мы давно не виделись. Я предложила встретиться за ужином, чтобы поговорить. Не знала, что он собирается меня подставить.
Пауза.
— Вы знаете человека по имени Ли Льюис?
Дженнифер скрестила руки и откинулась на стуле. Этот разговор все меньше напоминал дружескую беседу, которую обещал Ферра; его скучающий тон и манера собирать невидимые пылинки с формы, словно комиссар едва слушал, ничуть ее не обманули.
— Да, и вам прекрасно это известно.
— Журналист позвонил мне этим утром. У него есть любопытный взгляд на ваши отношения с Кирком.
— У нас с Кирком нет отношений, — возразила она. — А Льюис лжец, который готов придумать все, что угодно, ради статьи.
— Он утверждает, что у него есть фотографии того, как вы… целуете Кирка.
— Целую! — фыркнула Дженнифер. — Если он считает, что это поцелуй, значит, у него еще хуже с головой, чем я думала. Мы всего лишь прощались. Не больше. Вам нужно понять: Льюис всегда готов представить все хуже, чем есть на самом деле. Это его работа.
— А вам, агент Брауни, нужно понять, — вздохнул Ферра, поймав ее взгляд, — что чем больше я узнаю, тем меньше мне все это нравится. Мы разослали описания Кирка и Майло, но все, что мне точно известно на данный момент, — человек, похожий на Кирка, угнал фургон, принадлежащий фирме по обслуживанию кондиционеров. Фургон позднее был использован для проникновения на территорию внутреннего двора Лувра. Двора, в котором благодаря вашему вмешательству конвой готовился эвакуировать «Джоконду» в безопасное место, если потребуется. И потребовалось. Теперь, после того как картина пропала, я узнаю, что вы с Кирком ужинали вместе накануне ограбления, а судя по фотографиям, вы с ним больше чем просто знакомые. Продолжать?
— Нет, пока я не позвоню в посольство. — Выражение лица Дженнифер стало жестким, она ни на секунду не отводила глаз от собеседника. — Мы можем продолжить эту милую дружескую беседу, когда они пришлют кого-нибудь сюда.
— Отличная идея. — Ферра взмахом руки подозвал своих людей к столику. — Почему бы вам не попросить их встретиться с нами в участке.
— В участке?
Ферра бросил на стол перед Дженнифер наручники, одно кольцо которых обрамляло улыбку «Моны Лизы» на фотографии в газете. Полицейские встали по обеим сторонам от Дженнифер, предупреждая попытку к бегству.
— Дженнифер Брауни, — произнес Ферра, — вы арестованы по подозрению в соучастии в краже «Джоконды».
Существовала цитата из Наполеона, которую Том едва помнил; что-то о том, что от великого до смешного — один шаг. Сюда эта фраза подходила как нельзя лучше.
Триумфальная арка, конечно же, производила сильное впечатление. Квадратная, опирающаяся на землю, словно горилла на свои кулаки, она обескураживала и давила. Она говорила о победах, одержанных на дальних полях сражений, о грохоте копыт и ног, об опьяняющей абсолютной власти, о крови и жертвах. И в самом ее сердце — покоящаяся под гигантским триколором Могила Неизвестного солдата, любимая и удобная жертва войны, облаченная в синее пламя Вечного огня.
И в то же время это был огромный памятник тщеславию одного человека. Наполеон, Осимандий[30] своего времени, вырезал в камне свое имя и список своих побед, тщетно надеясь, что их не занесет песок времен. Невероятная причуда невероятных размеров, обреченная попытка сымитировать военное величие Древнего Рима, ставшая ограничительным столбиком в центре крупнейшего в Европе участка дороги с круговым движением.
Том, в солнечных очках и выцветшей бейсболке для маскировки, поднялся на смотровую площадку сразу же, как только запустили лифты. Вместе с ним наверху оказалась толпа японских туристов — все, как один, в непромокаемых накидках с изображением Микки-Мауса, несмотря на яркое солнце. Майло приехал на следующем лифте, видимо, специально пропустив Тома перед собой. Казалось, он был один, хотя нельзя было утверждать, что никто из ранних посетителей Триумфальной арки не являлся его подельником.
— Привет, Феликс.
— Майло, — кивнул Том.
— Великолепный вид, не так ли?
Майло стоял в пяти футах перед Томом, обе руки в карманах черного пальто. Том давно не видел его. Майло, казалось, немного похудел, стали заметнее морщины в уголках глаз и на лбу, возможно, волосы чуть поредели. Но все же он на удивление мало изменился. Зеленые глаза все еще сверкали, словно лед под лучами солнца, бескровные губы складывались в тонкую, почти насмешливую, улыбку, плечи были расправлены. Он не сделал ни малейшей попытки замаскироваться, впрочем, с какой стати? Не его лицо украшало первые полосы газет по всему свету.
— Только отсюда можно по-настоящему оценить уникальную симметрию Парижа: Елисейские поля с одной стороны, бегущие, подобно вышедшей из берегов реке, к Триумфальной арке, и авеню де ля Гранд Армэ — с другой, движущаяся маршем к арке Дефанс.
Когда Майло вытянул руку, указывая на горизонт, Том мельком увидел его часы, редкий экземпляр 1950 года, «IWC Марк 11», разработанные и выпущенные для британских военно-воздушных сил. У Майло была модель «Nо T», выпуск которой был прекращен сразу же после того, как британские власти узнали, что люминесцентная маркировка радием на циферблате радиоактивна. Достаточно необычный, но, с точки зрения Тома, абсолютно подходящий выбор для Майло — сочетание элегантности, точности и изящества вкупе с таящимися в глубине опасностью, насилием и, возможно, смертью.
— Ну что, поговорим немного? — спросил Том.
— Чего ты ждешь от меня? Поздравлений? Ну что ж, отличная работа, — отрывисто произнес Майло. Вломиться в движущийся грузовик — это что-то новое, даже для меня. А теперь верни мне мою картину.
— Получишь ее, как только я получу Еву.
— Маленькую сучку Квинтавалле? — рассмеялся Майло. — Ты только этого хочешь?
— Хочу доказательство того, что она жива, — потребовал Том. — Прямо сейчас.
Майло недовольно пожал плечами и вытащил мобильный.
— Дайте ее к телефону, — приказал он, прежде чем передать трубку Тому, выжидательно подняв брови.
— Ева? Ева, это ты?
— Том? — Она говорила слабо и испуганно, и радость Тома от звука ее голоса оказалась весьма недолговечной.
— Ты в порядке? Он тебя не тронул?
— Помоги мне, Том. Сделай то, что он говорит, и помоги мне. — Ева захлебнулась рыданиями.
Майло забрал у Тома телефон и оборвал вызов.
— Ты слышал, она жива, хотя не могу сказать, что невредима.
В груди Тома клокотала ярость.
— Если ты хоть пальцем ее тронул, я…
— Не понимаю, почему ты так волнуешься, — рассмеялся Майло. — Я слышал, ты бросил ее. Разбил маленькое сердце. Как думаешь, если бы я поймал тебя вместо нее, пришла бы она сюда?
— Я обещал, — возразил Том; насмешка Майло задела его за живое. Однажды он подвел Еву и не собирался делать это еще раз. — Тебе не понять.
— Вероятно, нет.
— Зачем она тебе? — напрямую спросил Том.
— Страховка. То, что мне нужно, — «Мона Лиза».
— Для чего? О краже говорят по всем каналам. Шумиха нужна, чтобы продать копии, сделанные Рафаэлем, не так ли?
Майло медленно кивнул, и выражение его лица подтвердило догадку Тома и Арчи о его плане.
— Да. Но существует лишь один способ удостовериться в том, что в их подлинности никто и никогда не будет сомневаться.
— Уничтожить оригинал, — пораженно выдохнул Том.
— Клиенты, заинтересованные в сделке, не потерпят каких бы то ни было сомнений, — кивнул Майло. — Особенно если учитывать цену. Я должен быть уверен, что «Мона Лиза» больше никогда не будет выставлена в Лувре.
— Да хоть самокрутку из нее делай, мне плевать! — рявкнул Том. — Мне нужна Ева.
— Я знаю одно место, промышленный парк. Можем произвести обмен там, сегодня ночью.
— Ну да, — расхохотался Том. — Тихое глухое место, где ты сможешь спокойно убить меня. Нет, обмен произведем при дневном свете и в людном месте. Знаешь проезд Жоржа Помпиду?
— На реке? Конечно, — кивнул Майло.
— Встретимся там. В полдень. Я бы сказал тебе приходить одному, но знаю, что ты этого не сделаешь. Просто помни: мы оба можем выйти из этой ситуации с выгодой. Никому не нужны неприятности. Не всегда должен быть один победитель.
— Договорились. — Майло протянул руку. — Я не забыл, что между нами существует долг чести, долг крови. Тебе нечего бояться.
Том неохотно пожал ему руку.
Невидимый для обоих мужчин, лифтер, стоявший на другой стороне смотровой площадки, говорил по телефону.
— Здравствуйте. Вы занимаетесь кражей из Лувра? Хорошо. Передайте, пожалуйста, сообщение комиссару Ферра. Думаю, я видел одного из тех, кого вы ищете.
Оглянувшись, Дженнифер подумала, что все камеры предварительного заключения одинаковы, — не важно, в какой стране находятся. Узкая комната. Железная дверь с маленьким окошком для наблюдения за задержанным и выдачи еды. Кровать с тонким огнеупорным матрасом. Безжалостно яркий верхний свет, который никогда не выключается. Цветовая гамма колеблется в пределах оттенков зеленого или синего, в основном для того, чтобы благоприятно влиять на потенциально психически нестабильных или склонных к жестокости заключенных.
Дженнифер не собиралась доставлять полиции какие бы то ни было неприятности, несмотря на грубое обращение Ферра. По меньшей мере пока. Как только появится представитель посольства и информация дойдет до ФБР, Ферра придется действовать по официальным каналам. Ей нечего скрывать, она не сделала ничего плохого. Это он должен научиться играть по правилам.
Дженнифер проводила время, размышляя о Томе и событиях последних сорока восьми часов. Чем больше она узнавала о том, что на самом деле произошло в Лувре и тоннеле, тем больше склонялась к мысли, что, вероятно, Том не солгал о причинах, побудивших его похитить «Мону Лизу». Конечно же, это не являлось оправданием кражи или того, что он воспользовался Дженнифер для осуществления своего плана, но объясняло, почему он это сделал и кто на самом деле в ответе за гибель людей. С учетом всего этого Дженнифер чувствовала себя виноватой из-за того, что так быстро выдала его. Тот факт, что Том предвидел, как она поступит, делал ситуацию еще хуже.
Она повернула голову к двери, услышав стук смотрового окошка. В образовавшемся проеме показалась карие глаза. Затем окошко захлопнулось, послышался звон ключей и скрежет замка, возвещавший о том, что кто-то пришел за ней. Наконец-то.
Чувство облегчения было недолговечным. Вместо того чтобы обеспечить подкрепление кавалерией, посольство, видимо, решило прислать бойскаута. Перед ней стоял заметно нервничающий рыжеволосый парень, с лицом, покрытым шрамиками от прыщей и бритвенными порезами. Сотрудник посольства выглядел так, словно только что закончил университет. Он подпрыгнул, когда дверь захлопнулась за его спиной, с ужасом посмотрел сначала на заскрипевший замок, а затем на висящую под потолком лампочку. Видимо, первый раз в жизни оказался в камере. Класс.
— Э… агент Брауни? — запинаясь, произнес посетитель, теребя ремень портфеля. — Билл Кендрик. Я из посольства.
— Вы не торопились.
— Мы… э… у нас сейчас не хватает людей.
Что ж, это объясняло как его опоздание, так и уровень опытности.
— Вы пришли, чтобы освободить меня?
— Это не так просто. — Он беспомощно улыбнулся.
— Все, что нужно, — телефонный звонок. Куда уж проще.
— Все достаточно запутанно.
— Не для меня. — Дженнифер сердито тряхнула головой.
— О краже трубят все СМИ. Невозможно включить телевизор или взять газету и не наткнуться на сообщение об этом. — Голос Кендрика звучал практически восторженно. — Сегодняшняя «Американ войс» собирается опубликовать материал с утверждением, что вы с Кирком любовники. Очевидно, у них есть фотографии.
— У Льюиса на меня зуб. Фотографии ничего не доказывают. Я уже объясняла это Ферра, но комиссар ничего не желает слышать. Он просто хочет показать своему начальству, что делает успехи в расследовании. На самом деле — впустую теряет время. В конце концов, черт возьми, есть протокол! И нигде не сказано, что можно, опираясь только на интуицию, арестовывать агентов ФБР, находящихся при исполнении.
Кендрик неловко кашлянул, перед тем как ответить.
— На наш Госдеп давит правительство Франции, убеждая сотрудничать в этом расследовании. Прослушивание телефонных переговоров, задержания и обыски, наблюдение со спутника. Думаю, не стоит уточнять, что это включает в себя допрос и, при необходимости, задержание граждан США.
— Вы звонили в ФБР? — Дженнифер начала уставать от уклончивой манеры общения Кендрика. — Свяжитесь с директором Грином. Он может за меня поручиться.
— К сожалению, мне не удалось связаться с директором Грином.
Он виновато пожал плечами, опустив глаза в пол, словно бы готовясь сказать еще что-то. Внезапно Дженнифер стало нехорошо от осознания того, что Кендрика отправили сюда вовсе не для того, чтобы добиться ее освобождения. Он был послан, чтобы передать ей сообщение. Грин, будучи, как всегда, политиком, дистанцировал себя, почувствовав скандал.
— Я говорил с его заместителем, Тревисом. По его словам, с двадцать первого апреля вы находитесь в официальном отпуске и ваше прибытие в Лувр не было санкционировано ФБР.
— Мне было велено информировать директора Грина, и никого, кроме него, — возразила Дженнифер, чувствуя, как стены камеры начали сужаться. — Он не был доступен, и я оставила ему сообщение. Чего они хотели от меня? Смотреть со стороны и не вмешиваться?
— Таким образом, с точки зрения ФБР, — продолжил Кендрик, словно не слышал ее, — с двадцать первого апреля вы находились в Париже как частное лицо. Ваш контакт с Лувром, следовательно, был личным делом, о котором они не знали и отношения к которому не имели.
— Бюро меня бросает? — недоверчиво переспросила Дженнифер.
— Посольство, разумеется, обеспечит вам помощь и поддержку, как и любому гражданину США, вовлеченному в полицейское расследование, — успокаивающим тоном произнес Кендрик. По тому, как комфортно он себя чувствовал, употребляя правовые формулировки, Дженнифер сделала вывод, что перед ней выпускник юридического факультета. — Однако, учитывая громкость и политические особенности этого дела, ни мы, ни французское правительство не можем сделать для вас какого бы то ни было исключения. Я рекомендую вам продолжать оказывать всю возможную помощь в расследовании. Надеюсь, скоро ситуация разрешится.
— Надеетесь? — Дженнифер пронзила Билла Кендрика испепеляющим взглядом. — Они прислали вас сюда только для того, чтобы велеть мне щелкнуть каблуками и думать о доме? — Она в отчаянии покачала головой. — Есть ли что-то еще, о чем я должна знать?
Кендрик помедлил, а затем сбросил с себя всю напускную официальность.
— Послушайте, мне скорее всего не следует этого говорить, но французское правительство хочет, чтобы покатились головы, а судя по тому, какое дело выстраивает Ферра, вы будете в числе первых, кто взойдет на эшафот. На вашем месте я бы нашел себе хорошего адвоката. Он вам понадобится.
— Едет! — Дюма указал на «рейнджровер», повернувший на спуск к набережной. Над водой разносилось мерное шуршание покрышек о мостовую.
— Кто с ним? — Том не хотел подходить к берегу слишком близко, прежде чем выяснит это.
— Одна машина на мосту. Вторая припаркована выше, на дороге, — ответил по рации Арчи, наблюдавший за местом встречи с Лебединой аллеи — вытянутого острова, расположенного посредине реки. Том поставил свою моторку как раз напротив. — По два человека в каждой.
— Я так и знал. — Том печально улыбнулся. Майло никогда не стеснялся наливать свинцом игральные кости ради победы. А для одного случая в Макао это было далеко не образным выражением. — Ладно, я пошел.
Передвинув рычаг управления, Том направил лодку в промежуток между двумя плавучими домами, туда, где остановилась машина; мощный двигатель ревел на низких оборотах. Приблизившись к берегу, он переключился на нейтральную скорость и стал ждать. Судно мягко покачивалось на волнах Сены. Майло вышел из передней пассажирской двери.
— Новая игрушка? — окликнул Майло.
— Одолжил на время.
Том прибыл на лодке, потому что она позволяла быстро скрыться, если Майло решит выкинуть какой-нибудь фортель. Он заметил, что сам Майло старается держаться ближе к открытой дверце автомобиля, чтобы иметь возможность скользнуть внутрь, если понадобится. Не в первый раз Тому подумалось, что у них с Майло гораздо больше сходства, нежели различий. Что же заставило мужчин выбрать столь разные дороги в жизни, несмотря на одинаковое начало? Воспитание? Обстоятельства? Интуитивное представление о том, что хорошо, а что плохо, о том, где проходит черта, за которую заступать нельзя? Он не знал. Порой задумывался о том, насколько близко он сам подошел к другому, более темному, на его взгляд, пути.
— Где она?
Задняя пассажирская дверца распахнулась, и Ева полувыбралась, полувыпала на землю. Майло рывком поставил ее на ноги и ухватил за волосы, чтобы девушка не дергалась. На ней была та же одежда, что и в день похищения, но порванная и грязная, правая рука висела на перевязи. Один из людей Майло выбрался из машины через другую дверь и подошел к боссу.
— Что вы с ней сделали? — рявкнул Том; в его голосе смешались злость на бессмысленную агрессивность Майло и беспокойство за Еву, которой было больно и страшно. Глядя на поникшие плечи, на губы, дрожавшие, словно осенние листья на ветру, сложно было поверить, что это та женщина, которую он видел в Севилье гордой и энергичной. На щеке Тома до сих пор горел след от пощечины. Если бы Ева попыталась поднять руку сейчас, та сломалась бы, словно тоненькая ветка.
— Случайность, — пожал плечами Майло. — Выживет.
Том медленно кивнул; в его глазах полыхала ярость. Все, что он мог сделать, — это освободить Еву, обнять и пообещать, что Майло никогда больше не сможет схватить ее. Но он поклялся себе, что однажды Майло заплатит за все.
— Где картина?
Том показал Майло защищенный металлический кейс, в котором лежала копия «Моны Лизы», сделанная Рафаэлем, и кивнул:
— Отпусти Еву.
— Сначала покажи картину, — возразил Майло. — Мне нужно увидеть больше, чем просто коробку.
Том кивнул и подвел лодку ближе к берегу, пока ее нос не оказался всего в нескольких футах от берега.
— Я буду здесь, — понизив голос, сказал он Дюма; двигатель работал на холостом ходу. — А ты просто верни Еву в целости и сохранности.
Кивнув, Дюма взял кейс, осторожно перебрался через расположенные на корме шезлонги и перепрыгнул на берег.
— Стоп, — окликнул его Майло.
Стоявший рядом человек подошел к Дюма и тщательно обыскал, прежде чем пропустить дальше.
— Расстояние достаточное, — крикнул Том. — Покажи ему.
Дюма щелкнул замками на кейсе и открыл, держа на уровне груди. В уголках губ Майло мелькнула улыбка.
— Похоже, мы договоримся.
Дюма закрыл кейс и положил на землю рядом с собой прежде, чем сделать шаг назад. Майло толкнул Еву к Дюма — та споткнулась и чуть не упала, — а затем тоже отступил на шаг. Том чувствовал странную хореографию происходящего, искусный танец с неслышной, но инстинктивно понятной мелодией.
— У нас компания, — внезапно прорезался голос Арчи. — Уходите!
— В лодку! — закричал Том.
Дюма бросился к Еве, но воздух внезапно наполнился воем сирен, и на ведущей вниз дороге появились три полицейские машины без опознавательных знаков. Одновременно с этим из-за соседнего здания показался вертолет.
Взревев, Майло вытащил пистолет и бросился к Дюма, взял кейс с картиной и схватил Еву за запястье. Его помощник разрядил полную обойму пистолета-пулемета в первую из приближавшихся машин, которая тут же свернула в сторону и перевернулась, врезавшись в высокий бордюр. Из следующей машины открыли ответный огонь, пули били в землю под ногами Дюма. Внезапно Майло вскрикнул и поднял вверх кейс. Пули, срикошетив от набережной, проделали три аккуратные дырки в серебристой обшивке.
— Немедленно уходите оттуда! — снова раздался голос Арчи в рации.
— Я не могу бросить Еву.
— Слишком поздно, друг. Уходи, пока можешь уйти.
— Дьявол! — Том врезал кулаком по штурвалу.
Держа на прицеле застывшего в замешательстве Дюма, Майло отступил к машине, бросил в салон кейс с картиной, втолкнул туда же Еву и нырнул следом. Машина стартовала, взвизгнув шинами, вертолет снизился и бросился в погоню.
— Уходим! — позвал Том Дюма, пытаясь перекричать шум.
Дюма развернулся и бросился к лодке; по мосту тек нескончаемый поток полицейских машин, из которых выскакивали все новые и новые люди в форме. Над рекой разливался вой сирен. Справа приближался полицейский катер, на корме которого выстроились вооруженные офицеры. Времени было еще меньше, чем предполагал Арчи.
— Быстрее! — поторопил он.
Дюма был всего в десяти футах от лодки. Но одновременно с окриком Тома воздух прорезала очередь выстрелов, взбив землю под ногами Дюма, мужчина споткнулся и тяжело рухнул на землю, вскрикнув при ударе.
— Вставай!
— Я ранен! — крикнул в ответ Дюма, сжимая ногу. — Уходи. Найди Майло. Не дай им себя схватить.
Том колебался, не желая отступать: после потери Евы и картины еще и бросить раненого товарища… Новые выстрелы со стороны стремительно приближающейся полиции прочертили дорожку по корме, подняв в воздух облачко из набивки шезлонгов.
— Уходи, — скомандовал Арчи по рации. — Пока они тебя не поймали.
С помрачневшим лицом Том включил задний ход — нос лодки погрузился в воду, пока судно отходило от берега, — а затем, развернувшись, дал полный вперед. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что полиция на катере преследует его, что-то неразборчиво выкрикивая в громкоговоритель. Пристань кишела вооруженными офицерами, Дюма уже окружили и надели наручники.
Обороты двигателя увеличились, корпус лодки стал приподниматься над поверхностью — Том пытался держать двигатель под водой. Сквозь рев двигателя Том слышал свист пуль, тонущих в воде подобно брошенным в пруд раскаленным уголькам.
Внезапно он заметил горящую полицейскую машину на берегу. Еще одна лежала на боку, с разбитыми стеклами; ее пассажиры пытались выбраться через полуоткрытые двери. Знакомый почерк.
— Выясни, куда они увезут Джей-Пи, — попросил Том Арчи.
— Зачем?
— Чтобы я мог вытащить его оттуда.
— Это безумие.
— Мы не можем бросить его. Тем более что этого они от меня не ожидают.
— Сперва нужно избавиться от катера.
— Знаю. Встречаемся на мосту Альма, на южной стороне.
Достигнув дальнего края Лебединой аллеи, Том резко бросил лодку на левый борт, заложив крутой вираж вокруг острова и подняв веер водяных брызг. На мгновение он замер под властным взглядом статуи Свободы, а затем прибавил скорость, обойдя остров с другой стороны. Том смахнул с лица водяные брызги и обернулся — удалось оторваться от преследователей. Отлично. Самое главное теперь — держать дистанцию.
Мимо промелькнули сады парка Ситроен, затем мост Бир-Хакейм, справа осталась элегантная Эйфелева башня, блестели стекла припаркованных туристических автобусов. Он знал, что может оторваться от полиции на этом катере, вопрос — надолго ли? Сунув руку в бардачок, Том обнаружил там фонарик, пустую банку из-под пива и веревку. К счастью, она была достаточно длинной для его цели.
Он привязал один конец веревки к штурвалу, а другой — к переключателю скоростей, предварительно пройдя поворот и направив лодку вдоль русла. Обернулся назад — преследователи, как он и надеялся, скрылись за изгибом реки. Еще раз поправив курс, он шагнул на корму и нырнул.
Через несколько секунд полицейский катер с ревом пронесся мимо Тома, едва заметного в мутных водах Сены под мостом Альма. Волны принесли Тома ближе к берегу, и, как только шум катера затих вдали, он выбрался из воды.
— Красивый ход, — задыхаясь, сказал Арчи, подбежав к нему. — Пошли отсюда.
— Ты узнал, где Джей-Пи?
— Центральное полицейское управление, первый квартал. Вероятно, оттуда они руководят всем расследованием.
Внезапная вспышка и отдаленный грохот взрыва свидетельствовали, что лодка в конце концов достигла берега.
— Жан-Пьер Дюма, контрразведка, — соврал Том. Дежурный офицер мельком взглянул на пропуск и кивнул, разрешая Тому пройти. Одним ухом он слушал прижатую к плечу телефонную трубку, а другим — старушку, жалующуюся на шумных соседей. Повезло; если бы офицер решил повнимательнее изучить предъявленное просроченное удостоверение, которое Дюма забыл в пиджаке, то вся маскировка Тома — повседневная одежда Дюма, черная кожаная куртка, джинсы и бейсболка — оказалась бы абсолютно бессмысленной.
Внутри коридоры были заполнены полицейскими в форме и в штатском. Кто-то говорил по телефону, компания офицеров курила прямо под табличкой «Не курить!», с выпущенными поверх брюк рубашками и ослабленными галстуками. Судя по суете, гулу голосов и постоянно звонящим телефонам, последние события изрядно разворошили муравейник. Том нашел пустой кабинет и завершил свой образ стопкой личных дел и рацией, прежде чем двигаться дальше.
— Где находятся камеры предварительного заключения? — остановил Том спешащего мимо полицейского.
— А ты кто такой? — подозрительно нахмурился тот.
— Дюма, ДСТ. — Том снова небрежным быстрым движением показал просроченный пропуск, сделав так, что офицер заметил и торчащую из внутреннего кармана полицейскую рацию, из которой доносилось шуршание радиопомех.
— А, ты, должно быть, ищешь этого агента ФБР. Счастливчик! — подмигнул ему офицер.
— Агента?
— Женщину. Она сейчас во второй комнате для допросов. Решили помариновать ее там немного, прежде чем продолжать. Ну, знаешь, обработать чуть-чуть.
— А, эта. — Том открыл одно из личных дел и сделал вид, что читает его, пытаясь скрыть удивление. — Дженнифер Брауни. Да, симпатичная. — Он улыбнулся офицеру и захлопнул досье.
Как, черт возьми, здесь оказалась Дженнифер? Она арестована? Ее подозревают в причастности к краже? Внезапно он почувствовал легкий укол вины.
— А что с тем парнем, которого взяли на берегу? — с надеждой спросил он.
— Забрали минут пятнадцать назад, — охотно ответил офицер. — Этот мерзавец поймал две пули в ногу, но ваши хотят его допросить на рю Нелатон, прежде чем отправить в больницу. Сказали, что боль освежит его память.
Сердце Тома замерло. Рю Нелатон — пятнадцатый квартал, штаб-квартира ДСТ. Попасть туда невозможно — во всяком случае, без боя. А здесь была Дженнифер.
— А где у вас комнаты для допросов? Я бы лично проверил, действительно ли агент Брауни такая горячая штучка, как кажется по фотографии, — подмигнул Том.
— Прямо и направо. Можешь не торопиться. Она никуда не денется, по меньшей мере в ближайшие лет двадцать, — расхохотался офицер.
Том пытался не вызывать подозрений, пробираясь по кишащим людьми коридорам в указанном офицером направлении; к счастью, все были слишком заняты, чтобы обращать внимание на чужака. Комната для допросов номер два оказалась в дальнем конце здания, рядом с пожарным выходом.
Техник, работающий с аудио и видеоаппаратурой, подскочил и попытался незаметно потушить сигарету, когда Том вошел.
— Жан-Пьер Дюма. — Не останавливаясь, Том мельком показал удостоверение и прошел через темное помещение. Единственным источником света была небольшая лампа над главной панелью управления. — Она может нас видеть? — Он кивнул на Дженнифер, сидевшую за небольшим столом по другую сторону стеклянной стены, опустив голову.
— Нет, пока оно включено, — ухмыльнулся техник. — Электрохромное стекло. Ток делает его темным.
— Слышать она нас тоже не может, так? — Том снял куртку и положил стопку личных дел на стол перед собой.
— Нет, если только не включить микрофон вот здесь, — указал он на переключатель и озадаченно нахмурился. — Это стандартная система. Откуда, вы говорите, вас прислали?
— Я не говорил, — твердо ответил Том, взял со стола полупустую бутылку с минеральной водой и наотмашь ударил техника по голове. — При соприкосновении с черепом стекло издало глухой звук, и мужчина обмяк на стуле, потеряв сознание.
Оттащив его в сторону, Том включил микрофон, помедлил немного… и заговорил.
Дженнифер подняла голову, недоверчиво осмотрела комнату и остановила взгляд на зеркальной панели, вмонтированной в стену.
— Том?
— Да.
— Как ты попал сюда?
— Что ты здесь делаешь?
— А как ты думаешь, черт возьми? — рявкнула Дженнифер, оправившись от удивления. — Они считают, что я твоя сообщница.
Пауза.
— Извини. Я не думал, что они…
— Брось, — оборвала его Дженнифер, подойдя к зеркалу. — Ты только о себе думал. Ты использовал меня, Том. Использовал для того, чтобы заставить их эвакуировать картину.
— Они мне не поверили, — раздался в ответ голос Тома. — У меня не было выбора.
— Вот только сейчас я, а не ты, застряла здесь, именно мне задают идиотские вопросы.
— А Бюро? Почему они тебя не вытащили?
— Хороший вопрос, — печально усмехнулась Дженнифер. — Они считают, что я действовала без одобрения руководства, а потому это не их проблема. Французы подняли слишком много шума, и посольство не может мне помочь в обход официальных каналов. — Ее гнев внезапно уступил место меланхолии. — Я совсем одна.
— Нет, не одна.
— Что ты вообще здесь делаешь? Ты ведь получил картину. Ты ведь только этого хотел.
— Копы поймали Жан-Пьера. Я надеялся вытащить его.
— Дюма тоже в этом замешан? — пробормотала Дженнифер. Она встречалась с Жан-Пьером Дюма вместе с Томом, когда в последний раз была в Париже. Это была не самая приятная встреча — Дюма угрожал арестовать ее за самовольный проход на место преступления, а затем, в определенном смысле, способствовал выдворению из страны. Дженнифер не была уверена, что больше раздражало ее — полустертые воспоминания об этом или тот факт, что агент французского правительства переметнулся на сторону Тома.
Внезапно зеркальная поверхность стала прозрачной. Том стоял прямо перед ней, между ними было не больше фута.
— Я мог бы вытащить тебя вместо него.
— Отличная идея, — фыркнула она, сделав шаг назад. — Давай оба ударимся в бега. Это, конечно же, разрешит все проблемы.
— У нас мало времени, — предупредил ее Том. — Если хочешь попытать счастья с французской законодательной системой — прекрасно. Но ты можешь уйти со мной и помочь выяснить, что, черт возьми, происходит и как все исправить.
— О чем ты?
— Ева все еще у Майло. Я пытался обменять ее на копию «Моны Лизы» сегодня, но полиция, видимо, следила за ним. Именно тогда они поймали Джей-Пи.
— Значит, настоящая картина все еще у тебя? — с облегчением уточнила Дженнифер.
— Да. Только это тоже подделка.
— Невозможно, — недоверчиво произнесла она. — Они сняли ее со стены и перенесли в машину.
— Анри провел несколько тестов. Он утверждает…
— Стоп! — Дженнифер яростно тряхнула головой. — Бессон тоже с тобой работает? С каких пор?
— С самого начала.
— Интересно, хоть кто-нибудь в этом городе был честен со мной? — простонала она.
— Анри считает, что в какой-то момент за последнюю пару сотен лет картину подменили. — Том быстро пересказал соображения Бессона касательно результатов РСФ-теста и следов краски. — Если я не смогу доказать, что в деле замешан Майло, всех собак повесят на меня. Дюма за это посадят. Тебя, судя по всему, тоже.
— Я вообще ни при чем. — Дженнифер тяжело опустилась на стул.
— Правда? А откуда у тебя инвентарный номер «Моны Лизы»?
— Не твое дело.
— Он имеет отношение к расследованию, да?
— Не могу сказать, — упорствовала она.
— ФБР бросило тебя на растерзание волкам, Джен. Ты им ничего не должна. Откуда у тебя этот номер?
Она смотрела на него опустевшим взглядом.
— В любой момент могут прийти люди для продолжения допроса, — напомнил Том. — Каждая секунда на счету.
Дженнифер пожала плечами и тяжело вздохнула. Он был прав. Да и какая разница теперь? Дженнифер быстро рассказала Тому о Рази, Хэммоне и о том, что они обнаружили в его факсе.
— Как он был подписан?
— Никак. Просто «М» в кружке… — Она осеклась; значение этой буквы только что дошло до нее.
— Майло, — подтвердил Том ее догадку. — Ты все еще не видишь? Мы работали над одним и тем же делом, зайдя с разных сторон. Хэммон, вероятно, был одним из покупателей Майло.
— Тогда почему он убит?
— Как только ты будешь на свободе, мы оба сможем это выяснить. Но уходить нужно прямо сейчас.
— Но ФБР…
— Бюро не заботится ни о ком, кроме своей репутации, — нетерпеливо оборвал ее Том. — Тебе некому помочь, кроме меня.
— Если я сбегу, они решат, что мы работали вместе.
— Они уже в этом уверены, — возразил Том.
— Да, но если я останусь, есть шанс, что все обойдется, — упрямилась Дженнифер, не зная, кого пытается убедить — его или себя.
— Шанс? Ты правда хочешь рискнуть следующими двадцатью годами своей жизни?
— Я не это…
— Джен, однажды я доверился тебе, — просящим тоном произнес Том. — И правильно сделал. Теперь ты должна довериться мне, пока никто не пришел и не стало слишком поздно.
— Тогда была другая ситуация, — возразила Дженнифер, чувствуя, что готова уступить.
— Почему? Потому что тогда я был вором, а в этот раз в камере сидишь ты? Мы оба ищем ответы на одни и те же вопросы. Майло — ключ ко всему. Если нам удастся остановить его, оба будем чисты.
Дженнифер колебалась, зная, что Том прав и что выбор предельно прост: довериться системе и остаться в камере либо сбежать и взять судьбу в свои руки. Принять решение оказалось гораздо проще, чем она думала. Дженнифер никогда не была слишком доверчивой.
— Даже если я соглашусь — как ты собираешься вытащить меня отсюда?
Том облегченно улыбнулся:
— Прямо через парадный вход.
Он исчез в глубине комнаты, и через несколько мгновений дверь со скрипом открылась.
— Надевай. — Том кинул ей наручники и натянул на голову бейсболку.
— Шутишь?
— У тебя есть идея получше?
Дженнифер покачала головой и со вздохом вытянула руки перед собой. Вор заковывает в наручники агента ФБР.
— Здание битком набито людьми из пяти разных ведомств. Никто никого не знает, — объяснил Том, защелкнув наручники на ее запястьях. — Мы этим воспользуемся. Просто не поднимай головы. Люди решат, что тебя переводят в другую комнату или камеру. — Он приоткрыл дверь и выглянул в коридор. — Ну, вперед.
Том повел Дженнифер обратно ко входу. Как он и предсказал, никто не обращал на них особого внимания. Дойдя до поста охраны, он расписался в книге и грубо толкнул Дженнифер через вращающиеся двери.
— Ферра в курсе, что вы ее переводите? — Тот же офицер, у которого Том ранее спрашивал дорогу, преградил им путь у самого выхода.
— А как вы думаете? — раздраженно ответил Том.
— Просто спросил. — Мужчина извиняющимся жестом поднял вверх руки и отступил в сторону.
Том повел Дженнифер к машине с включенным двигателем, в которой ждал Арчи.
— Погодите минуту… — Офицер вышел на улицу вслед за ними. — Я вас где-то видел.
— Не останавливайся, — прошептал Том Дженнифер, поворачиваясь к мужчине. — Не думаю.
— Да… — На лице офицера мелькнуло ошарашенное выражение — он узнал Тома. — Ты…
Том швырнул в него радио, не дав закончить предложение, и отправил на землю метким попаданием в висок.
— Беги! — крикнул Том, толкая Дженнифер к машине; офицер за их спинами вскочил на ноги и кричал.
— Что, черт возьми, происходит? — сердито воскликнул Арчи, когда они запрыгнули в салон. — Где Джей-Пи?
— Потом объясню. — Том кивнул на выбегавших полицейских.
— Уж пожалуйста, — съязвил Арчи и нажал на газ. Машина резко сорвалась с места и, внезапно дернувшись, заглохла.
— Арчи! — воскликнул Том. Полицейские догнали машину и пытались открыть дверцы снаружи.
— Дерьмо французское, — выругался Арчи, снова заводя мотор. — Сцепление ни к черту.
Один из преследователей разбил ближайшее к Дженнифер окно, ударив по нему фонариком, второй переместился к капоту, вытаскивая на ходу оружие.
— Гони! — прокричал Том, помогая Дженнифер отбиться.
Машина взревела и сорвалась с места, сбросив офицера с капота на землю, а Дженнифер ловким ударом избавилась от второго мужчины, пытавшегося залезть внутрь через окно.
Третий бежал за ними около пятисот ярдов, пока не сдался.
— Надеюсь, ты прав насчет всего этого, — бросила Дженнифер Тому.
— Надейся, что я смогу снять с тебя наручники, — улыбнулся он.
— Как давно ты знаешь Бессона? — спросила Дженнифер, когда они зашли в лифт и Том нажал на кнопку пятого этажа.
— Практически с самого начала моей… работы. Он был чист долгие годы, но это не мешало ему помогать по мелочи то тут, то там.
— Очень удобное знакомство, — подтвердил Арчи. Он немного успокоился, после того как Том ему все объяснил, и теперь с удовольствием наблюдал затем, как агент Брауни пыталась существовать вне закона.
— Он хорошо врет, — резко ответила Дженнифер.
Том не был удивлен ее обиженному тону. Никому не нравилось быть обманутым, а уж Дженнифер и подавно. Насколько он мог заметить, она уже начала думать, что на ее поимку брошены все силы парижской полиции, и очень по этому поводу переживала.
— Не обвиняй его, — предупредил ее Том. — Бессон не сказал тебе ни слова неправды о твоем расследовании. А все, что он сказал или сделал помимо этого, было для того, чтобы помочь мне и Еве. Ничего личного.
Бессон тепло поприветствовал мужчин, потом заметил Дженнифер и замер на месте, озабоченно нахмурившись половиной лица и вглядываясь в коридор за ее спиной.
— Где Жан-Пьер?
— Мы столкнулись с полицией, — объяснил Арчи. — Кто-то, видимо, следил за Майло с утренней встречи. Джей-Пи арестован.
— А она? — Бессон говорил так, словно Дженнифер не было в комнате.
— Спроси Тома, — пожал плечами Арчи.
— Теперь мы работаем вместе, — твердо сказал Том. — Она поставила на кон столько же, сколько и все мы, а может быть, даже больше.
Бессон бросил взгляд на Арчи, словно в поисках поддержки, но тот лишь поднял брови и промолчал.
— Где держат Жан-Пьера?
— Допрашивают в ДСТ. Думаю, как только закончат, переведут в госпиталь.
— Он ранен?
— Два ранения в ногу, — печально кивнул Том.
— Выживет, — передернул плечами Арчи. — Где картина?
— Здесь.
Неловко шаркая, Бессон провел всех в комнатку рядом с лабораторией. Остановившись перед большим зеркалом, он нажал на нижний правый угол рамы. С легким щелчком зеркало открыло проход в небольшое помещение.
— Вот она, — улыбнулся Бессон, указывая на «Мону Лизу», в целости и сохранности лежавшую в пластиковом контейнере.
— Двухстороннее стекло, — объяснил Том Дженнифер, прижав свою ладонь к другой стороне зеркала для большей наглядности. — Когда ты в первый раз пришла к Анри, я был здесь.
— За многие годы оно не раз оказывалось полезным, — улыбнулся Бессон. — Отсюда даже есть выход в соседнее здание. К счастью, мне ни разу не пришлось им воспользоваться. Впрочем, нам лучше дать ей отдохнуть. — Он закрыл зеркало. — У нее был сложный день.
— Вы проводили дополнительные тесты? — поинтересовалась Дженнифер.
— Том рассказал вам?
— Вы считаете ее поддельной, — сомневающимся тоном произнесла она.
— Я бы сказал, что это конец восемнадцатого — начало девятнадцатого века, — подтвердил Бессон. — Странно. Когда «Джоконда» была обнаружена после кражи Вальфьерно, многие сомневались, что нашелся оригинал, поэтому Лувр опубликовал результаты РФС, чтобы доказать, что это подлинник. На них были видны следы нижней картины.
— Невозможно, — фыркнул Арчи. — Почему их рентген показал нижнюю картину, а наш — нет?
— Лувр мог сфальсифицировать, — предположил Том, чувствуя, что склоняется к наиболее логичному варианту, даже зная о том, что он маловероятен. — Может быть, они знали, что выставляют подделку.
— Что-то им известно, — согласился Бессон, повернувшись к Дженнифер. — Помните, что я вам говорил о картинах Гогена и Шагала? О том, что копии настолько хороши, что сделаны, вероятно, с оригинала?
— Конечно.
— Могу то же самое сказать о копии «Моны Лизы», которую сделал Рафаэль. Она идентична экземпляру, который украл Том. У Рафаэля был к ней доступ.
— Значит, кое-кто должен нам пару объяснений. — Том помрачнел, понимая, что холодный прием, оказанный ему в Лувре, имел причину помимо нелюбви к Дюма и недостатка улик. — И я точно знаю, кто этот человек.
— Я иду с тобой, — твердо сказала Дженнифер. — С этого момента ты и шагу без меня не ступишь.
Том согласно кивнул. Учитывая то, чем рисковала Дженнифер, это было справедливое условие. К тому же она могла помочь.
— А что с Майло? — напомнил Арчи.
— Когда поймет, что мы всучили ему его собственную подделку, то сразу же прибежит к нам, — пожал плечами Том. — Только в следующий раз он захочет провести несколько тестов, перед тем как отдать нам Еву.
— Хочешь сказать, если он поймет, что мы всучили подделку, — поправил его Бессон. — Я хотел сказать вам: Рафаэль добавил нижнюю картину. По моему мнению, та копия, что сейчас находится у Майло, гораздо лучше той, что хранилась в Лувре. Он может решить, что получил оригинал, и просто исчезнуть.
— Значит, мы должны найти его, — обратился Том к Арчи. — Найти прежде, чем он решит, что получил все, что хотел, и избавится от Евы.
— Вы хотите сказать, что она добровольно ушла оттуда? — Грин с осторожностью относился к телефонным конференциям.
— Она была в наручниках, но прошла мимо десятка моих людей и даже не попыталась позвать на помощь, — раздался голос Ферра. — И она не шла — бежала к машине.
— Но в этом нет никакого смысла! — Грин стукнул кулаком по столу.
— При всем уважении к вам, директор Грин, смысл есть, если она работала с Кирком, — мягко сказал Ферра.
— При всем уважении к вам, комиссар Ферра, я работал с Брауни. Да, несколько раз она выходила за рамки, порой она склонна действовать, доверяясь не голосу разума, а интуиции. Но так поступают многие хорошие агенты, а Брауни, поверьте мне, хороший агент. Это не делает из нее преступника.
— Тогда почему она сбежала? — поинтересовался Ферра. — Почему не осталась и не посодействовала задержанию?
— Возможно, почувствовала, что у нее нет другого выхода. Возможно, вам следовало бы прислушаться к ее рассказу, прежде чем арестовывать.
— Возможно, вам не следует указывать, как мне вести это дело, — огрызнулся Ферра.
Повисло молчание; Грин посмотрел сначала на своего заместителя Тревиса, а затем на Джима Стоуна, специально присланного из Государственного департамента для этой телефонной конференции. Первый закатил глаза, второй пожал плечами. Они тоже хотели, чтобы это все закончилось, и как можно быстрее.
— Чего вы хотите от нас, комиссар Ферра? — бодро спросил Грин.
— Доступ к вашей базе данных по ДНК. Несколько членов этой группировки были ранены или убиты в тоннеле. У нас есть образцы. Возможно, мы сможем найти совпадения в вашей базе.
— Что-то еще?
— Досье на Брауни. Отпечатки пальцев. Люди, с которыми она общалась. Детали ее прежних встреч с Кирком.
— Исключено, — фыркнул Грин. — Что касается помощи в идентификации неопознанных субъектов, нет проблем. Но мы не собираемся передавать засекреченную информацию…
— Погоди, Джек. — Стоун выключил микрофон. — Нам лучше сотрудничать с ними в этот раз. Французы задействовали все свои связи.
— Не думал, что у них в этом городе еще остались связи.
— У нас нет выбора, — настойчиво произнес Стоун.
— Алло? — раздался голос Ферра.
С тяжелым вздохом Грин снова включил громкую связь.
— Я посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо, — поблагодарил Ферра. — Поверьте, я тоже надеюсь, что агент Брауни не имеет ничего общего с этим ужасным делом. Я надеюсь, но мне необходимо удостовериться.
— Ненавижу французов, — выругался Тревис, как только Ферра положил трубку.
— Хорошая новость в том, что они тебя тоже терпеть не могут, — с улыбкой заверил его Стоун.
— Этого не случилось бы, если бы мы дали ей хоть какую-то помощь, — раздраженно произнес Грин. — Вместо этого мы бросили ее в свободное плавание и не оставили выбора, кроме как попытаться самостоятельно выбраться.
— Мы не могли позволить действиям одного агента скомпрометировать бюро или администрацию, — напомнил Стоун. — Агент Брауни уже доставила нам достаточно проблем с прессой. Представьте, что будет, если до какого-нибудь репортера дойдет информация, что вы пытаетесь уладить дело с французами! Мы должны играть по правилам, иначе нам не поздоровится.
— Если бы выяснилось, что она причастна к краже, Брауни потянула бы за собой на дно все Бюро, попытайся мы ей помочь, — согласился Тревис. — И даже если она невиновна — о чем она, черт возьми, думает, играя в Бонни и Клайда? Я знаю, что это не мое дело, но что скажут наши финансовые партнеры?
— Ты чертовски прав, это не твое дело, — резко ответил Грин. — И мне плевать на партнеров. Сейчас я хочу, чтобы ее нашли. Поднимайте людей, привлекайте Лэнгли[31], если нужно. Мне плевать. Если она действительно замешана во всем этом дерьме вместе с Кирком — поверьте, я первый передам ее французам в подарочной упаковке. Но если там происходит хоть часть того, о чем она говорила, я хочу это знать.
Том зашел в спальню Сесиль Леви и остановился; из-за закрытой двери ванной доносился шум воды и просачивались тонкие струйки пара. Платье лежало на полу, там, где его сбросили. На незаправленной кровати лежал журнал, с обложки которого загадочно улыбалась «Мона Лиза».
Открытая дверца гардероба демонстрировала две полки сумочек, каждая была бережно спрятана в защитный чехол. Под ними друг на друге стояли коробки с обувью с прикрепленными полароидными снимками содержимого. Выше находилась одежда Сесиль, в упаковках, предоставляемых химчистками.
В отличие от порядка в шкафу возле кровати царил хаос: вперемешку валялись сигареты, солнечные очки, ключи, губная помада, мобильный телефон, полупустая бутылка джина и небольшая пляжная фотография маленькой Сесиль с родителями.
Том задумался, что лучше отражало внутренний мир Леви — холодная военная аккуратность гардероба или эмоциональный беспорядок вещей на прикроватной тумбочке? Возможно, и то и другое. Сигареты и алкоголь, наверное, позволяли ей построить мост между двумя состояниями или, что более вероятно, быстро переключаться с одного на другое.
Том положил мобильный телефон сотрудницы Лувра в карман, чтобы Леви не попыталась им воспользоваться, подошел к двери в ванную и медленно открыл ее. Постепенно пар рассеялся, и Том смог разглядеть женский силуэт по другую сторону занавески. Он вошел внутрь и закрутил кран с горячей водой. Через несколько мгновений Леви выругалась и быстро выключила душ. Отдернув шторку, она потянулась за полотенцами и закричала, увидев Тома, протягивавшего ей одно из них. Сесиль в ужасе прикрылась занавеской.
— Вылезай, — приказал Том, бросив ей полотенце. — Нужно поговорить.
Через несколько минут Леви, заметно нервничая, вошла в гостиную, где ее ждали Том и Дженнифер. Она была одета в платье, которое Том видел на полу в спальне, блестящие волосы были откинуты со лба солнцезащитными очками. Том почувствовал: Леви комфортнее при мысли, что в любой момент она может закрыть ими глаза.
— Что вам нужно? — Прижавшись спиной к стене, она бросала полные надежды взгляды на входную дверь. Сигареты Леви взяла с собой, прикурила, ее пальцы заметно дрожали во время первой долгой затяжки. Отсутствие макияжа делало лицо женщины каким-то блеклым.
— Помните агента Брауни? — Том кивнул в сторону Дженнифер.
— Значит, Ферра был прав. — Улыбка Леви была натянутой, почти горькой. — Вы обдурили нас.
— Это меня обдурили, — поправила ее Дженнифер, покосившись на Тома.
— Спрашивать, как и почему, будем потом, — твердо сказал Том. — Сейчас нам нужна кое-какая информация.
— Какого рода? — спросила Леви мрачным голосом.
— «МонаЛиза». О том, что на самом деле известно Лувру.
— Ферра нам ничего не сказал.
— Я говорю не о краже, а о том, что картина оказалась подделкой. Я хочу знать, каким образом все эти годы Лувр мог выдавать копию девятнадцатого века за оригинал, принадлежавший кисти да Винчи?
— О чем вы? — Дрожащей рукой Леви прикурила еще одну сигарету от полувыкуренной предыдущей.
— Мы провели анализ. Мы знаем.
— Это что, очередная уловка? — рассмеялась она, но Том заметил в ее голосе истеричные нотки.
— Берлинская лазурь на картине пятнадцатого века? — пошел в наступление Том. — Неплохая уловка, правда?
— Плохая работа реставраторов, — пожала плечами Леви, чуть высунув язык, словно пыталась избавиться от попавшего в рот волоска. — Люди не всегда работали так осторожно, как сейчас.
— О, я не сомневаюсь, что сейчас вы предельно осторожны. Ведь никто не должен подобраться к картине настолько близко, чтобы иметь возможность тщательно ее осмотреть.
— Не говорите ерунду, — бросила Леви, открывая окно, выходящее на узкий балкон. Она сделала глубокий вдох, ее розовые ноздри слегка побелели.
— Неужели? Я придумал результаты анализа «Моны Лизы», опубликованные Лувром в 1914 году? Или те, что мы получили вчера и на которых не обнаружили нижнего слоя?
Леви ничего не ответила, стоя спиной к Тому и Дженнифер и лицом к открытому окну, закусив нижнюю губу. Сигарета чуть подрагивала в ее пальцах.
— Думаю, Лувр все это время знал, что «Мона Лиза» — подделка, — продолжал Том, сделав шаг вперед. — Но не мог признаться в этом. Какой кошмар для большого количества очень важных людей, не так ли?
Повисла долгая пауза. Леви подалась вперед и затушила сигарету о пепельницу на кабинетном рояле. Лепестки стоявших в вазе лилий покрывали зеркальную поверхность инструмента, словно осенние листья — гладь пруда.
— Я всегда говорила, что однажды это всплывет. — В тихом голосе звучало отчаяние, в глазах стояли слезы.
— Как давно это известно Лувру?
— С 1913 года. С момента обнаружения картины после кражи Вальфьерно.
Леви быстро обшарила глазами комнату, и Том решил, что она ищет джин, бутылку он видел возле кровати. При первой встрече Леви показалась ему надломленным человеком; но, видимо, ее нервы были расшатаны еще сильнее, чем он мог себе представить.
— Сначала предполагали, что воры заменили оригинал одной из копий Шадрона, — продолжала Леви, — но потом поняли, что это та самая картина, которую украли из музея. Просто ее никогда по-настоящему не исследовали до того случая. Видимо, в какой-то момент оригинал подменили копией.
— Когда? — снова задала вопрос Дженнифер.
— Где-то между революцией и Реставрацией, — пожала плечами Леви; слова очень быстро срывались с ее побледневших губ. Странно, но Том чувствовал, что этот разговор приносил Леви какое-то облегчение, словно снимал груз с ее плеч. — Время было смутное, предметы искусства подменяли, записи уничтожали.
— А когда вы узнали об этом? — поинтересовался Том.
— Через год после того, как стала куратором отдела живописи. Как только они удостоверились, что я не проболтаюсь. — Она болезненно улыбнулась своим воспоминаниям.
— Кто еще знает об этом, кроме вас?
— Руководство и сотрудники Лувра.
— И никто в правительстве? — удивилась Дженнифер.
— Никто. — Леви глухо рассмеялась. — Если хотите сохранить что бы то ни было в тайне — никогда не говорите этого политику.
— Но вы собирались отправить картину на экспертизу, — нахмурился Том. — Не раскрыло бы это вашего секрета?
— Мы всегда сопротивлялись попыткам подвергнуть ее полному анализу. Но когда заметили деформацию покрытия, министерство культуры настояло на этом. Мы не могли не подчиниться.
— Зная что обнаружится правда?
— Вы не понимаете, да? — грустно рассмеялась Леви. — Экспертизу не должны были проводить наверху! В этом весь смысл.
— Смысл чего? — уточнила Дженнифер.
Леви резко покачала головой, снова отвернувшись к открытому окну.
— Я и так сказала слишком много.
— Пожалуйста! — настаивала Дженнифер. — Мы должны знать.
— Зачем? — Леви смотрела на крыши домов безжизненным взглядом. — Если вы оставите картину себе, все будут считать, что вы ее украли. А если вы ее вернете, Лувр будет утверждать, что вы подсунули подделку вместо оригинала. Слишком поздно для вас. Слишком поздно для нас всех.
— Не поздно, если мы сможем раскрыть, что происходит на самом деле.
— Это похоже на ужасное проклятие… — Голос Леви звучал отстраненно, она не обращалась ни к кому конкретно. — Бремя, передающееся из поколения в поколение; ложь, растущая с каждым годом, с каждым новым человеком, вступившим в круг обмана.
Она вышла на балкон. Черные волосы струились по щекам, солнечные очки блестели, как пара огромных глаз.
— Я последняя. Все упадет на меня. Скажут, что это моя вина. Весь мир будет смотреть. Обвинять. Клеймить.
Она повернулась лицом к Тому и Дженнифер, спиной к перилам балкона, и медленно опустила налицо солнечные очки.
— Я им этого не позволю, — вызывающе сказала она. — Не доставлю такого удовольствия.
Сесиль Леви отклонилась назад и, прежде чем они осознали, что происходит, бросилась вниз.
Мгновение парализующей тишины сменилось криком и визгом шин, донесшихся с улицы. Том и Дженнифер кинулись на балкон, в ужасе выглянули вниз. Леви упала на спину, левая нога была заломлена, стопа оказалась почти у плеча — словно куклу бросили на землю. Рядом с разбитой головой растекалась лужа крови. Первые зеваки останавливались и поднимали головы.
Том с бледным лицом отпрянул от окна, увлекая за собой Дженнифер. Она дрожала, дыхание было сбившимся и прерывистым.
— Ты в порядке?
— Почему она хотела… — наконец пробормотала Дженнифер.
— Она не хотела.
— Мы подтолкнули ее к этому. Мы могли ее остановить. — Она с обидой посмотрела на балкон, словно он был виноват в том, что не схватил хозяйку за лодыжки, когда та решила броситься вниз.
— Мы не виноваты, — настойчиво произнес Том, хотя у него внезапно возникло щемящее ощущение, что в словах Дженнифер был смысл. Куратор отдела живописи Лувра была на грани. Неужели они надавили слишком сильно? Том чувствовал мерзкий привкус коктейля из шока, отвращения и чувства вины.
Последний раз Арчи был на блошином рынке лет десять назад. За это время ничего не изменилось. Торговцы все так же сидели вдоль дороги, ведущей от метро, напоминая липкую ленту от мух, и каждый надеялся поймать добычу — покупателя.
Первое время там продавались в основном подделки под известные марки, резные африканские статуэтки и разные туристические безделушки, но вскоре они уступили место иным товарам. На запачканных одеялах или залатанной пленке с любовью были разложены роликовые коньки, старая игрушка Снупи, радиоприемнике потерявшимся регулятором громкости, россыпь ключей, странная глиняная посуда, потрепанные книги… Если в мире и существовало место, где все имело свою цену, то это место было здесь. На барахолке. Вся соль была в том, чтобы найти человека, для которого вещь имела цену, и выяснить, какую именно.
Арчи прошел через главные ворота рынка и направился в центральные ряды, надеясь, что память не подведет и что Людо не перебрался отсюда. В общем, у него были все шансы. Людо — человек привычки. Рыба по пятницам. Две ложки сахара в кофе. Сначала спортивная полоса газеты, потом новости.
Магазинчик он узнал с полувзгляда. Витрина ломилась от эклектичного набора вещей — ряда красных вельветовых кресел из кинозала, масштабной модели корабля, корзины для бумаг, сделанной из слоновьей ноги, клетки для птиц в форме воздушного шара, распятия из чьей-то могилы, огромных очков, служивших когда-то вывеской…
Арчи толкнул дверь, и над головой звякнул колокольчик. Людо выглянул из-за ящика с чучелами грифонов, моментально расплывшись в щербатой улыбке. Он был еще толще, чем помнил Арчи, покрытый пятнами красный галстук спускался вниз по груди и переваливал через живот, словно вода через речной перекат, карие глаза светились между кустистыми бровями и упитанными щеками.
— Арчи, quelle surprise![32] — Людо обнял Арчи, к плохо скрываемому недовольству последнего, прижавшись животом, и расцеловал в обе щеки. — Как я рад снова тебя видеть.
— И я рад тебя видеть, дружище. — Арчи высвободился из объятий настолько вежливо, насколько смог, клятвенно пообещав себе не прикасаться к печенью, когда вернется домой. — У тебя, как я смотрю, все по-прежнему.
— Это то, что мне нравится в моем деле. Я торгую прошлым. Нет нужды меняться.
— Информацию тоже все еще продаешь?
— За хорошую цену продам все, что угодно, — усмехнулся Людо, облизывая губы кончиком языка. — А что ты ищешь?
— Не что, а кого, — поправил Арчи. — Мне нужно найти кое-кого. Немедленно.
— А она назвала дату, перед тем как… — Бессон не стал заканчивать предложение и отвернулся от плиты, на которой закипала кастрюля с водой. Том и Дженнифер сидели друг напротив друга за маленьким полукруглым столом.
— Сказала, что картину, вероятнее всего, подменили где-то между революцией и Реставрацией. То есть… — Том задумчиво пожал плечами. — Между 1789 и 1814 годами, правильно?
— Это подтверждает мои догадки, — кивнул Бессон.
— Какая разница? — Дженнифер выглядела растерянной. Она высыпала на стол все спички из коробка и теперь складывала обратно, одну за другой.
Вероятно, подумал Том, она все еще прокручивала в памяти последние секунды жизни Леви — побледневшее лицо, сигарета в дрожащих пальцах, ломающийся голос, то, как она опустила очки на лицо — словно подозревала, что глаза ее выдадут, расскажут об ужасной казни, к которой Сесиль приговорила себя.
Что же до самого Тома — он старался не думать о том, что увидел, выглянув с балкона. Это была не черствость, а прагматизм. Леви уже ничем не поможешь; значит, надо спасать себя.
— Это важно, если мы собираемся отыскать оригинал, — напомнил Том.
— Смеешься? — фыркнула Дженнифер.
— Вовсе нет. Ты слышала, что сказала Леви. Даже если мы отдадим картину Лувру, нас обвинят в том, что мы вернули подделку. У нас нет другого выхода.
— Ты считаешь выходом мизерный шанс отыскать шедевр, пропавший двести лет назад? — мрачно рассмеялась она.
— Никто не знал, что картина пропала. Никто не искал ее раньше, — с нажимом произнес Том. — Возможно, если мы пройдемся по истории картины, выясним, кто был ее владельцем, нам удастся…
— Plutot facile[33], — прервал его Бессон. — «Джоконда» перевозилась с места на место меньше, чем любая другая картина в истории.
— То есть?
— Да Винчи практически не расставался с ней; говорил, что она ему слишком дорога. И брал с собой все время, до того момента как продал ее Франциску Первому незадолго до своей смерти. Картина находилась в Фонтенбло, затем была перемешена в Версаль, а оттуда — в Лувр, во время революции. После этого ее практически не перевозили.
— Но все же перевозили? — уточнила Дженнифер.
— Несколько раз. Помимо кражи Вальфьерно была эвакуация во время Франко-прусской войны; в шестидесятых ее демонстрировали в США, а в семидесятых — в Японии и России. Ну и конечно, еще Наполеон позаимствовал ее на несколько лет, но он жил недалеко, в Тюильри; это не считается.
— Наполеон? — Том вскинул глаза. — «Джоконду» забирал Наполеон?
— Да. Говорят, вешал над кроватью.
— Черт! — Том схватился руками за голову и зажмурился. — Я идиот!
— Что? — нахмурилась Дженнифер.
— Анри, помнишь, я говорил, что Рафаэль оставил мне послание…
— Послание? — недоуменно взглянул на него Бессон.
— Перед своей смертью он успел написать кое-что. Три буквы у вершин треугольника. — Том схватил ручку и лист бумаги. — «Ф» означает меня, Феликса. «К» — Квинтавалле. И последняя буква — знаете, я решил, что он не успел ее дописать, что это «М», что Рафаэль хотел сказать мне, что его убил Майло. Но если на самом деле это «Н» — обозначающая Наполеона?
— Хочешь сказать, что его убил не Майло? — Бессон озадаченно почесал щеку.
— Может быть. А может быть, Рафаэль пытался сказать мне то, что считал более важным. «Мона Лиза» и Наполеон… Где тот фарфоровый обелиск, который я тебе оставил?
— В моем кабинете. Он мне позировал.
Том выбежал из кухни, чтобы вернуться через несколько мгновений неся нечто завернутое в белую ткань.
— Что это? — поинтересовалась Дженнифер.
— Рафаэль хотел встретиться со мной в Лондоне перед смертью. Меня не было, и он оставил мне это. — Он развернул обелиск и поставил на стол. — Это часть египетского обеденного сервиза, изготовленного для Наполеона.
Дженнифер аккуратно взяла его в руки.
— Ты считаешь, он имеет отношение к…
— Не знаю. Я был так увлечен погоней за Майло, что совершенно не думал об этом. Но Рафаэль наверняка не просто так украл его.
— По времени сходится, — заметил Бессон. — Картина была в Тюильри, вне досягаемости для Лувра. Слово Наполеона было законом.
Том медленно кивнул.
— Возможно, он решил его сдержать.
Дженнифер крутила обелиск в руках, внимательно изучая каждую сторону. Том заметил, что любопытство, кажется, вытеснило шок от гибели Леви. Из голоса Дженнифер даже исчез обвиняющий тон, сопровождавший каждую фразу, с тех пор как они сбежали из полицейского участка.
— Они действительно что-то означают? — Она указала на паутину иероглифов, покрывавшую обелиск.
— Нет, — покачал головой Том. — Сервиз был сделан в 1810 году, а иероглифы расшифровали намного позднее.
— «Египетская грамматика» Шампольона была опубликована только в 1836 году, — подтвердил Бессон.
— Рафаэль оставил что-нибудь еще?
— Только это. — Том достал конверт. — Пустой. Я решил, что это какая-то шутка, позвонил ему и узнал, что его убили.
— Он все это прислал по почте? — удивилась Дженнифер.
— Нет, забросил лично, — ответил Том, мысленно возвращаясь к тому, что рассказывала Доминик.
— Тогда откуда на конверте марка? — Дженнифер указала на верхний правый угол. — Египетская марка.
— Она права! — Бессон с восторгом рассмотрел марку через очки, а затем скомандовал: — Отклей ее.
Том бережно поднес конверт к поднимавшемуся от кастрюли с кипящей водой пару, пытаясь не обжечься. Примерно через минуту он аккуратно подцепил край марки и снял ее с конверта.
— Здесь еще одна марка, — выдохнула Дженнифер. — Французская. Голова женщины.
— Марианна, символ Франции, — объяснил Бессон.
— Может быть, эту тоже нужно отклеить? — предположила Дженнифер.
Том кивнул и снял марку тем же способом, что и предыдущую.
— Ты права. Здесь что-то есть.
Все трое склонились над конвертом, пытаясь разобрать бледные карандашные линии.
— Таян, — прочитал Том. — Двадцать третье апреля.
Он взглянул на остальных.
— Это сегодня.
— Таян? Аукцион? — уточнила Дженнифер.
— Должно быть. А это что за номер? Шестьдесят три?
— Шестьдесят два, — поправила она.
— Если сегодня состоится аукцион, то у меня должен быть его каталог, — произнес Бессон. — Я не могу купить ничего из того, что там выставляется, но они продолжают их присылать.
Все трое прошли в кабинет Бессона, и он опустился на колени перед одной из высоких кип журналов у стены.
— А вот и он. — Эксперт вытащил каталог прямо из середины стопки, подхватив упавший сверху бокал прежде, чем тот коснулся пола.
— Шестьдесят два — видимо, номер лота, — предположила Дженнифер, наблюдая за листавшим страницы Бессоном.
— Лот номер шестьдесят два, — звучно прочитал он. — Первый том императорского издания книги «Описание Египта, или Собрание наблюдений и исследований, которые были сделаны в Египте во время экспедиции французской армии между 1798 и 1802 годами».
— Снова Наполеон и Египет. Все сходится.
— Нам нужно заполучить эту книгу, — медленно произнесла Дженнифер. — Не знаю, что именно мы ищем, но это, видимо, находится в ней.
— Почему Рафаэль не написал этого напрямик, заставив нас гоняться за призраками? — вздохнул Бессон.
— Он написал, — ответил Том, припомнив встречу с Гильесом в Севилье. — Перед смертью сжег что-то. Маленькую записную книжку. Он не хотел, чтобы то, что он обнаружил, узнал Майло. Он надеялся, что я смогу расшифровать оставленные мне зацепки. Вот только я не удосужился даже взглянуть на них.
Раздался телефонный звонок, и Бессон пошел отвечать, оставив Тома и Дженнифер изучать каталог.
— Это Арчи.
Кивнув, Том взял протянутую трубку.
— Арчи?
— Кажется, я нашел Майло. Людо пришлось сделать несколько звонков, но результат выглядит вполне убедительно. Жилой дом рядом с каналом.
— Давай разделимся, — предложил Том. — Мы с Джен отправимся туда, а вы с Анри проверьте аукцион.
— Какой аукцион?
— Рафаэль кое-что обнаружил. Что-то чертовски важное.
— Завтра здесь уже никого не было бы. — Том передал бинокль Дженнифер, указывая на двух мужчин, грузивших большой ящик в стоявший у подъезда фургон.
Том припарковался на другой стороне канала, в паре сотен ярдов от дома, адрес которого дал Арчи. Небо было низким, и окна здания казались стальными листами на светло-сером фасаде.
— Сколько их там?
— Двое охраняют грузовик. Еще двое занимаются погрузкой. Все вооружены, и внутри скорее всего есть еще люди.
Мимо машины прошла молодая парочка, и Том отвел взгляд, прикрыв ладонью лицо. Не было смысла рисковать — их с Дженнифер фотографии были опубликованы в утренних газетах и мелькали в ежечасной сводке новостей, которую вел каждый канал в связи с кражей века.
— Думаешь, Майло тоже там?
— Сомневаюсь. — Том снова взял бинокль и сфокусировался на подъезде. — После сегодняшних событий он понял, что раскрыт. Сюда возвращаться слишком опасно. Интересно, что они перевозят.
— Или кого. У них там может быть Ева.
— Да.
Пауза.
— Ты так мне ничего и не рассказал о ней.
Том поерзал на сиденье. По какой-то причине он чувствовал себя неловко, разговаривая с Дженнифер о Еве. Может, потому, что было между ними. Или из-за странных ноток в ее голосе.
— Что тебе рассказать?
— Она твоя подруга, верно?
— Да. — Том не убирал бинокля от лица.
— Близкая подруга? — уточнила Дженнифер.
— Когда-то была близкой.
— Насколько близкой? Я имею в виду, вы встречались или что-то вроде того? — Дженнифер рассмеялась.
— Очень давно, — признался Том, понимая, что вернуть доверие он сможет только честностью. Но, увидев, как ее улыбка исчезла, тут же пожалел о своем решении.
— Так вот в чем суть? Ты просто спасаешь свою девушку?
— Она уже давно не моя девушка. — Том не сводил взгляда со здания, чтобы не встречаться с Дженнифер глазами.
Еще одна пауза.
— Как вы познакомились?
Тому показалось, что он почувствовал нотки раздражения в ее голосе. Сердилась, что он не рассказал ей всю правду о Еве раньше? Пожалуй, но ведь она не спрашивала. Может быть, Дженнифер ревновала? Это было бы странным после того, как он использовал ее. Или дело не в ней, а в нем самом? Может быть, он придумывал эту напряженность, потому что в глубине души хотел, чтобы она ревновала к Еве? Может быть, он хотел, чтобы ей было не все равно?
— Это важно?
— Я из-за нее рискую своей головой. Конечно, важно.
— Ладно. — Том опустил бинокль и повернулся к Дженнифер. — Она дочь Рафаэля. Мы встречались. У нас ничего не вышло. Я предложил расстаться. Она злилась. Конец истории.
— Значит, дело не в ней, а в тебе? — Дженнифер понимающе улыбнулась. — Ты бросил ее однажды и не хочешь бросать еще раз?
— Решила поиграть в психоаналитика? — усмехнулся Том, раздосадованный тем, что его оказалось так легко прочитать.
Дженнифер была права, хотя она не совсем точно определила причину. У Тома был личный интерес в деле, но спасти Еву он хотел не только потому, что чувствовал себя виноватым перед ней, а из-за слов, сказанных ею в Севилье. «Ты должен знать кое-что. То, что Рафаэль сказал мне о твоем отце. О том, как он умер».
Том ввязался во все это, конечно, из дружеских чувств к Рафаэлю и Еве, упрямого нежелания позволить Майло выиграть. Но сейчас стремление выяснить правду, на которую намекнула Ева, перевесило все остальное, хотя Том никогда бы в этом не признался.
— Сейчас меня гораздо больше интересует окно на втором этаже. То, что с балконом. — Он снова передал Дженнифер бинокль.
— А что с ним?
— Открыто.
— Ты ведь сказал, мы туда не сунемся, пока не приедут Арчи и Анри.
— Это было до того, как мы узнали, что Майло собирается смыться, — возразил Том. — Если Ева внутри, это может быть наш единственный шанс спасти ее.
— Но нас только двое, — напомнила Дженнифер.
— Один. Я хочу, чтобы ты осталась здесь.
— Не пойдет, — возразила она. — Будем держаться вместе.
— А что, если они поедут? Один из нас должен проследить за ними.
— Это безумие! Если тебя заметят…
— Значит, я сделаю так, чтобы они меня не заметили, — отрезал Том. — Меня не ждут, внезапность уравнивает наши шансы. К тому же я не собираюсь идти туда с пустыми руками. — Он похлопал по лежащему на коленях пистолету.
Повисло молчание.
— Хорошо, — наконец пожала плечами Дженнифер. — Что мне делать?
— Отвлечь охрану.
— Как?
— Придумай что-нибудь. Мне нужно всего пару секунд. Я дам сигнал.
Сунув оружие во внутренний карман куртки, Том вылез из машины. Дженнифер перебралась на водительское сиденье и опустила стекло.
— У тебя десять минут. После этого либо ты выходишь, либо я иду за тобой.
— Десять минут с этого момента или с того, как я попаду внутрь? Потому что на самом деле это будет семь или восемь минут, учитывая то, сколько мне потребуется, чтобы забраться туда…
— Иди уже. — Она улыбнулась — кажется, впервые с того момента, как Том забрал ее из полицейского участка. — И будь осторожен.
Том повернулся и пошел по мосту, пряча лицо в высоко поднятый воротник. Отдаленный вой сирен заставил сердце биться сильнее, несмотря на то что звук удалялся. Том знал — они повсюду, тысячи полицейских, информаторов и агентов. И все ищут его. Эта мысль лишь укрепила его решимость. Нужно выяснить все, что только можно, прежде чем ловушка захлопнется.
Здание, в котором обосновался Майло, находилось возле поворота реки, что позволило Тому незамеченным подобраться к грузовику на расстояние тридцати или сорока футов. Приблизившись, Том повернулся к Дженнифер и кивнул. Она опустила бинокль и тронула машину с места.
Том приготовился. Через несколько секунд раздался визг шин, громкий лязг металла, звон стекла. Он немедленно бросился к зданию, пока охранники, как он и надеялся, смотрели на противоположную сторону канала, где Дженнифер врезалась на машине в железное ограждение.
Том подпрыгнул, ухватился за водосточную трубу и принялся подниматься вверх, перебирая по стене ногами так, словно шел по ней. Когда, переговариваясь и покачивая головами, люди Майло повернулись к своему объекту, он уже перелез через перила балкона на втором этаже и скрылся из виду.
Окно перед ним было все еще открыто. Комната — пуста. Удалось.
Арчи здесь нравилось. По сравнению со стерильными помещениями более крупных аукционных домов в «Друот» было что-то подкупающе неофициальное, настоящее. Недостатка в историческом прошлом не было — аукционы здесь проводились с 1852 года. Но из-за того, что помещение снимали более семидесяти компаний самых разных размеров и рода занятий, в нем чувствовалась сырая, деловая энергетика, которой не встретить в обезличенных конгломератах, хоть и развившихся из аукционной аристократии.
Здесь не нужны были галстуки и юбки ниже колена, канапе и официанты в белых перчатках, никто не фотографировал для светской хроники тех, кто сидит в первом ряду. Значение имели только сделки — ставка, повышение, стук молотка; процесс был важнее результата. Здесь даже разрешали курить — ожидание тонкими струйками дыма срывалось с дрожащих губ и сжатых пальцев и собиралось под потолком, накаляя атмосферу до предела.
Сегодня здесь все только и говорили что о краже «Моны Лизы». Пробираясь через толпу, Арчи ловил обрывки разговоров — люди обсуждали дальнейшую судьбу картины, личность того, кто мог ее заказать, и то, какие именно действия должно было предпринять правительство. Забавно, что эмоции укладывались в диапазон между горем и возбуждением, словно собравшиеся здесь, считающие себя членами некоего художественного братства, чувствовали своего рода причастность к кровавым событиям вчерашнего дня.
— Я думал, Таян находится на Восьмой улице! — Арчи попытался перекричать стоящий в зале шум.
— Так и есть, — подтвердил Бессон. — Но они все еще используют «Друот» Для небольших аукционов. Здесь всегда так много народу… — Он помедлил, неуверенно глядя на прикрепленные к стене указатели. — Какой зал?
— Второй. — Арчи указал налево.
Торги были в самом разгаре, и Арчи с Бессоном удалось проскользнуть внутрь незамеченными. В конце концов они нашли место в дальнем углу, откуда хорошо просматривалось все помещение.
— Узнаешь кого-нибудь? — поинтересовался Арчи, пока номера лотов, выставляемых на аукцион, подбирались к шестому десятку.
— Многих, — кивнул Бессон. — Но никого выдающегося. Ah, finalment[34].
— Лот номер шестьдесят два, — объявил аукционист, взволнованно покачиваясь с мыска на пятку и держась обеими руками за подиум. Платок в горошек, выглядывающий из нагрудного кармана, трепетал в такт его движениям. — Великолепное издание. Первый том книги «Описание Египта, или Собрание наблюдений и исследований, которые были сделаны в Египте во время экспедиции французской армии между 1798 и 1802 годами».
Стоящий слева от него помощник в белых перчатках продемонстрировал залу книгу в кожаном переплете, открытую на титульной странице.
— У Гитлера, может, и был «комплекс Наполеона», но у Наполеона совершенно точно был «комплекс Египта», — прошептал Бессон. — Он был одержим этой страной. Полное собрание состоит из двадцати трех томов — текст, гравюры, карты. Для него даже сделали специальную витрину.
— Этот том, напечатанный в 1809 году, является единственной сохранившейся книгой из полного собрания «Описания Египта», принадлежавшего доктору Франческо Антоммарши, личному терапевту Наполеона в последние годы изгнания, — продолжал аукционист. — Стартовая цена — двадцать тысяч евро. — Мужчина, сидевший в первом ряду, поднял руку с каталогом. — Благодарю вас, сэр.
В игру немедленно вступили еще двое. Стоимость с каждым разом увеличивалась на три тысячи евро; один из потенциальных покупателей повышал ставку не раздумывая, а второй медлил пару секунд, перед тем как кивнуть. Гонка остановилась на тридцати пяти тысячах, и низкорослый круглолицый мужчина с напомаженными усами нервно улыбнулся, глядя на белый молоток аукциониста.
В последний момент кто-то по телефону поднял ставку до сорока тысяч. Усатый господин дал сорок пять, а затем, покачав головой, сошел с дистанции на пятидесяти тысячах.
— Пятьдесят тысяч евро, телефонная ставка, раз, — предупредил ведущий. — Леди и джентльмены, это уникальная возможность приобрести отличную работу с прекрасной историей. Два…
— Семьдесят тысяч, — донеслось из глубины зала. Люди, изумленно перешептываясь, повернулись на голос. Арчи подался вперед и всмотрелся, но не смог разглядеть говорившего.
— Семьдесят тысяч! Благодарю вас, сэр, — широко улыбнулся аукционист. — Итак, семьдесят тысяч. Я слышу семьдесят пять? — Он с надеждой, но без уверенности взглянул на женщину, принимавшую ставки по телефону.
— Откажется, — уверенно сказал Бессон. — Пятьдесят тысяч — верхняя планка для этой книги. Семьдесят — уже безумие.
Не выдавая себя ни взглядом, ни жестом, женщина быстро произнесла что-то в телефонную трубку, в течение нескольких мгновений слушала ответ, затем подняла голову и покачала головой.
— Семьдесят тысяч от джентльмена из глубины комнаты, — объявил аукционист. — Раз… два… — Финальная пауза. — Продано месье Леду за семьдесят тысяч евро. — Он громко стукнул молотком. — Благодарю вас, сэр. Для меня большая честь видеть вас здесь.
— Леду? — Арчи повернулся к Бессону, пока толпа восторженно рукоплескала мужчине в ярко-красных очках, в черном костюме, рубашке и галстуке. — Он знаменитость или что-то вроде того?
— Антуан Леду — директор Лувра, — нахмурился Бессон. — Что он здесь делает?
— Я бы сформулировал так: зачем ему книга?
Скорость машины составляла всего десять миль в час, когда Дженнифер врезалась на ней в ограждение, но из-за грохота и внешних повреждений могло показаться, что все шестьдесят. На левом крыле образовалась глубокая вмятина, фара разлетелась на множество осколков. Само ограждение было практически вывернуто из тротуара, плитка вздыбилась вокруг его основания, будто земля у корней поваленного грозой дерева. Страшно было думать, что только эта ограда отделяла дорогу от воды внизу.
Дженнифер скрылась с места происшествия прежде, чем консьержка из соседнего здания, привлеченная шумом, успела осуществить свою угрозу и вызвать полицию. Она не знала, успел ли Ферра распространить ее описание, и не горела желанием это выяснять.
Сделав круг, Дженнифер вернулась на прежнюю точку наблюдения за домом. Тома не было видно — значит, ему удалось попасть внутрь. Тянулись минуты. Дженнифер нетерпеливо постукивала ногтем большого пальца по зубам и то и дело смотрела в бинокль на окна здания и людей, находившихся у подъезда. Снова взглянула на часы. Прошло всего пять минут.
Сидеть здесь и ничего не делать было практически невыносимо. Но лучше, конечно, чем покорно ожидать своей участи в полиции. Она была благодарна Тому хотя бы за это. Какими бы ни были их отношения, этой Еве определенно нужна была помощь. А если Евы здесь не было, возможно, книга, за которой отправился Арчи, могла помочь остановить Майло и спасти девушку.
Дженнифер снова взглянула на вход в здание и заметила, что охранники, стоявшие по обеим сторонам фургона, насторожились, красноречиво потянувшись к спрятанным под куртками пистолетам. Еще двое поспешно вынесли из подъезда плоский ящик, аккуратно погрузили в кузов и накрыли одеялами. Этот ящик был точно такой, как и те два, что Дженнифер привезла с собой из Штатов. Контейнер для перевозки небольших картин.
Если предположения Тома верны, это могли быть копии «Моны Лизы», которые Рафаэль сделал для Майло. Возможно, они хранились здесь вместе с остальным оборудованием? Если да, то сейчас предоставлялась великолепная возможность разрушить весь план Майло. Дженнифер принялась было набирать номер Тома, но тут же, поморщившись, сообразила, что телефонный звонок может выдать его. Что бы они ни предприняли, приходилось действовать в одиночку.
Дженнифер открыла багажник, нашла в наборе инструментов отвертку и тяжелый гаечный ключ и спрятала во внутренний карман пальто. Она перебежала через мост, и из здания вынесли еще один ящик, как две капли воды похожий на предыдущий, и погрузили в грузовик. Перейдя на шаг, она приблизилась к фургону сзади и кивнула стоявшему возле него охраннику. Он подозрительно проводил женщину взглядом.
Второй охранник курил рядом с кабиной. Из-под распахнутой куртки был виден пистолет, засунутый за пояс черных джинсов.
— Сигаретки не найдется? — спросила Дженнифер, скрывшись из поля зрения первого охранника. Улыбнувшись, мужчина оглядел ее с ног до головы, кивнул и потянулся к заднему карману. Он лишь на секунду опустил глаза, но этого времени Дженнифер хватило, чтобы с размаху ударить его гаечным ключом по голове. С коротким стоном он повалился ей на руки. Осторожно опустив бесчувственное тело на землю, она, как могла, спрятала его под фургоном.
Убедившись, что ее никто не видел и не слышал, Дженнифер пробралась к водительской двери. Было открыто, и она скользнула внутрь, пригибаясь как можно ниже — первый охранник мог заметить ее через открытые задние двери. Двое мужчин вынесли из подъезда третий ящик, так же осторожно погрузили его и закрыли кузов.
Почувствовав, что такую возможность упускать нельзя, Дженнифер воткнула отвертку в замок зажигания и резко повернула. Раздался приглушенный треск. Затем она перебралась в кузов, подцепила отверткой крышку одного из ящиков, открыла его и вытащила заполнявшую свободное место солому.
Это была она. «Мона Лиза». Так странно видеть ее здесь, в темном душном кузове грузовика, в окружении упаковочных коробок, ящиков и запаха дизельного топлива. Дженнифер знала, что перед ней подделка, но все равно чувствовала необъяснимую, почти сверхъестественную, притягательность. И было ужасно неправильным калечить тонкое чувствительное лицо и мягкую улыбку… А Дженнифер собиралась сделать именно это.
Она замахнулась отверткой словно кинжалом, но прежде чем успела нанести удар, задние дверцы фургона распахнулись.
— Так и знал! — прорычал первый охранник, схватив ее за запястье. — Ты идиотка, которая разбила машину на той стороне.
— Рауль без сознания, — раздался снаружи мужской голос.
— Проверь машину, — приказал охранник.
Мужчина сел на место водителя.
— Она испортила замок зажигания.
— Заводи напрямую, — скомандовал охранник, вытаскивая Дженнифер из кузова грузовика и прижимая ее к внутренней стороне распахнутой двери. — Груз нужно увезти как можно быстрее.
Раздался щелчок открывающегося капота, мужчина выпрыгнул из кабины. Охранник приставил дуло пистолета к виску Дженнифер.
— Говори.
Она бесстрастно выдержала его взгляд. Слегка улыбнувшись, охранник нанес ей удар рукояткой пистолета по голове. Дженнифер рухнула на землю. Из глубокой раны потекла кровь.
— Даю тебе три секунды. — Охранник рывком поднял ее на ноги и взвел курок. — Раз… два…
Раздался выстрел, и охранник, сдавленно захрипев, повалился на землю. Дженнифер повернулась и увидела в дверном проеме Тома с дымящимся пистолетом в руках.
— Сюда! — крикнул он, укрываясь от ответных выстрелов одного из мужчин, прятавшихся за кабиной грузовика. Внезапно двигатель ожил, раздался стук захлопнувшегося капота. — Скорее!
Дженнифер колебалась пару мгновений, а затем решительно покачала головой. Она не могла упустить картину.
Зажав отвертку в зубах, она проползла под днище грузовика. Найдя бензобак, Дженнифер нанесла по нему несколько ударов, забрызгав себя и асфальт маслянистой жидкостью.
Мужчины, продолжая стрелять в Тома, забрались в кабину через пассажирскую дверь и вдавили педаль газа в пол. Грузовик сорвался с места, взревев двигателем и чуть подпрыгнув, когда под колесо попался лежащий на земле охранник.
— Ты в порядке? — Том подбежал к Дженнифер и помог ей подняться на ноги. В его голосе звучало раздражение, но в глазах появилось заметное беспокойство, когда он увидел рану на ее голове. — Что, черт возьми, ты устроила? Мы же договорились на десять минут.
— Ты был прав. — Она обшарила охранника в поисках спичек. — Майло сделал копии «Моны Лизы». Три. И все они в кузове этого грузовика.
Дженнифер чиркнула спичкой о коробок и бросила ее на блестящую дорожку бензина, льющегося из-под фургона. Сразу вспыхнуло светло-голубое пламя. Едва различимое в дневном свете, оно быстро пожирало горючую смесь.
Том и Дженнифер завороженно смотрели за тем, как огонь гнался за грузовиком по булыжной мостовой, вспыхивая то оранжевым, то желтым, подбираясь все ближе и ближе, пока наконец не нырнул под днище машины. Мгновение ничего не происходило. Затем, со вспышкой, раздался взрыв, и грузовик словно бы подкинуло на огненном шаре. Машина вильнула, врезалась в дерево, шины горели, крыша согнулась, словно полуоткрытая консервная банка, из каждой щели струился дым.
Через открывшиеся задние двери Дженнифер разглядела контуры трех ящиков, лежащих будто тела в погребальном костре.
Огонь опалил ствол дерева и оставил в ярко-зеленой кроне — над почерневшим остовом грузовика — полукруг выжженных листьев.
— Что тут у нас? — Ферра отвернулся от покореженной машины, которую пожарные до сих пор заливали пеной, и направился к основному месту преступления.
— Еще шесть трупов.
Галла был приставлен к нему шефом полиции: по официальной версии — для того чтобы помогать, а на самом деле — для того чтобы доносить о каждом шаге. Но это была только часть проблемы. Все были так заняты прикрыванием собственных задниц, что никто в действительности не занимался расследованием дела. Никто, кроме него.
— Шесть? Мне сказали, четверо — двое в машине, двое на улице.
— Только что в здании нашли еще двоих. Судя по всему, их предпочли бросить истекать кровью, а не везти к врачу.
— В этом деле шага не ступишь, не споткнувшись о чье-нибудь тело, — вздохнул Ферра.
— Они мертвы уже около суток, если вас это утешит.
— Не утешит, — фыркнул Ферра. — А что с отпечатками пальцев из дома Леви?
— Только что звонили из лаборатории. Брауни там точно была.
— А по крови из тоннеля у нас ничего нет? — уточнил Ферра.
— Нет, все еще ждем ответа от ФБР. Наши ребята установили, что там была какая-то женщина, но кто именно — неизвестно.
— Ладно, посмотрим, что скажут американцы. Я уверен в том, что если Брауни была в доме Леви, мужчина, которого с ней видели, — Кирк.
— Но зачем им было убивать Леви?
— Может быть, она была в сговоре с ними? — предположил Ферра. — А может быть, они тут ни при чем. Честно говоря, я давно потерял нить. — Он махнул рукой в подтверждение своих слов.
В разговор вмешался голос, раздавшийся из рации Галла.
— Сэр, есть свидетель, который утверждает, что видел здесь Брауни.
Ферра схватил рацию прежде, чем Галла успел ответить.
— Что там у вас?
— Я разговариваю с консьержкой одного из домов на другой стороне канала. — Ферра и Галла нашли взглядом полицейского. — Она уверена, что женщина, подходящая под описание Брауни, врезалась на машине в ограждение, а затем скрылась. — Он указал на покосившийся бортик.
— Полагаю, не стоит надеяться на то, что она запомнила машину, на которой ехала та женщина?
— Марка, модель и регистрационный номер, — торжествующе помахал в воздухе бумажкой офицер.
— Мы ждали так долго, как могли, — вздохнул Ферра. — Нашим американским друзьям это не понравится. Передавайте фотографию Брауни журналистам. Кто-нибудь наверняка видел ее. В Париже не так много чернокожих агентов ФБР женского пола.
— Как вы думаете, что она здесь делала? — спросил Галла, когда Ферра вернул ему рацию.
— Думаю, мы ввязались в войну, в которой она тоже участвует. — Ферра устало сжал пальцами переносицу. — У Майло и Кирка есть то, что нужно другому, и они будут драться до тех пор, пока один из них не победит. Нам остается только идти по кровавому следу.
Том и Дженнифер встретились с Арчи в подземном гараже, поменяли машину и через пятьдесят минут оказались у дома Леду в Фонтенбло.
— Так там не оказалось ни следа Майло? — Арчи все еще ухмылялся тому, как Дженнифер уничтожила подделки.
— Нет, — покачал головой Том. — Но я нашел это.
— Ева? — догадался Арчи, взглянув на серебряный браслет, показанный Томом.
— Я подарил ей его, когда… — Взгляд Тома остановился на Дженнифер. — Браслет был на ней, когда люди Майло схватили Еву в Севилье.
— А у тебя как все прошло? — спросила Дженнифер Арчи дрожащим голосом. — Ты видел, кто купил книгу?
Арчи кивнул и рассказал о Леду и его невероятной ставке, сделанной в последний момент.
— Анри говорит, что Леду никогда не показывался на «Друот», — продолжил Арчи. — Вероятно, не его уровень. Похоже, директору Лувра очень была нужна эта книга.
— Ты встречалась с Леду, — повернулся Том к Дженнифер. — Как думаешь, что он задумал?
— Леви сказала, они проследили бы за тем, чтобы «Мона Лиза» никогда не попала в лабораторию, — напомнила Дженнифер. — Леду наверняка знал, что картина не подлинник. Возможно, они работали вместе.
— Но это не объясняет, откуда он узнал о книге, — заметил Арчи.
— А где Анри? — нахмурился Том. — Разве он не хотел отправиться с нами?
— Ему нужно было закончить изменения, которые ты просил внести в «Мадонну с веретеном» Рафаэля, — объяснил Арчи. — Кстати, он просил передать тебе, что Джей-Пи переводят в какую-то больницу в тринадцатом квартале. Питье что-то там.
— Питье-Сальпетриер, — кивнул Том. — Он в порядке?
— Да, все нормально. Но ему оттуда не выбраться. Решетки на окнах и вооруженная охрана у палаты, на случай если он решит сбежать. О, мы на месте. — Арчи свернул на узкую дорожку и заглушил двигатель.
— Это здесь? — Том всматривался в темноту.
— Вон там, — указал Арчи.
— Если я пойду один, будет быстрее. Подождешь здесь? — с надеждой спросил Том Дженнифер.
— Конечно, — пожала плечами она. — Не задерживайся.
Том кивнул. Дженнифер больше не пыталась надзирать за каждым его шагом. Может, последние события вернули ему хоть немного утраченного доверия. Либо голова от удара у нее болела гораздо сильнее, чем она уверяла.
— Туда и обратно, — заверил он.
Том вернулся на главную дорогу. Вечер был прохладным; порывы ветра пригибали траву на обочине и завывали в кронах деревьев.
Леду жил в старом доме у мельницы, к которому вела грунтовая дорога. Сбоку текла неширокая река, и по железным проржавевшим креплениям, нависавшим над поросшим илом мельничным лотком, можно было определить, где раньше было подвешено водяное колесо.
Перебравшись через увитый плющом забор, Том держался в тени растущих на берегу деревьев до тех пор, пока не оказался у дома. Затем, пригнувшись, чтобы его не заметили из окон, миновал входную дверь и пробрался к дальней стене здания.
Леду сидел за столом в комнате, которая, очевидно, служила ему кабинетом, хотя раньше здесь явно была библиотека. На полках, тянувшихся вдоль стен, вместо книг размешалась коллекция современной скульптуры. Лампы, установленные по краям каждой полки, освещали статуэтки самых разных форм и оттенков, сделанные из стекла или камня, иные — перекрученные, с резкими углами, изготовленные из железа или переработанного пластика.
Через щелку в закрытых ставнях Том мог разглядеть, что Леду одет в пурпурный шелковый халат, накинутый на черную рубашку без воротника; склонившись над открытой книгой, он сдвинул красные очки наверх. В руке он держал какой-то металлический инструмент и, судя по всему, изучал внутреннюю сторону обложки.
В доме раздался звонок. Леду раздраженно вскинул глаза, но проигнорировал его. Через несколько мгновений звонок прозвучал еще раз, и теперь, чертыхнувшись, он встал; халат распахнулся, и Том заметил, что Леду снял брюки, но оставил носки. Бережно закрыв книгу, директор Лувра положил ее в ящик. Стол запер, опустив ключ в карман.
Как только он вышел из комнаты, Том просунул лезвие ножа в щель между ставнями и поднял защелку. Окно бесшумно открылось, и он скользнул в комнату. На замок в ящике стола ушла всего пара секунд. Внутри, помимо неоплаченного чека за парковку и мужского журнала, лежала тонкая книга в переплете с золотым тиснением. Удостоверившись, что это именно то, что нужно, Том сунул ее в рюкзак и бесшумно прокрался обратно к окну.
Когда он выбирался наружу, до него донеслись звуки разговора. Том помедлил. Один из голосов казался ему очень знакомым. И весьма неожиданным.
Вернувшись в комнату, он подошел к дверному проему. Через неплотно прикрытую дверь он увидел Леду, стоявшего в холле и яростно спорившего на французском с мужчиной. Собеседником был Майло.
— Мы договаривались, что ты не придешь сюда, — резко произнес Леду, затягивая пояс халата. — За мной могут следить. Это опасно.
— Мы договаривались, что картина будет переведена в лабораторию, — спокойно возразил Майло. — Этого не случилось.
— Это не моя вина. — Халат Леду снова распахнулся, и он, судорожно нащупав концы пояса, вновь завязал его. — Все было сделано в точности так, как договаривались. Но Кирк заставил их запаниковать. Я не мог запретить перевозить картину, не выдав себя. Как только конвой уехал, я отправил тебе код к контейнеру. Я сделал все, что мог.
— Конечно. — Майло слегка кивнул. — Иначе ты был бы уже мертв. Я здесь не за этим.
— Не за этим?
— Копии уничтожены.
— Уничтожены… как? — заикаясь, спросил Леду.
— Не важно.
Том не смог удержаться от улыбки, заметив ярость на лице Майло.
— Твои подделки никакого отношения ко мне не имеют, — нервно настаивал Леду, пытаясь предугадать дальнейшие обвинения Майло. — Мне было нужно, чтобы картина оказалась вне музея. Я заплатил тебе за это.
— И ты получил то, что хотел, — холодно возразил Майло. — Молодец. — Он шагнул вперед, и теперь оба мужчины стояли почти вплотную. — А где же моя доля?
— Но я не виноват! — В голосе Леду прозвучали нотки отчаяния.
— На кону сотни миллионов долларов. Кто-то должен быть виноват.
— Ты же вроде сказал, что получил оригинал — Кирк пытался обменять его на девчонку. Можешь использовать его для того, чтобы изготовить еще копий, — с надеждой предложил Леду.
— Это был не оригинал, а очередная подделка, — мрачно хмыкнул Майло. — Квинтавалле, видимо, сделал для Кирка дополнительный экземпляр. В любом случае полиция всадила в картину три пули во время преследования. Она бесполезна.
— Я не ви…
Резким движением Майло ударил лбом в переносицу Леду. С громким криком тот закрыл руками нос, по пальцам потекла кровь, на глазах выступили слезы.
— Я решу, виноват ты или нет, — прошептал Майло прямо в ухо директору Лувра.
— Что тебе нужно? — приглушенно спросил Леду, всхлипывая от боли. — Это не… Я не могу больше ничем помочь.
Майло сделал шаг назад и пару секунд рассматривал Леду с легкой улыбкой, а затем протянул белоснежный платок.
— Ты можешь помочь понять одну вещь, которая давно меня интересует, — произнес Майло, когда Леду принял платок и прижал его к переносице. — Эта работа стоит миллионы, но ты никогда ничего не просил. Ни разу.
— И что? — пожал плечами Леду.
— Мой отец когда-то сказал мне, что нельзя доверять человеку, который не пьет. — Майло задумчиво обходил Леду по кругу. — Это не так важно… Он должен был сказать, что нельзя доверять человеку, который не заинтересован в деньгах. Таких людей невозможно понять. Невозможно предсказать.
— Для меня никогда не шла речь о деньгах, — возразил Леду. — Я думал о сохранении репутации Лувра.
— Еще раз соврешь мне — убью. — Майло схватил Леду за волосы и отдернул его голову назад, так что адамово яблоко острым углом выступило на шее. — Не рассказывай о своем бескорыстии. Я на это не куплюсь. Так не бывает.
— Что ты от меня хочешь? — прохрипел Леду.
— Хочу знать, что ты делал сегодня на аукционе «Друот».
— Там был нужный мне лот, — запинаясь, объяснил Леду. — Книга.
— Зачем она тебе?
— Просто так.
— Ты потратил семьдесят тысяч просто так?
— Нет, не просто так… это исследование.
— Ты меня за идиота держишь? — Майло снова оказался перед лицом Леду. — Это даже не то время, которым ты занимаешься.
— Я… я… — Леду попятился.
— Давай я расскажу тебе, что я думаю, — мягко произнес Майло, достав из кармана пистолет и проверив магазин. — Полагаю, ты ни разу не попросил у меня своей доли только потому, что придумал другой способ заработать на этом денег. И это имеет какое-то отношение к книге.
Леду молчал, завороженно наблюдая, как Майло накручивает на блестящее дуло пистолета глушитель.
— Я спрошу только один раз. Для чего нужна книга?
— Я не уверен, — пробормотал Леду.
— Попробуй угадать. — Майло взвел курок.
— Спроси Квинтавалле. Он знает. Он все знает.
Услышав имя Рафаэля, Том напрягся, чтобы лучше разобрать слова Леду.
— Что он знает?
— Он что-то нашел во время своих исследований. Что-то касающееся этой книги.
— Где она?
— У меня в столе. — Леду указал на дверь своего кабинета, но Майло не перевел взгляд.
— Что он обнаружил?
Вопрос остался без ответа, потому что внезапный порыв ветра с грохотом распахнул ставни за спиной Тома. Майло резко повернулся, Том успел спрятать голову как раз вовремя.
— Кто там? — потребовал ответа Майло.
— Никого.
— Я спросил — кто там? — Майло навел пистолет на Леду.
— Никого, — снова ответил Леду.
— Я же сказал — не врать мне! — Майло приставил дуло к груди Леду и выстрелил. Из развороченной спины хлынула кровь.
Позволив телу упасть на пол, Майло шагнул к кабинету.
Дверь распахнулась. Майло, не опуская пистолета, быстро оглядел комнату. Пусто.
Он вошел внутрь. Справа стоял письменный стол; софа и кофейный столик занимали другую часть комнаты. Одно из окон было открыто, ветер играл занавесками и раскачивал ставни.
Майло осторожно приблизился к окну, удостоверился, что внизу никого нет, и закрыл ставни. Занавески перестали колыхаться, в комнате наступила внезапная тишина. Майло вытер забрызганный кровью рукав о темно-зеленую ткань.
Он включил стоявшую на столе лампу и осмотрел ящики. Все легко открылись, обнажив старые счета, визитные карточки, блеклые фотографии и заботливо вырезанные из газет статьи. Все, кроме центрального.
Прикрыв глаза рукой, Майло приставил дуло пистолета к замку и спустил курок. Выстрел раздробил переднюю часть ящика, и теперь он с легкостью скользнул из пазов.
Но книги в нем не было.
Майло поднял глаза на окно и бросился к двери, распахнув ее как раз вовремя для того, чтобы услышать удаляющийся шум мотора.
— Кто это был? — спросил Джулу, заходя внутрь.
— Кирк! — хлопнул дверью Майло.
— Точно?
— Это был он.
— Что случилось? — Джулу заметил тело Леду.
— Он соврал мне, — презрительно фыркнул Майло, перешагнув через труп и направившись обратно в кабинет.
Тяжело опустившись в кресло, он принялся перебирать книги, которые Леду держал на столе, с загнутыми или заложенными страницами. Разные варианты истории да Винчи и «Моны Лизы». Биографии Наполеона. Книги об истории Лувра.
— Что он искал? — спросил Джулу.
— Не знаю.
— Может, стоило спросить его, перед тем как убивать? — заметил Джулу.
— Может, тебе лучше заткнуться, капитан! — прошипел Майло. — Некомпетентность твоих людей стоила мне около трехсот миллионов долларов. К счастью для них, они мертвы. Не заставляй меня искать другого виновника.
Под злостью скрывалось то, что Джулу был прав, и Майло понимал это. Потеря картин выбила его из колеи. Наглость Леду заставила погорячиться…
Пожав плечами, Джулу взял блокнот и пролистал первые несколько страниц. На одной из них обнаружилась грубая хронологическая последовательность: серия дат от 1505 года и до нынешнего, две из них обведенные красным — 1800 и 1804. Рядом было приписано: «„Джоконда“» была перевезена в императорские апартаменты», — а ниже стоял большой вопросительный знак.
— Как вы думаете, что это значит?
Майло изучил страничку, прищурившись, а затем улыбнулся. Так вот что обнаружил Квинтавапле. Вот что искал Леду в этой книге. Доказательство того, что подлинник сохранился. Ключ к нынешнему местонахождению картины. Что ж, возможно, у него появился шанс выжать хоть что-то из этой ситуации. Он достал телефон и набрал номер.
— Ева?
— Ты нашел ее? — с надеждой спросила она.
— Кирк опередил нас.
— Как он…
— Не важно. Гораздо интереснее, куда он направится теперь.
— Что ты имеешь в виду?
— Твой приемный отец обнаружил, что Наполеон заменил «Мону Лизу» на подделку. Кирк считает, что оригинал сохранился. Книга — ключ к его местоположению.
— Значит, нам нужно достать книгу прежде, чем он все выяснит! — воскликнула Ева.
— Нужно ли? — фыркнул Майло. — С самого начала он опережал нас на шаг. Почему бы нам не воспользоваться этим? Почему бы не позволить ему привести нас к цели?
— Для того чтобы следовать за ним, необходимо его найти, — возразила Ева.
— Это легко, — улыбнулся Майло. — Есть только одно место, куда он может пойти.
Том вынырнул из темноты и ударил кулаками по стеклу. Арчи и Дженнифер подпрыгнули от неожиданности.
— Уходим, — выдохнул он, нырнув в машину.
Арчи немедленно тронулся с места, вернулся на главную дорогу и прибавил газу, направляясь в Париж.
— Поскользнулся? — ухмыльнулась Дженнифер, глядя на мокрые штаны и ботинки Тома.
— Пришлось прыгать, — объяснил Том с грустной улыбкой. — Это был единственный способ не нарваться на людей Майло.
— Он был там! — Дженнифер обеспокоенно оглянулась.
— Появился сразу после меня, — кивнул Том. — Леду с ним работает. Точнее, работал. Но я слышал достаточно, для того чтобы знать: книга — ключ к тому, что обнаружил Рафаэль.
Том вытащил книгу из рюкзака, убедился, что она не пострадала, и передал Дженнифер. Она покрутила ее в руках и нежно погладила кожаный переплет, перед тем как открыть и перелистнуть несколько страниц.
— Кто-нибудь из вас разбирается в книгах? — с надеждой спросила она.
Том поймал взгляд Арчи через зеркало заднего вида. Тот кивнул.
— Так хорошо, чтобы разгадать эту, — нет. Но мы знаем одного человека. Он тоже крутится в… бизнесе. Он должен помочь.
— Где он живет?
— Если скажу — ты не поверишь, — улыбнулся Том.
Оставшийся путь провели в молчании. По мере приближения к Парижу темнота отступала под оранжевым светом фонарей, освещавших шоссе.
По меньшей мере теперь стало ясно, откуда в работах Рафаэля появилась такая четкость, подумал Том. Леду заплатил Майло, чтобы тот украл «Мону Лизу». В сделку, вероятно, входило предоставление Рафаэлю прямого доступа к оригиналу либо к той картине, которая выставлялась в Лувре. Леду скорее всего помогал ему и с исследованиями, занимаясь поиском документов и современных описаний. В ходе работы Рафаэль что-то обнаружил. Этим продолжил заниматься Леду. Для него возможность найти подлинник Леонардо была куда ценнее денег. И он понимал, что Майло не даст ему прожить достаточно долго и насладиться этим моментом.
Том взглянул на Дженнифер. Она задумчиво листала страницы, постукивая ногтем большого пальца по зубам; на темное лицо ниспадали черные волосы. Забавно, что чем сложнее становилась ситуация, тем расслабленнее выглядела Дженнифер. Может быть, она понимала, что ввязалась во что-то гораздо большее, чем могла себе когда-либо представить. И осознавала, что выпутаться из сложившейся ситуации можно, работая сообща, а не поодиночке. Том был рад присутствию Дженнифер. Интересно, была ли рада она?
Час спустя они припарковались неподалеку от северного конца авеню дель Опера, рядом с метро, и вышли из машины.
— Давайте заберем обелиск. — Том вытащил рюкзак из багажника. — Возможно, машина уже в розыске.
Волна теплого воздуха, приправленного запахом резины и дезинфицирующего средства, накрыла Тома. Дженнифер и Арчи, стоило им только шагнуть на ступени метрополитена. Два уличных фонаря склонялись над ними, словно ветви под тяжестью спелых плодов.
— Встретимся здесь же через час, — твердо произнес Арчи, обращаясь к Дженнифер.
— Ну уж нет, — покачала головой она. — Я хочу услышать все, что этот парень может сказать.
— Том? — поднял брови Арчи.
— Она права. — Голос Тома звучал приглушенно из-за шарфа, которым он скрывал лицо от прохожих. — Мы сейчас на равных.
— Ты знаешь правила. Если что — он взбесится и больше никогда нас не впустит.
— Ты хочешь сказать, никогда нас не выпустит, — ухмыльнулся Том. — До этого не дойдет. Она будет себя хорошо вести. Правда?
— Я могу себя хорошо вести, если вы двое перестанете говорить так, словно меня здесь нет, — возразила Дженнифер. — Или если я хотя бы пойму, о чем речь.
— Все просто. Ты никогда никому не должна рассказывать об этом месте.
— Каком месте?
— Увидишь.
Они пересекли дорогу. Дженнифер заметила, что Том старался не встречаться ни с кем взглядом. Она делала то же самое. Ферра наверняка уже опубликовал ее фотографию и приметы, сделав весь город своими глазами и ушами. Только Арчи, о котором полиция ничего не знала, шагал с гордо поднятой головой.
В конце широкой улицы виднелось здание Оперы Гарнье, его фасад был богато украшен статуями, мраморными фризами и колоннами. Медный купол украшали две позолоченные крылатые лошади. Острый треугольный силуэт крыши плавно спускался вниз, к булыжной мостовой.
Яркие афиши центрального входа сообщали, что все билеты на вечернее представление «Триптиха» Пуччини проданы. Обойдя здание слева, Том остановился у небольшой железной двери, примерно пяти футов в высоту и трех — в ширину.
— Здесь? — нахмурилась Дженнифер. Она не любила неизвестности, а Том был скрытен, как никогда.
— Надеюсь, он нас увидит. — Том указал на направленную на них видеокамеру.
— Кто?
— Его зовут Кеттер. Маркус Кеттер.
— Только не делай резких движений, — предупредил Арчи. — Он крайне нервный тип.
Внезапно дверь открылась, они шагнули внутрь. Когда дверь так же сама закрылась за их спинами, включился верхний свет. Небольшая комната, в которой они оказались, была пуста, если не считать каменной винтовой лестницы, ведущей в темноту.
— Надеюсь, у тебя удобная обувь, — улыбнулся Том.
Вскоре освещенное пространство осталось позади. Ступени вели вверх по крутой, кружащей голову спирали, отчего Дженнифер постепенно теряла чувство ориентации в пространстве и нервно прижимала правую руку к стене, чтобы сохранить равновесие и направление движения. Воздух казался вязким и тяжелым, звук шагов и затрудненного дыхания тонул в нем. Вдруг послышался новый, нежный звук, сначала едва различимый, но становящийся сильнее с каждым шагом. Женский голос.
— Тише. — Том внезапно остановился. Теперь Дженнифер отлично слышала голос, чистый и сильный, который становился то громче, то тише, словно морской прибой. — Нам повезло, «Триптих» редко дают. Он состоит из трех опер, в каждой — один акт. Судя по всему, только что начался «Джанни Скикки». Идем, я хочу тебе кое-что показать.
Впереди темнота отступала там, где один из камней был заменен небольшой металлической решеткой, через которую лился свет от большой центральной люстры.
— Эта лестница проходит за тонкой стеной. Мы сейчас на уровне галерки.
На сцене молодая женщина, судя по всему, о чем-то просила своего отца. Том указал на потолок:
— Помнишь, что я рассказывал тебе о росписи Шагала?
Дженнифер, конечно, помнила — Том рассказывал об этом во время встречи у Лувра, — хотя сейчас казалось, что с тех пор прошло не несколько дней, а целая вечность. Он сказал, что в росписи есть что-то демоническое. Дженнифер не была уверена, что может согласиться с этой характеристикой. Головокружительная, пьянящая карусель ярких красок и самых невероятных форм напоминала ей сон — теплый, слегка хмельной сон, когда не хочется просыпаться. Она жадно смотрела на роспись, чувствуя, что Том улыбается, глядя на нее.
— Она прекрасна.
Они продолжили свой путь наверх, сопровождаемые звуками оперы, пока дорогу не преградила кирпичная стена. Дженнифер не успела задуматься, как они преодолеют препятствие, когда заметила небольшую стальную панель в кладке, расположенную на уровне пояса. Внезапно панель открылась, и в образовавшемся отверстии, вместе с треугольником света, показалось направленное Тому в живот дуло пистолета.
— Кто там? — донесся приглушенный голос.
— Ты знаешь, кто там, Маркус, — отозвался Том. — У тебя по всей лестнице расставлены инфракрасные камеры.
— Тебя ищет половина планеты, Феликс. Если ты привел их сюда… — Голос был жестким, бесстрастным. Немецкий акцент; возможно, скандинавский.
— Если бы я это сделал, ты бы сейчас с нами не разговаривал, — спокойно возразил Том.
— Кто она? — дуло указало на Дженнифер.
— Она с нами.
— Двигается как коп.
— От старых привычек тяжело отделаться. Она в бегах, как и мы.
Пауза.
— Что вам нужно? Вы знаете, я не люблю сюрпризов.
Том достал книгу. Пистолет медленно исчез, вместо него появилась рука в белой перчатке и схватила ее. Долгое время ничего не происходило. Затем послышалось шипение гидравлического мотора, и стена поднялась вверх, словно решетка в воротах замка. Все трое вошли внутрь, и стена сразу же опустилась за их спинами.
Кеттер вышел из темноты, осторожно перенося вес с ноги на ногу. Он был одет во все белое, начиная от белых кожаных ботинок и заканчивая белыми галстуком и перчатками, и напоминал яркое пламя свечи в кромешной тьме.
— Идем, — приказал он, отвернувшись прежде, чем Дженнифер успела разглядеть его лицо.
— Обувь сюда. Зажигалки и спички сюда. Мыть здесь. — Кеттер поочередно указал на низко расположенную полку, большое блюдо, а затем — на раковину, подобную тем, в которых моют руки хирурги, с длинными рукоятками, позволяющими закрыть воду локтями, не испачкав ладоней.
— Почему он в белом? — прошептала Дженнифер.
— На такой одежде сразу видна грязь, — объяснил Том, открывая воду и выдавливая на руки немного мыла. — Единственная вещь, которую он не любит больше, чем грязь, — огонь.
— Почему огонь?
— Увидишь. — Арчи бросил зажигалку на блюдо, покачав головой.
— Смотрите, — почти беззвучно произнесла Дженнифер.
Кеттер укрывал их обувь тонкой пленкой. Почувствовав на себе взгляды, он поднялся и смущенно пригладил костюм.
Теперь Дженнифер видела, что ему за пятьдесят. На впалых щеках пролегли глубокие тени, на переносице виднелся красноватый след от очков. Кеттер был высокого роста, но постоянно втягивал шею в плечи, словно боялся чего-то. На самом деле он казался ужасно несуразным из-за крупных рук и ступней.
Удовлетворенный тем, что гости завершили необходимые приготовления, Кеттер провел их по узкой лестнице к люку в потолке. Открыв его, он кивком направил посетителей вперед, а затем долго возился, закрывая его, перепроверив несколько раз надежность замка и бормоча что-то себе под нос.
Красноватое освещение от висящих над головой ламп придавало комнате апокалиптический, практически сатанинский вид. Костюм Кеттера выглядел кроваво-красным, и даже светлые редеющие волосы превратились в корону из языков пламени.
Он щелкнул выключателем, и комнату залил освежающий поток света, выхватив из темноты возвышающийся над головами купол и стены, покрытые белой блестящей прямоугольной плиткой. Но взгляд Дженнифер постоянно возвращался к полкам. Они были расположены по всей длине круглой комнаты ровными, как на параде, рядами. Полки вздымались и опадали, следуя линии свода, словно бугрящиеся мускулы.
Это было впечатляющее зрелище, и Дженнифер восторженно вздохнула. Том наблюдал за ней краем глаза. Странно, но он, кажется, получил своеобразное удовольствие от того, что привел ее сюда, посвятил в одну из тайн своего мира. Может быть, это был его способ открыться, показать ей, что ему снова можно доверять.
— Что это за место? — прошептала Дженнифер Тому, следуя за Кеттером по одному из узких коридоров, образованных книжными шкафами. Теперь она поняла, почему Кеттер не любит огонь.
— Библиотека, — улыбнулся Том. — Украденные книги.
Дженнифер это помещение напоминало не библиотеку, а морг. Белая плитка на стенах, книги на металлических полках, словно тела на каталках. И все это время снизу доносились звуки оперы, едва слышной, но все равно невероятно прекрасной.
— Первое издание «Дон Кихота», — указал Том на позолоченный корешок одной из книг, стоящих на покрытой войлоком полке. — А здесь — полный комплект Атласа Блау-Ван дер Хема.
— Не трогать, — не оборачиваясь, предупредил Кеттер.
— Все краденые?
— Маркус находит для них новый дом, новую жизнь.
Справа в полках оказался проход, и Кеттер свернул туда.
Они пересекли еще несколько узких дорожек, прежде чем оказались в небольшом пространстве, не занятом книгами. Слева от них была узкая кровать, тщательно заправленная, и хирургически чистая кухня. Справа размещалось рабочее место с разнообразными инструментами, увеличительными стеклами, сканерами, клеями и прочими реставрационными материалами.
Кеттер сел за стол и положил книгу перед собой, на специальную вспененную подушечку, поддерживавшую корешок. Плечи Кеттера расслабились, когда он склонился над столом, словно приняли знакомую, комфортную позу.
— Что вам нужно?
— Ваше мнение.
— О чем?
— Мы не знаем, — признался Том. — Обо всем, что покажется необычным.
— Оплата за консультацию — пять тысяч долларов.
— Запиши на наш счет, — предложил Арчи.
Кеттер, не улыбаясь, смотрел на него в упор.
— Я пошутил, Маркус, — заверил Арчи, подняв брови и бросив многозначительный взгляд на Тома и Дженнифер. Деньги будут у тебя к утру.
— Хорошо.
Удовлетворенный ответом, Кеттер взял чистый бумажный носовой платок и открыл титульный лист.
— Первый том императорского издания «Описания Египта», — нараспев произнес он. — Опубликован в 1809 году. Состояние… приемлемое. Бывает лучше. Книга редкая, но без остальных томов и в таком состоянии… не особо ценная. Из библиотеки… — Он бросил взгляд на экслибрис, а затем широко улыбнулся, впервые за все время. — Я смотрю, вы времени не теряли.
— Что вы имеете в виду? — уточнила Дженнифер.
— Эта книга была выставлена на сегодняшнем аукционе в Таяне. Видел ее в каталоге пару недель назад. За сколько ее продали?
— Семьдесят тысяч, — отозвался Арчи.
— Дорого, — покачал головой Кеттер. — Сорок, максимум — сорок пять.
— Ее купил Леду, — сообщил Том.
— Леду? — Кеттер, казалось, был искренне удивлен. — Интересно… — Нахмурившись, он снова посмотрел на книгу. — Интересно, зачем он…
Кеттер недоговорил, включив настольную лампу с встроенным увеличительным стеклом и рассматривая через него экслибрис.
— С ним что-то делали, — медленно произнес он, указывая на один из слегка заворачивающихся уголков.
— Леду возился с чем-то вроде скальпеля, — кивнул Том, вспомнив то, что видел через окно в Фонтенбло.
Кеттер дотянулся до стоящей перед ним бутылки и смочил из нее кончик ватной палочки. Затем, придерживая отстающий край пинцетом, он принялся медленно натирать ею нижнюю часть экслибриса. По мере того как химический состав разъедал клей, слой с экслибрисом отставал от листа. Кеттер, несмотря на внешнюю неуклюжесть, действовал удивительно аккуратно.
— Там что-то есть! — воскликнула Дженнифер, завидев появившиеся очертания. — Слово.
— Имя, — поправил ее Том, когда надпись, украшенная широким росчерком, стала четче. — Подпись. Наполеон.
Готово. Бессон положил холсты в ящик, выключил свет и закрыл за собой зеркало. Он редко работал так много или так быстро, чтобы закончить работу в срок. Особенно над чем-то столь необычным. Он надеялся, что получилось именно то, чего хотел Том.
Внезапно раздался звук дверного звонка. Нахмурившись, Бессон бросил взгляд на часы. Может быть, они вернулись раньше, чем планировали? Что ж. Он был, так же как и они, заинтригован тем, что Леду хотел найти в книге. Эксперт отодвинул засов и распахнул дверь с ожидающей улыбкой.
— Анри Бессон?
На пороге стоял японец в джинсах и коричневой кожаной куртке до бедер. Его плоское лицо рассекал свежий шрам на переносице. Подбородок был выбрит, за исключением узкой вертикальной полоски, словно бы делившей его пополам. На левой щеке было родимое пятно, словно чернила, которые случайно опрокинули и дали высохнуть.
Слева от него стоял мужчина, лысый, одетый во все черное, за исключением белоснежного галстука. Лицо его было закрыто хирургической маской, но Бессон видел глаза — бледно-зеленые, холодные. Его улыбка поблекла.
— Кто вы такие? Как вы сюда попали?
— Меня зовут Лео. Я представитель мистера Асахи Такеши. — Мужчина слегка поклонился в сторону человека в маске. — Он пришел по поводу картины.
— Он может позвонить мне утром, как и все, — нетерпеливо произнес Бессон.
— Он пришел по поводу одной из ваших картин, — невозмутимо продолжал Лео. — «Сиреневая скатерть». Помните?
— «Сиреневая скатерть» была написана Шагалом, — осторожно уточнил Бессон.
— Но не та, которую продали моему подчиненному. — Голос Лео стал жестче. — Ее написали вы.
Бессон резко захлопнул дверь и задвинул на место засовы. Но прежде чем он успел отступить, в дереве вокруг замка появилось сначала три, а затем пять пробоин — стреляли из пистолета с глушителем. Замерев, эксперт наблюдал, как механизм, выбитый парой мощных ударов, упал на пол. В образовавшейся дырке появилась рука, нащупала засов и отодвинула. Дверь распахнулась. Такеши стоял, заложив руки за спину, и, несмотря на то что лицо было скрыто маской, Бессон был уверен, что он улыбался.
Четыре человека ворвались в квартиру и схватили Бессона. Он как мог отбивался здоровой рукой, но не рассчитывая на спасение. Такие игры он видел бессчетное количество раз. Оставалось надеяться, что все кончится быстро.
— Сюда… — Мужчина, представившийся как Лео, провел всех в чистую комнату. Один из его людей ножом-бабочкой прорезал отверстие в стене камеры, остальные оттянули края в стороны и втолкнули Бессона внутрь. Он заметил, что у двоих не хватало мизинцев на левых руках.
— Свяжите его.
Бессон почувствовал, как его положили на стол, привязав лодыжки и щиколотки к металлическим креплениям. Похоже, они подготовились к любому повороту событий. Распланировали его смерть. Вдруг, рассеивая темноту, вспыхнул свет. Бессон, ослепленно моргая, повернул голову. Видеокамера. Он тяжело сглотнул.
Такеши стоял за его головой, так что Бессон смотрел прямо на него. Маска чуть шевелилась при каждом вдохе, лысый череп заслонял одну из ламп, напоминая луну, загораживающую солнце во время затмения.
— Ты действительно думал, что тебе удастся спастись? — раздался голос Лео.
— Я только написал картину, которую мне сказали нарисовать, — ответил Бессон, с ужасом глядя в глаза Такеши.
— Квинтавалле говорил то же самое.
— Это сделали вы? — На мгновение изумление пересилило страх, и Бессон приподнял голову, пытаясь увидеть Лео. — Вы убили его из-за картины?
— Мы убили его потому, что он посмел обмануть мистера Такеши.
— Я убил его потому, что из-за него я выглядел идиотом, — впервые заговорил сам Такеши. Его голос звучал ровной взвешенно, одновременно успокаивал и леденил. Бессон откинул голову.
— Что вы собираетесь со мной сделать? — тихо спросил он у Такеши.
— Я? Ничего. Буду просто смотреть.
Кивнув, Такеши отступил назад, а к Бессону приблизились двое мужчин. В руке одного из палачей была деревянная ложка. Он сунул ее Бессону в рот, прижав язык. Второй держал в руках банку красной краски, открыв ее лезвием ножа.
Голову Бессону запрокинули так, что горло оказалось полностью раскрытым. Второй мужчина прижал край банки к побелевшим губам Бессона и аккуратно, словно священник на причастии, стал вливать ее содержимое в рот жертвы.
Густая жидкость стекала по зубам Бессона и проникала в горло. Деревянная ложка все сильнее прижимала язык к нижней челюсти, чтобы краска могла беспрепятственно попасть в глубину горла, в нос, а затем, когда он не мог больше задерживать дыхание, в легкие.
Бессон почувствовал, как она застывает, словно цемент.
— Деду не дурак. — Кеттер делал вид, что на самом деле способен смеяться. — Это одна из личных копий Наполеона. Она стоит в два раза дороже, чем он заплатил.
— Он купил ее не поэтому, — уверенно ответил Том. — Должна быть другая причина.
— У меня есть пара экземпляров этого издания. Можем сравнить, если хочешь.
Кеттер исчез среди книжных полок и вернулся через несколько минут, осторожно неся под мышкой очень похожую книгу.
— Подлинность этого тома доказана. Если в двух книгах есть отличия — мы их найдем.
Кеттер положил книги рядом и принялся медленно, шаг за шагом, сверять текст, шрифт, расположение элементов, переворачивая страницы с помощью чистого бумажного носового платка. Тишину нарушали только отдаленные звуки оперы. Кеттер работал аккуратно и очень тщательно, отрываясь только для того, чтобы глотнуть воды из небольшого стеклянного стакана, стоявшего на полу.
— Полное совпадение, — наконец, вздохнув, заключил Кеттер. — Конечно, существуют тесты, которые можно сделать, но это займет…
Он не закончил фразу, подавшись вперед и внимательно рассматривая обложку книги. Затем открыл ее и изучил корешок.
— Переплет снимали, — медленно произнес он.
— Заменили на новый? — насторожилась Дженнифер.
— Нет, оставили старый, — заверил Кеттер. — Но кожаный переплет снимали, а затем вернули на место. Сперва я не обратил внимания, но вот здесь, здесь и здесь заметна разница в прошивке и видно, что бумагу поднимали, а затем приклеивали на место.
Том внимательно осмотрел указанные Кеттсром места на внутренней стороне обложки и на корешке, но не обнаружил никаких отличий от переплета второй книги.
— Снимай, — решил он.
— Ты уверен? — Кеттер поднял на него глаза. — Это крайне ценная книга. Личные вещи Наполеона редко доходят до аукционов.
— Мне плевать на ее ценность. На самом деле, когда мы закончим, можешь оставить ее себе, — настойчиво произнес Том, в голосе сквозило нетерпение. — Снимай.
— Как скажешь, — пожал плечами Кеттер.
Аккуратно зажав скальпель между большим и указательным пальцами, он сделал несколько надрезов вдоль внутреннего края переплета. Лезвие входило в мягкую бумагу с тихим шелестом. Затем мягкими движениями он снял кожаную обложку, обрезав несколько упрямых хлопковых нитей, цеплявшихся за книгу. Стопка белых листов выглядела обнаженной, словно новорожденный ребенок, в первый раз увидевший мир.
— Смотрите. — Кеттер указал на маленькую полоску бумаги, примерно в дюйм шириной и около шести дюймов длиной, приклеенную к внутренней стороне корешка. Бесстрастное спокойствие моментально исчезло из его взгляда, уступив место восторженному оживлению.
— Что там написано? — Арчи обошел вокруг стола, чтобы взглянуть поближе.
— Не трогай! — предупредил его Кеттер. — Может распасться.
— У тебя получится развернуть?
— Попытаюсь.
Один из кончиков бумаги чуть загибался. Кеттер аккуратно ухватил его пинцетом и потянул в сторону. Под ним оказалась еще одна загнутая сторона, которую он тоже аккуратно открыл.
— Что это такое? — прищурился Том, разглядывая выцветшие чернила.
— Символы, — выдохнула Дженнифер. — Иероглифы. — Она быстро пересчитала их. — Двадцать шесть штук.
— Это ключ, — догадался Том. — Каждый иероглиф соответствует одной букве алфавита.
Дженнифер кивнула.
— Сова, должно быть, «А». Змея — «В». Рука — «С». Смотри…
Она взяла лист бумаги и быстро набросала на нем все буквы алфавита, а рядом с ними — относящиеся к ним символы.
— Иероглифы есть и на обелиске, — напомнил Арчи.
— На каком еще обелиске? — нахмурился Кеттер.
— Тебе лучше не знать, — ответил Том, снимая с плеча рюкзак и вытаскивая из него обелиск.
— Те же символы, — произнесла Дженнифер, изучая его.
— Какой идет первым?
— Что-то вроде полукруга.
— Значит, «L». — Том сверился с составленным Дженнифер списком.
— Затем сова — «А».
— За ней рука, — подключился Арчи.
— «С», — отозвался Том.
Постепенно из букв складывались слова, хотя не всегда было понятно, где заканчивалось одно и начиналось другое.
— Это французский, — сообщил Том, перед тем как вслух прочитать все целиком. — «La cle au sourire vie a l’interieur de chacun».
— «Ключ к улыбке живет в каждом из нас», — нахмурившись, перевел Кеттер.
— Очень глубоко, — закатил глаза Арчи.
— Улыбка? — медленно повторила Дженнифер. — Как думаете, это про улыбку «Моны Лизы»?
— Так вот из-за чего это все? — Кеттер слегка побледнел.
— Может быть, смысл в том, что каждый видит в ней что-то свое? — предположил Арчи, посерьезнев.
— Или все проще. — Том взвесил обелиск на ладони. — Если ключ живет внутри каждого из нас — значит, он может быть и здесь?
— В обелиске? — фыркнула Дженнифер. — Шутишь, да?
Пожав плечами, Том размахнулся и с силой кинул обелиск на пол. Он раскололся натрое, словно корабль, налетевший на скалы, усыпав бетонный пол мельчайшими частичками фарфора.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — закричал Арчи. — Раф украл его не для того, чтобы… — Он замолчал, когда Том, наклонившись, вытащил из разбитого обелиска предмет размером со спичечный коробок, завернутый в ткань.
Кеттер молча наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами, но Том не был уверен, было ли это следствием удивления или возмущением по поводу образовавшегося на полу беспорядка.
Том положил находку на стол и аккуратно развернул. Внутри оказался маленький ключ, украшенный буквой «Н» в лавровом венке.
— Ключ к улыбке, — выдохнула Дженнифер.
— Забудьте про ключ. Взгляните на это…
Арчи разгладил материал, в который ключ был завернут, и направил на него свет настольной лампы. Стало видно, что он покрыт какими-то бледными линиями и словами.
— Карта Парижа, — через несколько секунд сказал Том. — Взгляните, вот Сена, а это остров Сен-Луи.
— А это, видимо, место, куда мы должны попасть. — Дженнифер указала на обведенную красным точку.
— Autel des Obelisques, — прочитал Том подпись. — Алтарь Обелисков. Все сходится.
— Это не может быть Париж, — покачал головой Кеттер. — Ни одной из этих дорог не существует.
Все рассматривали карту. Судя по нараставшему темпу и громкости доносящейся музыки, опера приближалась к кульминации.
— Ты прав, — нахмурился Том. — Либо мы неправильно определили город, либо… — Он замолчал, пораженный внезапным осознанием.
— Либо что?
— Либо мы не так смотрим.
— А как еще смотреть? — сдвинул брови Арчи.
— Под землей, — воскликнул Том. — Это парижские катакомбы.
— Если так, я могу предложить вам гида, — произнес Кеттер. — Он там живет, насколько я знаю.
— Я не хочу заблудиться, — кивнул Том. — Можешь с ним поговорить?
— Когда?
— Прямо сейчас.
Пока Том и остальные изучали карту, пытаясь понять, как проходят ныне существующие улицы, Кеттер позвонил своему знакомому и быстро договорился.
— Человек по имени Френзи встретится с вами на площади Трокадеро в одиннадцать, — объявил ом. — Там рядом как раз есть выход на поверхность. Он вас найдет. Но она не должна идти. — Он указал на Дженнифер.
— Почему? — раздраженно переспросил Том.
— Никаких полицейских, никакого оружия. Таковы правила.
— Я не…
— Все в порядке, — кивнула Дженнифер. — Идите вдвоем.
— Мы же договаривались держаться вместе, — напомнил Том. Он дал слово, и не хотел его нарушать.
— Мы должны узнать, что там. А это наш единственный шанс, — объяснила она.
Том молча покачал головой, понимая, что Дженнифер скорее всего права. Но он ей сочувствовал. Кеттер вел себя с Дженнифер очень жестко, несмотря на то что она очень рисковала, придя сюда с Томом.
— Решено, — кивнул Кеттер. — Хорошо. Я провожу вас. Осталось мало времени.
Он накрыл свой стол белой тканью и повел всех обратно мимо бесконечных полок с книгами, вниз, где они забрали свою обувь, а Арчи еще и зажигалку, и дальше, к основной двери. Проверив изображение на расположенных слева мониторах, Кеттер нажал на выключатель. С шипением дверь поднялась к потолку, Том, Дженнифер и Арчи вышли на лестницу.
Кеттер проследил за тем, чтобы дверь закрылась, а потом вернулся в свой кабинет. Сев за стол, он молча смотрел на искалеченную книгу, лежавшую перед ним. Из теней появился темный силуэт.
— Вот видишь? Я же говорила, что они придут. — Ева улыбнулась, собирая волосы в хвост. — Хорошо, что я осталась.
— Вам нужно уходить, если не хотите упустить их, — мрачно произнес Кеттер.
— Зачем? Ведь ты скажешь мне, куда они направляются?
— Мы об этом не договаривались, — зло возразил он.
— Условия изменились. — Ева пожала плечами, щелкнув «Зиппо».
Кеттер с ужасом посмотрел на язычок пламени, перевел взгляд на окружавшие его раритеты и кивнул.
К тому времени как Том, Арчи и Дженнифер вышли на улицу, опера закончилась; еще не стихли аплодисменты, а несколько человек уже спускались по главной лестнице, напевая отрывки из финальной арии.
— Нужно поторопиться, чтобы успеть встретиться с этим парнем в одиннадцать, — заметил Арчи.
— Я поеду к Анри, — предложила Дженнифер. — Потороплю его.
— Тебя это устраивает? — уточнил Том тоном, подразумевающим обратное.
Том был прав. Дженнифер раздражало то, что Кеттер инстинктивно ей не доверял, из-за него она чувствовала себя изгоем. Но это чувство было ей знакомо. Всю жизнь Дженнифер приходилось балансировать между фермерским прошлым белой матери из Южной Каролины и городским образом жизни отца-гаитянина. Застряв меж двух цветов, двух культур, мигрантами и оседлыми поселенцами, городом и сельской местностью, Севером и Югом, она никогда не принадлежала одной из сторон целиком. Так и сейчас: полиция искала ее как преступника, преступный мир относился к ней с неверием и презрением. Странное существование, когда ты принадлежишь стольким местам, вещам и людям и в то же время у тебя нет ничего по-настоящему своего. Кажется, только Том пытался сделать хоть что-то для того, чтобы она обрела себя, нашла пристанище, пусть даже не навсегда.
— У нас ведь нет выбора, — пожала плечами Дженнифер. — Во сколько встретимся? В час?
— На площади Сен-Мишель, — согласился Том, поднимая руку, чтобы поймать ей такси. — И возьми вот это.
Он быстро сунул ей в руки свой пистолет.
— А как же?..
— Ты слышала, что сказал Кеттер. Никаких полицейских, никакого оружия. Да, еще тебе понадобится вот это. Ключ к входной двери. — Он набросал четырехзначный номер на клочке бумаги. — Анри сказал, что сегодня закончит работу для меня, а значит, должен быть дома.
— Будьте осторожны, — предупредила их Дженнифер, сунув бумажку с кодом в карман.
— А разве бывает иначе? — улыбнулся Том.
В такси было включено радио, передавали оживленные дебаты на тему, насколько хороша «Мона Лиза» на самом деле и нет ли в краже картины светлых сторон. Водитель сделал робкую попытку вовлечь Дженнифер в разговор на ту же тему, но она, надвинув шляпу на глаза и спрятав лицо в высоко поднятый воротник, чтобы не быть узнанной, сделала вид, что уснула. Он сдался, позволив ей обдумать события прошедшего дня.
Трудно было поверить, что с того момента, когда Ферра надел на нее наручники, прошло всего четырнадцать часов. Столько всего произошло. Дело было не только в том, что она чувствовала растущее возбуждение, по мере того как они обнаруживали зацепки, ведущие к подлиннику Леонардо. Дело было в ее чувствах к Тому. Она поверила ему, когда он извинился и сказал, что не хотел втягивать ее во все это. Поверила, когда он сказал, что пытается ей помочь. Конечно, она не могла доверять ему всецело. Но разве она могла слепо верить хоть кому-то?
Пробок не было, и путь к дому Бессона — через площадь Бастилии и через реку — занял всего пятнадцать минут. Дженнифер ввела код, и дверной замок щелкнул, открывшись, пропуская ее в сводчатый коридор, ведущий ко второй, стеклянной двери. Нащупав слева на стене звонок, она нажала на него. Дверь открылась. Дженнифер нахмурилась. В прошлый раз Бессон проверял, кто пришел. Хотя, может быть, он догадался, что в этот час это могла быть только она или Том.
Через несколько минут лифт, дернувшись, остановился на пятом этаже. Дженнифер думала, что эксперт Анри встретит ее на лестничной площадке, но там никого не оказалось, как и в коридоре. Через приоткрытую входную дверь виднелись уличные огни, светившие сквозь незашторенные окна квартиры. Дженнифер насторожилась.
Она вытащила пистолет, данный ей Томом, и взвела курок. Осторожно войдя в квартиру, заметила раздробленный замок. Кто-то прокладывал себе путь силой.
— Анри? — позвала Дженнифер. Ответа не последовало.
Оглядываясь на каждом шагу, она медленно прошла через кабинет в лабораторию. Пластиковая камера светилась изнутри, словно китайский фонарик. Заметив, что в одной из стен вырезан проход, Дженнифер похолодела от ужаса.
Она шагнула в образовавшийся проем и остановилась, опустив пистолет. На столе, прикованный за запястья и лодыжки, лежал Бессон, освещенный, словно картина в музее. Дженнифер подбежала к нему, но надежда угасла при виде неожиданной симметрии его лица; правая сторона после смерти стала зеркальным отражением парализованной левой, из носа и уголка рта сочилась кровь. Подойдя ближе и положив пистолет рядом с телом, Дженнифер поняла, что это не кровь, а краска, застывшая маленькими тонкими красными ручейками и лужицами, словно свечной воск.
Она сделала резкий шаг назад, когда в голове внезапно возник вопрос: если Бессон мертв, кто же открыл ей дверь? Дженнифер инстинктивно потянулась к оружию, но к ее лицу прижали кусок ткани прежде, чем она смогла найти хоть какой-то ответ.
Два низких и широких крыла дворца Шайо напоминали грозных сторожевых псов, оберегающих сверкающую Эйфелеву башню, устремленную вверх на противоположном берегу реки.
— Думаешь, мы его упустили? — задумчиво поинтересовался Арчи.
— Надеюсь, что нет, — вздохнул Том, рассматривая каскад фонтанов и террасы, уходящие вниз, к мосту у подножия холма. — Я бы не хотел искать это место в одиночку.
— Почему?
— Внезапные обвалы, наводнения, скрытые колодцы, обнаженные электрокабели… Я не говорю о риске просто заблудиться.
— У нас есть карта, — напомнил Арчи. — Это не может быть настолько сложно.
— Катакомбы тянутся на триста километров, — раздался вдруг голос. — Я Френзи. Вы опоздали.
Голова Френзи казалась маленькой по сравнению с остальным телом, а из-за косоглазия было сложно понять, куда он смотрит. У Френзи были длинные черные волосы, осветленные на кончиках, пирсинг в носу, языке и левой брови. И — хотя в темноте было плохо видно, — кажется, он подводил глаза, чтобы завершить образ, созданный черными джинсами и футболкой «Рамонес». Вокруг тонкой шеи обвивался белый провод наушников плейера; одна «таблетка» была все еще вставлена в ухо, а другая болталась на груди и из нее доносились приглушенные басы, ударные и пронзительные ноты вокала.
— Мы приехали, как только смогли, — извинился Том. — Кеттер сказал тебе, что нам нужно?
— Бланко, — кивнул Френзи, выплюнув жвачку и ловко перебросив ее через парапет правой ногой. — Тебе больше нечего было надеть? — Он скептически окинул взглядом костюм Арчи в светлую полоску и подтяжки горчичного цвета.
— Проблемы?
— Нет, если тебе не жалко испортить одежду.
Френзи повел Тома и Арчи вниз по холму, прочь от площадки, на которой они стояли. Остановившись и убедившись, что на них никто не смотрит, диггер присел на корточки и резким движением открыл люк при помощи небольшого металлического инструмента.
— Внутрь, — скомандовал он.
Том спустился по лестнице, прикрепленной к стене вертикальной шахты. За ним последовал Арчи. Френзи шел последним, закрыв за собой крышку люка. Она встала на место с тяжелым ударом, звук эхом заметался вокруг.
— Сюда. — В руках Френзи появился фонарик, и он повел их по узкому проходу. — Берегите головы, — добавил он, когда пришлось пробираться под большой трубой, внезапно появившейся перед ними на уровне груди.
Дальше шли молча. Пол был сухим и неровным, температура постепенно падала. Через несколько минут они вышли к большому синему брезенту, туго натянутому меж стен тоннеля. Том перевел для Арчи прикрепленный к ткани знак:
— «Ведутся работы. Не входить!»
Френзи приподнял один край брезента и жестом показал, что они должны протиснуться в образовавшееся небольшое отверстие. Как только Том поднялся на ноги с другой стороны, видеокамера, прикрепленная к стене, ожила с характерным звуком.
— Реагирует на движение, чтобы мы могли отслеживать тех, кто здесь проходит, — объяснил Френзи.
Из тоннеля, находящегося за его спиной и освещенного чем-то вроде новогодней гирлянды, раздался злой собачий лай.
— Не обращайте внимания, — хмыкнул он, отбрасывая назад длинные волосы. — Это запись для отпугивания туристов.
— Туристов? — с сомнением переспросил Том.
— Молодежь в основном. Ищут, где бы покурить или потрахаться. Это наш мир. Мы стараемся держать дистанцию.
— Кто это — «мы»?
— Наверху нас называют «катафилы». Но мы не любим ярлыков. Мы хотим быть свободными.
Они приблизились к большой двери, которая сразу же открылась.
— Эти со мной, — объяснил Френзи двум неулыбчивым мужчинам, вышедшим навстречу. Они обыскали Тома и Арчи и, хмыкнув, взмахом руки разрешили проходить. Тоннель, изгибаясь, уходил в глубь холма.
— Громко не говорите, — предупредил Френзи, когда проход выровнялся и они подошли к плотному черному занавесу. — Фильм еще идет.
— Фильм? — переспросил Арчи.
С широкой улыбкой Френзи отвел занавес в сторону. Том и Арчи осторожно прошли внутрь и обнаружили, что находятся в пещерном амфитеатре, освещенном мерцанием транслируемого на крашеную каменную стену изображения. Том узнал картину — «Похитители велосипедов».
Напротив импровизированного экрана находились несколько вырезанных в скале террас, заполненных людьми — кто-то завороженно смотрел фильм, кто-то целовался, кто-то спал. Несколько разных диванов и кресел стояли между террасами и экраном, сидящие на них люди курили и пили, словно находились у себя дома перед телевизорами. Небольшая группа собралась вокруг свечи в дальнем конце пещеры, и ее желтоватое пламя освещало призрачные, голодные лица, жадно наблюдавшие за темной жидкостью, пузырящейся в ложке, которую они держали над огнем. Словно ведьмы над котлом.
— Мы раскопали это место, — с гордостью пояснил Френзи. — Показываем фильмы каждые несколько ночей.
— А откуда электричество? — Том удивленно покачал головой. Сложно было поверить, что этот сумрачный мир существует абсолютно не замеченным под ногами других людей.
Френзи рассмеялся, и Том подумал, что, вероятно, изредка попадавшие сюда чужаки позволяли ему взглянуть на все, словно в первый раз, заново увидеть привычные вещи.
— Откачиваем с поверхности, — хихикнул Френзи. — Точно так же как используем воду из фонтанов для туалетов. Идем. Бланко здесь.
Он провел их мимо сидений на террасах. Несколько человек взглянули на группу без особого интереса и вернулись к фильму, партнеру или тому, что пытались вколоть или проглотить. Пройдя по узкому проходу, трое приблизились к еще одному тяжелому черному занавесу.
Теперь они оказались в гораздо меньшем помещении, заставленном разномастными столами и стульями, — вероятно, предположил Том, украденными из окрестных ресторанов и кафе. Слева два стола имитировали барную стойку и кухню. Раздавался звон посуды и смех приблизительно двадцати человек.
— У нас шесть или семь ресторанов по всему Парижу, — похвастался Френзи.
— Кто еще знает об этом месте? — Арчи был удивлен не меньше Тома.
— Немногие. Сюда запретили приходить с пятидесятых. Катафлики, полиция, патрулирующая катакомбы, штрафуют, если поймают в них. Но с тех пор как с нами Бланко, нас оставили в покое. Он был одним из них.
Френзи провел Тома и Арчи к столику, стоявшему в глубине комнаты. За ним, перед тарелкой с остатками ужина, сидел мужчина с самокруткой в руке. Красный платок на его шее был повернут узлом назад, в лохматой бороде виднелись вплетенные разноцветные бусины. Оба уха покрывал пирсинг, а в мочки были вставлены трубочки, расширяющие дырку для серьги. На шее виднелась татуировка в виде звезды — то ли пентаграмма, то ли звезда Давида. Между глаз была вживлена узкая стальная полоска с острыми крапинками. Но Тома больше всего поразил не внешний вид Бланко, напоминавший племенную раскраску какого-то дикарского племени, а то, что под одеждой он разглядел худощавое, рельефное, тренированное тело бегуна. Неизвестно, чем Бланко развлекал себя в темноте тоннелей, но это занятие определенно держало его в форме.
— Бланко… — Френзи вдруг занервничал. — Это люди, о которых я тебе говорил. За них просил Кеттер.
— Садитесь, — скрипучим голосом произнес мужчина и под темными бровями сверкнули бледные глаза. — Не ты, Френзи. Ты можешь проваливать.
Скорчив недовольную гримасу, Френзи отошел к бару, заказал себе выпивку и принялся мрачно наблюдать за ними.
— Френзи делает вид, что он один из нас, — пророкотал Бланко. Том задумался, был ли этот странный, почти американский, акцент нарочитым или — что вероятнее — являлся всего лишь результатом просмотра слишком большого количества американских фильмов. — Но он еще не решился. Живет наверху, сюда спускается, когда захочет. Я не люблю агностиков. Ты либо веришь, либо нет… — Он замолчал, выковыривая что-то из желтоватых зубов. — А вы кто? Верите или нет?
— Нам просто нужно пройти здесь. Кеттер сказал, что вы можете помочь.
— Да. Но я еще не решил, хочу ли, — без тени улыбки произнес Бланко.
— Мы заплатим, — уточнил Том.
— Зачем нужны деньги здесь, внизу? — пожал плечами Бланко. — Если я буду вам помогать, то только потому, что сам захочу. — Он снял с шеи платок и завязал белые волосы в хвост.
— Мы кое-что ищем здесь, внизу, — объяснил Том. — Место, которое называется алтарь Обелисков.
— Никогда о таком не слышал.
— У нас есть карта.
Том расчистил стол от посуды и расстелил карту. При виде блеклого куска ткани Бланко оживился, отложил самокрутку и подался вперед.
— Сколько лет этой штуке?
— Около двухсот.
Бланко тихо присвистнул, было слышно, как пирсинг в его языке стукнул о зубы.
— Многие проходы до сих пор целы… — Он вел пальцем по карте, прокладывая маршрут. — Мы сейчас здесь, — указал он. — Но на карте указаны места, о которых я никогда не слышал.
— Когда мы закончим, можешь оставить карту себе, — пообещал Том, понимая, что это заинтересует Бланко. — Все, что нам нужно, — попасть сюда и вернуться. — Том указал на обведенную красным точку на карте. — Ты знаешь, где это?
— Знаю, — кивнул Бланко. — Нотам ничего нет. Тоннель заканчивается здесь. — Его палец остановился недалеко от красной отметки. — Я отведу вас, если хотите, но это долгий и довольно бессмысленный путь.
— Насколько долгий? — обеспокоенно уточнил Арчи.
— До сада Люксембург.
— Мы могли бы доехать на машине, — с надеждой предложил Арчи.
Бланко смерил его тяжелым взглядом.
— Я пять лет не поднимался наверх. И не собираюсь этого делать.
Она не могла пошевелиться — руки были связаны за спиной, а лодыжки примотаны к ножкам стула. Беспокоило то, что ей не заткнули рот, только завязали глаза. Это был очень плохой знак. Значит, их не беспокоит то, что она может позвать на помощь. Значит, они уверены, что никто ее не услышит. Надеяться можно только на себя.
Она слышала голоса, но не узнавала язык. Корейский? Японский? Тайский? Что-то вроде того. Люди Майло? Он узнал, что Анри помогает им? Внезапно кто-то сорвал повязку с ее глаз.
— Проснулась. Хорошо.
Моргая, она увидела двух мужчин-азиатов, стоявших по обе стороны от телевизора, на экране которого мельтешили помехи. Левый — приземистый, коренастый, одетый в черный костюм — был абсолютно лыс. Не было ни ресниц, ни бровей, а на лице была хирургическая маска, и все это делало его облик каким-то инопланетным; он казался одновременно крайне удивленным и абсолютно лишенным эмоций. Кожа казалась бледной, словно восковой. Мужчина справа был на несколько дюймов выше и, даже несмотря на квадратный череп и рваный шрам на переносице, выглядел более обычным. В его руке порхал нож-бабочка — вороненое лезвие ни на мгновение не замирало на месте.
Дженнифер, разумеется, понимала всю наигранность сцены, но не могла не признать, что прием сработал — она испугалась.
— Кто вы? — проговорила она, обнаружив, что горло страшно пересохло. — Чего вы хотите?
— Смотри, — сказал мужчина с ножом, кивнув кому-то за ее спиной.
Внезапно на экране телевизора возникло искаженное от ужаса лицо Бессона. В кадре появились две пары руке отсутствуюшими мизинцами — одна пара держала деревянную ложку, вторая — банку с краской. Красной эмалевой краской. Дженнифер отвернулась, но ее тут же схватили за волосы и резко дернули, заставив смотреть на экран. Она зажмурилась, но вид выпученных глаз и посиневших губ Бессона словно отпечатался на внутренней стороне век. Дженнифер почувствовала, что ее начинает тошнить.
— Смотри, — снова раздался голос. — Смотри, или мы вырежем и твои глаза.
Она заставила себя снова посмотреть на экран. Бессон бился в конвульсиях, но она сфокусировала взгляд на точке чуть выше экрана и изображение казалось ей удивительно симпатичным набором цветов и движущихся форм. От хрипов Бессона она попыталась абстрагироваться, думая о том, что только что сказал незнакомец — «Мы вырежем и твои глаза». Возможно ли, что это те же люди, которые убили и изуродовали Хэммона?
Видеозапись кончилась. Экран снова покрылся помехами, наполнив комнату странным светом, как бывает перед грозой. Мужчина, стоявший слева, сделал шаг вперед и заговорил, не снимая маски:
— Пятнадцать лет назад я купил две картины… — Казалось, он тщательно обдумывал каждое свое слово, а потом произносил с неменьшей тщательностью. — Шагала и Гогена.
— Вы Асахи Такеши? — догадалась Дженнифер, внезапно связав отсутствие волос и то, что Такеши выжил, после того как Триада пыталась отравить его чем-то радиоактивным.
— Одна из них была написана Рафаэлем Квинтавалле, другая — Анри Бессоном, — продолжил японец, не ответив на ее вопрос. — Думаю, вы понимаете, кто продал мне их.
— Хэммон, — кивнула Дженнифер. Неудивительно, что Бессон так быстро распознал копии, раз одну из них создал он сам, а другую — его старый друг Рафаэль.
— Когда я попытался продать картины, мне сказали, что это подделки. Меня обокрали. Оскорбили. Я нашел всех виновных, одного за другим, и заставил их заплатить за это. Остался только Рази. Трус ненадолго переживет остальных. Я не забываю и не прощаю.
Дженнифер поняла, что они с Томом и Арчи заблуждались все это время. Майло не имел отношения к смерти Хэммона или Квинтавалле. Это была месть. Жестокая месть за жульничество, совершенное пятнадцать лет назад и забытое всеми. Всеми, кроме пострадавшего.
— Если вы убьете меня, это ничего не даст.
— Ни одно из убийств ничего не дает. Я делаю это потому, что мне нравится. Потому что я могу.
Он кивнул стоящему рядом мужчине, и тот, с раскрытым ножом в руке, сделал шаг вперед.
— Подождите! — воскликнула Дженнифер, не в силах отвести взгляда от приближающегося лезвия. — Я могу помочь.
— Как? — фыркнул он.
— Ваши картины — настоящие — находятся в сейфе, в моем отеле. Я могу дать вам доступ к ним.
Мужчина с ножом медлил, ожидая инструкций. Такеши, судя по всему, обдумывал ее предложение.
— Продолжай.
— У вас будут сертификаты и подлинные картины. Аукционные дома не смогут сделать ничего, кроме как продать их, что и планировалось. Как они смогут отказаться? Никто никогда не узнает о том, что когда-то вы купили подделки. — Дженнифер не чувствовала себя виноватой, предлагая это. Хэммон мертв, Рази сбежал из страны. Никто из них не хватится картин; к тому же, учитывая обстоятельства, у нее просто не было выбора.
Такеши кивнул, но прежде чем он успел сказать хоть что-то, один из его людей издал короткий крик. Через кухонное окно пробился пульсирующий синий свет. Полиция. Каким-то образом они узнали о Бессоне. Она почти не видела лица Такеши из-за маски, однако по стали в его глазах и по тому, как его люди проверяли оружие и боеприпасы, Дженнифер поняла: численный перевес не на их стороне, но они не сдадутся без боя. Если только она не покажет им, как это сделать.
— Могу помочь еще кое в чем, — быстро предложила она. — Я знаю, как отсюда выбраться.
Том был прав — без проводника здесь нечего делать. Арчи обнаружил, что его прекрасное чувство направления оказалось бесполезным в лабиринте пересекающихся проходов. Только благодаря тому, что свет фонарика изредка выхватывал из темноты написанные или нацарапанные на известняке названия улиц, Арчи понимал, где приблизительно они сейчас находятся. Здесь, внизу, при всей его пренебрежительной мрачности, Бланко был незаменим.
Сложно было не только ориентироваться, но и идти. Земля под ногами выгибалась, повторяя контуры наслоений горных пород. В некоторых местах можно было выпрямиться во весь рост, в других, из-за торчащих труб и свисающих кабелей, приходилось ползти по камням, щебенке и грязи, вброд перебираться через застойные пруды, образованные сочившейся сверху водой. Казалось, ничто не может сбить Бланко суверенного, широкого шага.
Единственной неизменной вещью на всем их пути были граффити. Иногда это были просто корявые надписи и политические слоганы, но временами встречались удивительно яркие законченные композиции, резко выделяющиеся на фоне бледных пыльных стен. Изображения поражали разнообразием — улыбающийся скелет и пара мультяшных персонажей, гоняющихся друг за другом с топором и огромным листом марихуаны; бог солнца индейцев майя; празднование высадки американцев на Луну; падение Берлинской стены… Здесь, внизу, не существовало границы между важным и не важным. Этот мир имел свои приоритеты.
Бланко помедлил у кирпичной стены, позволив Тому и Арчи догнать себя. В ней кувалдой был пробит лаз с неровными краями.
— Катафлики замуровывают тоннели, мы разбиваем, — объяснил он. — Они пытаются огородить нас, как скот, но тоннели контролировать не могут. Они не понимают, что здесь — пограничная территория. Законы устанавливаем мы.
— Сколько лет этим тоннелям? — Тяжело дыша, Арчи посмотрел на часы и увидел, что они в пути уже час. Судя по всему, это была единственная интересовавшая Бланко тема, а чем дольше он будет говорить, тем лучше удастся отдохнуть.
— Это в основном каменоломни Римской империи, — ответил Бланко. — Люди спускаются сюда с тех времен. Смотри.
Он посветил фонариком на стену. Среди калейдоскопа граффити Арчи увидел вырезанное имя и под ним дату — 1727 год.
— В революцию здесь прятались аристократы. Во время Парижской Коммуны — крестьяне. Сопротивление укрывалось здесь в войну. Теперь пришло наше время.
К неудовольствию Арчи, Бланко повел их дальше в полном молчании. Тишину нарушал только звук шагов, свет фонариков прорезал в темноте узкие столбы света. Так прошло еще сорок пять минут.
— Отлично. Мы у бункера, — внезапно сообщил Бланко. — Недалеко осталось.
— У бункера? — Арчи пытался отдышаться, опираясь ладонями на колени.
— Нацисты построили себе укрытие от воздушных налетов под школой, недалеко от сада Люксембург. — Бланко фонариком осветил ржавую железную дверь с круглым вентилем, словно с подводной лодки. Дверь была снята с петель и прислонена рядом с развороченным входом в бункер.
Арчи заглянул внутрь и увидел на противоположной стене табличку на немецком: «Raucht verboten».
— «Не курить», — перевел Том.
— И хорошо, — прохрипел Арчи. — Сигарета меня добила бы.
— Стрелки указывают разные направления, — сказал Бланко, осветив нарисованные под табличкой разноцветные указатели. — Черные ведут обратно на улицу. — Он нетерпеливо развернулся. — Надо идти. Здесь все время полно детей, а где дети, там и катафлики.
Бланко перебрался через груду земли и камней, образовавшуюся в результате частичного обрушения потолка. Том и Арчи последовали за ним через узкий пролом и некоторое время шли, пока Бланко внезапно не остановился.
— Видите, я был прав. — Он посветил фонариком перед собой, и из темноты выступила стена. На ней отражающей краской был нарисован насмешливо оскалившийся череп.
— Ты уверен, что это здесь? — Том подошел к стене. — Может, мы не там свернули?
— Я не путаю повороты, — раздраженно отозвался Бланко. — Просто тоннель здесь заканчивается.
— Тогда что это такое? — Арчи осветил фонариком один из кирпичей. Под слоем краски в левом глазу скелета был вырезан маленький иероглиф-скарабей.
— Сюда. — Пробегая через кухню, Дженнифер массировала запястья. Кончики пальцев покалывало, восстанавливалось кровообращение.
Она остановилась перед зеркалом и нажала на нижний правый угол рамы, как делал Бессон. Зеркало распахнулось. С лестницы донесся топот и гудение поднимающегося лифта. Повинуясь приказу Такеши, его люди пробрались через образовавшийся ход в небольшую комнату. Дженнифер закрыла за собой зеркало ровно в тот момент, когда тень первого полицейского показалась на пороге квартиры.
Она прижала палец к губам. Такеши кивнул и взглядом приказал своим людям не двигаться. Группа по спасению заложников, из шести человек, с биноклями ночного видения и пистолетами-пулеметами, разделилась на пары, чтобы обыскать квартиру. У каждой комнаты один человек врывался внутрь, чтобы убедиться, что там никого нет, а второй прикрывал у входа. Тело Бессона было в последней по счету комнате, и когда его обнаружили, раздался короткий окрик. Через несколько минут в квартире появился Ферра в сопровождении пяти полицейских в форме и сразу прошел в лабораторию. Вскоре он снова показался в поле видимости, чертыхаясь и раздавая указания. Кто-то, видимо, по его приказу, нашел выключатель и зажег свет.
Очень странно было смотреть на происходящее, словно действие разворачивалось на большом экране. Такеши, казалось, застыл на месте, почти не моргая, по его лбу ручьями лил пот. Ферра подошел к зеркалу и, не переставая отдавать команды, поправил пуговицы на форме и фуражку. Дженнифер задержала дыхание. Казалось, что Ферра смотрит ей прямо в глаза, но он повернулся к криминалистам, только что появившимся на месте преступления.
— Бессон сказал мне, что отсюда можно выбраться, — прошептала она. — Здесь есть запасной выход.
— Где?
— Не знаю точно, — призналась она, заглядывая за коробку слева от себя. — Я только знаю, что здесь.
Она отодвинула от стены еще несколько коробок и торжествующе указала на ход в левом углу, достаточный для того, чтобы в него можно было пролезть.
— Куда он ведет? — скептически спросил Такеши, присев на корточки рядом с Дженнифер.
— Подальше отсюда. — Она кивнула в сторону зеркала. — В данный момент это все, что меня интересует.
— Ты идешь первой.
— Хорошо. — Дженнифер легла на живот и принялась забираться в лаз, но остановилась, вспомнив кое-что. — На одной из полок есть картина.
— Зачем она тебе?
— Она принадлежит… моему другу. Он просил меня забрать ее. Вам она не нужна.
Такеши смотрел на нее несколько мгновений, потом что-то неразборчиво произнес, и один из его людей появился в поле зрения Дженнифер, сжимая в руках небольшой ящичек. В верхнем правом углу она разглядела букву «Ф» — Феликс.
— Это она. — Дженнифер снова повернулась к проходу.
Лаз был около пятнадцати футов длиной и достаточно широкий для того, чтобы она могла протискиваться, помогая себе локтями. Здесь было грязно, все покрывала пыль, паутина и мышиный горох. Дженнифер не была уверена, что этим проходом хоть раз пользовались. Лаз закончился небольшой решеткой, которую она с легкостью выбила. Дженнифер высунулась наружу, посмотрела вниз, потом вверх и очень вовремя спрятала голову обратно в проход.
— Это шахта лифта, — сказала она, когда кабина проехала мимо. — Напротив нас на другой стороне есть дверь. Думаю, я смогу туда пробраться. Держите меня.
Убедившись, что лифт остановился, она перевернулась на спину и протолкнула себя вперед. С помощью Такеши, державшего ее за ноги, она дотянулась до стального кабеля, который соединял крышу кабины с двигателем где-то наверху.
— Получилось. — Дженнифер ухватилась за кабель и повисла на нем.
— Нужно нажать на переключатель, чтобы открыть дверь, — предупредил ее Такеши.
Кивнув, она дотянулась ногой до переключателя. Дверь с гудением открылась.
— Забирайся внутрь, — велел Такеши.
Дженнифер соскользнула немного пониже по кабелю, обжигавшему ладони, чтобы оказаться на более удобной высоте, и прыгнула в открытую дверь. Приземлившись в неудобной позе, она сразу же схватилась за стенки, чтобы не упасть назад.
— Ваша очередь, — позвала Дженнифер.
С помощью своих людей Такеши осторожно добрался до кабеля и, как и Дженнифер, спустился по нему чуть пониже.
— Прыгайте, — поторопила она.
Он кивнул, но не сдвинулся с места; по расширившимся глазам и тяжелому дыханию было понятно, что сейчас Такеши мог только держаться. Вероятно, годы затворничества и недостаток тренировок ослабили его сильнее, чем он думал.
Японец скользнул еще на несколько футов вниз по кабелю, не удержавшись, и потерял высоту, с которой можно было легко спрыгнуть вниз, в дверной проем. Дженнифер легла на живот и протянула руку.
— Держитесь.
Он кивнул и на этот раз бросил свое тело через шахту, крепко ухватившись за руки Дженнифер.
Под ними лифт ожил и с металлическим скрежетом пополз вверх. Дженнифер быстро собралась и втянула Такеши внутрь; его ноги скользнули в дверной проем ровно в тот момент, когда мимо пронеслась пустая кабина лифта.
— Спасибо. — Асахи Такеши встал и коротко поклонился Дженнифер, промокнув лоб девственно-белым носовым платком. Затем, видимо, обдумав произошедшее, он стянул с лица маску и улыбнулся, обнажив узкие, растущие под странными углами друг к другу зубы. — Я редко прощаю. Но я никогда ничего не забываю.
— У тебя есть с собой какие-нибудь инструменты? — с надеждой спросил Том, проводя пальцами по вырезанному иероглифу.
Бланко кивнул и вытащил легкий молоток и альпинистский штычок.
— Ношу на случай, если придется перебираться через препятствия, — пояснил он.
Том принялся за работу, откалывая куски бледной известки металлическим острием; тишину нарушало только ритмичное позвякивание молотка. Постепенно камень поддавался, и в конце концов Том смог вытащить его из стены и положить на пол.
— Что там? — подался вперед Арчи, рассматривая черное углубление в стене.
Том просунул туда руку.
— Ничего. — Он улыбнулся; на лице читалось растущее воодушевление. — Помогите мне убрать еще несколько камней.
Арчи опустился на колени рядом с Томом, занявшись соседними блоками. Бланко же отступил назад; у Тома возникло ощущение, что хозяин подземелья злился на то, что кто-то чужой открыл неизведанное место его царства.
Вскоре они вытащили достаточное количество камней, пролезли в образовавшуюся дыру и очутились в продолжении тоннеля. Впереди пошел Том, сверяясь с картой. Проход поворачивал направо и расширялся, по обеим его сторонам виднелись сводчатые углубления. Том подошел с фонариком поближе и обнаружил, что они полны человеческих костей и черепов, сложенных в сложные фигуры из ромбов и перекрещивающихся узоров, словно цветники. Кое-где построения были нарушены, выбеленные кости были рассыпаны по полу подобно камням, покрывающим долину после обвала. Иногда попадались черепа, треснувшие пополам под чьим-то весом.
— Видимо, мы попали в тайную часть склепа, — предположил Бланко без особого восторга. Том решил, что ему доводилось видеть подобные места раньше.
— Какого склепа? — уточнил Арчи, подняв вокруг себя клубы пыли в безуспешных попытках отряхнуть порванный и запачканный костюм.
— В конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века сюда перенесли человеческие останки из центра Парижа, пытаясь остановить распространение эпидемии, — объяснил Том.
— Восемь миллионов человек, — кивнул Бланко. — Город построен на пустых кладбищах.
Тоннель снова сузился, а затем привел к широкой треугольной пещере. Они остановились на входе; можно было разглядеть, что из центра каждой стороны пещеры выходит по одному тоннелю, а напротив, у его вершины, виднелось что-то белое.
— Это он, — выдохнул Том. — Алтарь Обелисков.
Вершина треугольника была выложена мрамором с выгравированной на нем вязью иероглифов. Гравировка тускло блестела в свете фонариков. В центре находилась табличка из черного мрамора.
Под ней вплотную к стене стоял простой алтарь, верхний край которого, выступающий вперед на несколько дюймов, с обеих сторон поддерживался большими, около трех футов в высоту, черными обелисками. Его основание украшалось строгим симметричным узором из черных мраморных кружков, на каждом из которых было выгравировано по одному египетскому символу: пирамида, сфинкс, скарабей, даже профиль Анубиса. Том прочитал вытисненную золотом на табличке фразу — это оказался итальянский:
— «Per me si va tra la perduta gente…» «Я увожу к погибшим поколеньям»[36]. Это Данте. Часть надписи над входом в Ад.
— Его здесь любят, — хмыкнул Бланко.
— Не знаю насчет врат ада, но что-то здесь должно открываться. — Том достал обнаруженный в обелиске ключ.
— Взгляни-ка сюда. — Арчи указал на переднюю часть алтаря.
Присев, Том увидел, о чем говорил Арчи. Один из черных кружков отличался от остальных. Вместо египетского символа на нем была выгравирована буква «Н», окруженная лавровым венком. Такая же, как и на ключе.
Том попытался нажать на него, сдвинуть сначала в одну сторону, потом в другую. Диск не сдвинулся с места даже тогда, когда Том попробовал подцепить его острием ножа и вытащить на себя.
— Попробуй повернуть, — предложил Арчи.
— В смысле?
— Вот так. — Нетерпеливо взявшись за края диска, Арчи повернул его на бок, словно дверную ручку. Тот сдвинулся вправо на четверть оборота и внезапно отделился от стены, оставшись в руках Арчи и обнажив круглое отверстие.
— Там замок! — воскликнул Арчи, подсветив его фонариком. — Дай-ка ключ.
Забрав ключ у Тома, Арчи вставил его в узкую щель и, преодолев небольшое сопротивление механизма, повернул.
Поднявшись, Том взялся за край алтаря и с усилием толкнул. Он с легкостью скользнул в сторону — благодаря большому противовесу на левой стороне массивная мраморная конструкция казалась почти невесомой. За алтарем обнаружилась небольшая ниша, по размерам подходящая для гроба.
— Дьявол! — удивленно выругался Бланко, подбираясь поближе, чтобы рассмотреть находку.
— Она не здесь, — разочарованно произнес Арчи.
— Но там что-то есть, — возразил Том, потянувшись за предметом, который заметил в дальнем конце ниши. Он бережно взял его и сдул пыль, под которой оказался гипсовый слепок человеческого лица.
— Что, черт возьми, это такое? — нахмурился Арчи. В его голосе смешались удивление и отвращение.
— Посмертная маска, — объяснил Том. — Они были популярны в восемнадцатом-девятнадцатом столетиях как память об умершем. Я видел посмертную маску Данте во Флоренции, в палаццо Веккьо. — Он рассматривал впалые щеки, высокий лоб с залысинами и сильно выдающийся вперед нос. В безмолвных бледных чертах лица ему виделось какое-то тоскливое отчаяние.
— Это не Данте, — покачал головой Арчи. — Это Наполеон.
— Да, — согласился Бланко, сделав шаг вперед. — Наполеон Бонапарт.
Он потянулся вперед, чтобы прикоснуться к припорошенной поверхности маски, но Том внезапно схватил его за запястье, заставив вскрикнуть от боли.
— Что случилось? — насторожился Арчи.
— Выключи свет, — мрачно произнес Том. — А теперь посмотри на его пальцы. — Он кивнул на светящиеся в темноте пятна на большом и указательном пальцах Бланко. — Какая-то фосфоресцирующая краска. Он оставлял след.
Том выкрутил руку Бланко за спину, прижав его лицом к алтарю, и обыскал карманы. В одном из них обнаружился маленький тюбик краски с незавинченной крышкой.
— Химическая реакция происходит через несколько минут контакта с воздухом, — объяснил Том, прочитав этикетку. — Поэтому мы не видели, как он наносил ее на стены.
— Я могу объяснить…
— На кого ты работаешь?
— Это на случай, если мы потеряемся, — запротестовал Бланко.
— Чушь собачья. Ты можешь найти выход отсюда даже с завязанными глазами. Кто тебе заплатил?
— Никто! — со злостью выкрикнул он, пытаясь высвободить руку.
Том прижал Бланко к алтарю еще сильнее и внезапно резким движением дернул за запястье. Тот вскрикнул и затих.
— Кто?
— Я не знаю его имени, — лихорадочно прошептал Бланко. — Он пришел перед вами. Все, что от меня требовалось, — отметить дорогу.
— Майло, — произнес Арчи сквозь сжатые зубы. — Должно быть, узнал, что мы были у Кеттера, и заставил его рассказать.
— Сколько мы здесь пробыли?
— Минут десять — пятнадцать, — прикинул Арчи.
— Мы не можем вернуться тем же путем, которым пришли, — еще больше помрачнел Том. — Он висит у нас на хвосте. — Он отпустил руку Бланко и рывком поднял того на ноги. — Нам нужен выход отсюда.
Бланко поднял на Тома ненавидящий взгляд, потирая запястье.
— Я не знаю этих тоннелей.
— Придется узнать, или я сломаю тебе не только запястье.
Бланко со злостью глянул на Тома, а затем безразлично пожал плечами.
— Дайте мне еще раз взглянуть на карту.
Том разложил карту на алтаре, и Бланко склонился над ней.
— Видимо, мы рядом с основным склепом, — наконец сказал он. — Скорее всего получится прорваться вот здесь. А отсюда сможем выйти на улицу по знакам.
— Куда идем? — Арчи кивнул на два выхода, расположенных по разные стороны пещеры.
— Налево, — пробормотал Бланко.
Они бросились в тоннель мимо знакомых ниш, заполненных черепами. Тому приходилось толкать Бланко перед собой. Наткнувшись на глухую стену, преграждающую проход, Том и Арчи набросились на нее, разбивая, выковыривая и отбрасывая камни. Бланко наблюдал за ними, потирая запястье. Наконец им удалось проделать в стене дыру, достаточно широкую для того, чтобы в нее можно было протиснуться. Сзади слышались топот ног и голоса.
— Идите по черным стрелкам. — Выбравшись из лаза, Бланко указал на стену. — Черные всегда ведут к выходу.
Они бежали вниз по тоннелю, мимо новых ниш, заполненных скелетами, мимо небольших табличек с указанием, с какого кладбища были перевезены останки, пока не достигли места, где потолок частично просел и подпирался несколькими деревянными балками. Бланко отдернул Тома и Арчи назад.
— Временные укрепления, — прошептал он. — Осторожнее. Может обвалиться в любой момент.
Том попытался пролезть в узкую щель между двумя подпорками. Раздался скрип, сверху посыпалась тонкая струйка земли, словно в песочных часах.
— Быстрее! — позвал Том. Голоса приближались. — Сейчас рухнет.
Арчи скользнул вслед за ним, но зацепился за гвоздь. Высвобождаясь, он резко дернулся и задел ногой одну из балок, обрушив ее на землю.
— Вот черт! — выругался он и потянулся к Бланко. — Давай!
Но прежде чем он успел пошевелиться, потолок с грохотом осел, и лицо Бланко исчезло за клубами пыли и грудой камней.
— Нужно вытащить его оттуда. — Том успел выдернуть Арчи из-под осыпающихся камней и закашлялся.
Арчи покачал головой, отряхиваясь.
— Ему придется попытать счастья с Майло.
— У него нет шансов, — мрачно сказал Том. — Это смерть. Мы не можем бросить его.
— Вернуться мы тоже не можем, — возразил Арчи. — Если только ты не хочешь рискнуть и встретиться с Майло.
Том помедлил, взвешивая шансы. Он знал, что Арчи прав.
— Давай выбираться отсюда.
Они бежали по тоннелям, ориентируясь на черные указатели, пока не достигли ворот. Том вскрыл замок, и земля с темнотой внезапно сменились бетоном и электрическими огнями.
— Видимо, мы в части, открытой для посетителей, — догадался Том.
— Хочешь сказать, что люди платят деньги, чтобы вляпаться в это дерьмо? — поежился Арчи.
Они дошли до еще одних ворот, а после них — до короткой винтовой лестницы, которая привела их в небольшую комнату, находящуюся на одном уровне с улицей. Дверь была закрыта, но вскоре Том справился и с этим замком.
Том и Арчи с радостью оказались на улице. Шел дождь, и в свете уличных огней тротуары казались черными блестящими зеркалами, тонкие ручейки стекали с грив каменных львов. Неподалеку ждали пассажиров такси. Тому стало немного трудно дышать оттого, что в его легкие снова проникал свежий воздух, оттого, что высоко над головой виднелось ночное небо.
— Берем машину и едем на место встречи, — предложил он. — Опаздываем. Джен будет волноваться.
— Дай догадаюсь. Они скрылись. — От злости Майло подергивал пальцем, лежащим на спусковом крючке.
— Обрушили потолок, — кивнул Джулу. — У нас не было необходимого оборудования, чтобы пробраться через завал.
— Дьявол! — с досадой выругался Майло. — Как, черт возьми, они узнали о нас?
— Может, спросить у него? — Ева швырнула Бланко, все еще прижимавшего запястье к груди, на пол.
— Кирк его бросил? — Майло присел на корточки и дулом пистолета приподнял его лицо. — Не похоже на него. Что ты сделал?
— Он увидел краску, — попытался оправдаться Бланко. — Я ничего не сказал.
— Даже про выход отсюда?
Бланко виновато отвел глаза.
— Полковник, посмотрите. — Джулу оттолкнул алтарь в сторону, открыв нишу. — Пусто.
— Конечно, пусто, — не оборачиваясь, фыркнул Майло. — А ты думал, Кирк сюда просто так пошел? Вопрос — что там было. — Он снова поднял голову Бланко, встретившись с ним взглядом.
— Маска… — заикаясь, произнес Бланко. — Слепок мужского лица. Кирк сказал, что это посмертная маска.
— Чья?
— Они сказали, Наполеона. Я не успел рассмотреть, но было похоже.
Нахмурившись, Ева перевела взгляд на Майло.
— Тупик или очередной ключ?
— Не уверен. В любом случае здесь нам ответ не найти.
— А с этим что? — Ева кивнула на Бланко.
Майло помедлил, а потом показал в сторону алтаря.
— Раз ему здесь так нравится — пусть здесь и остается.
— Нет! — вскрикнул Бланко, когда его потащили к алтарю.
— Пожалуйста, нет! — кричал он, когда Джулу и еще один человек запихивали его в узкий альков, ударяя по рукам и ногам.
— Я умоляю вас, нет!.. — рыдал он, когда алтарь возвращали на место.
Конструкция встала на свое место с отчетливым щелчком, заглушив крики несчастного.
Дженнифер вышла из тени дверного проема и взмахнула рукой.
— Прости, мы опоздали, — крикнул Том через водительское окно.
— Я сама только что добралась. — Дженнифер передала сидящему сзади Арчи ящик, оставленный Бессоном для Тома, и устроилась впереди.
— Ты что, дралась? — удивленно воскликнул Арчи. Ее одежда была вымазана маслом и грязью, лицо и шея в синяках.
— А ты? — Она кивнула на изорванный костюм Арчи и грязные куртку и джинсы Тома.
— Мы три часа ползали по всякому дерьму. А ты должна была тихо-мирно отправиться к Анри, — напомнил он.
— А ты думаешь, я это где-то еще заработала? — указала она на разбитое лицо.
— Но…
— Анри мертв.
— Майло? — прошипел Том сквозь сжатые зубы, жалея, что не уговорил Бессона пойти вместе с ними. Но ответ оказался неожиданным.
— Такеши.
Она быстро рассказала о событиях вечера, начав с обнаружения тела Бессона и закончив тем, как она вывела Такеши и его людей через потайную комнату в соседний дом, откуда удалось выбраться на улицу достаточно далеко от полиции, машин «скорой помощи» и зевак.
— Значит, Майло не убивал Рафаэля? — нахмурился Том, прокручивая в голове все свои действия за последние дни и пытаясь понять, где он ошибся.
— Ты хочешь сказать, Такеши добрался до него первым, — проворчал Арчи. — Майло убил бы его, чтобы тот не проболтался.
— Где сейчас Такеши?
— Я сказала ему, что оригиналы картин находятся в моем номере в отеле. Думаю, он отправился за ними.
— Похоже, он у тебя в долгу.
— Я не веду счет. Просто рада, что мне удалось выбраться оттуда живой. — Дженнифер помолчала, а затем оглянулась, нахмурившись. — А у вас как дела? Нашли что-нибудь?
— Кое-что нашли, только пока не знаем, что это значит, — пожал плечами Том. — Покажи ей, — кивнул он Арчи.
Бережно взяв у Арчи маску, она озадаченно покрутила ее в руках.
— Зачем кому-то прятать это там? Даже если это маска Наполеона, не может быть, что все это было ради нее.
— Надеюсь, что нет, — согласился Арчи.
— Думаешь, это раритет?
— Похожа на настоящую, а это делает ее уникальной, — согласился Том. — И что?
— Чем раритетнее вещь, тем проще ее отследить.
— Отследить каким образом? — уточнил Том.
Дженнифер указала на круглосуточное кафе на противоположной стороне дороги. Мигающая неоновая вывеска обещала двадцатичетырехчасовой доступ в Интернет. Через несколько минут они заказали кофе и столпились вокруг компьютера, повернувшись спинами к скучающему студенту за кассой, чтобы тот не мог разглядеть их лиц.
Дженнифер ввела поисковый запрос: «Посмертная маска, Наполеон».
— То, что нужно. — Она выбрала второй результат из почти миллиона предложенных. — «Существует несколько посмертных масок Наполеона, — прочитала она. — Первый слепок был сделан доктором Френсисом Бертоном в течение сорока часов после смерти императора… — Дженнифер пропустила несколько абзацев. — «По всей видимости, он был украден, но позднее обнаружилась его копия — у доктора Франческо Антоммарши».
— У кого?
— Антоммарши, — повторила Дженнифер, сверившись с текстом. — Лечащего врача Наполеона. Судя по всему, он получил разрешение у французского правительства сделать бронзовый и гипсовый слепки…
— Антоммарши? — прервал ее Арчи.
— Да, — подтвердила Дженнифер.
— Ему же принадлежала книга! — воскликнул Арчи.
— Ты уверен?
— Черт побери, конечно! Аукционист сказал, что она из личной библиотеки доктора Франческо Анто-как-его-там. Это имя было указано и на экслибрисе.
— Ты прав! — выдохнул Том, чувствуя растущее возбуждение от того, что еще один кусочек головоломки встал на место.
— Судя по всему, Наполеон и Антоммарши были неразлучны последние два года жизни императора, — продолжила Дженнифер. — Он был рядом в момент смерти. Он даже помогал проводить аутопсию.
— Может быть, Наполеон открылся ему перед смертью, — предположил Том. — Возможно, даже рассказал о картине, катакомбах и карте, которую спрятал в египетском обеденном сервизе.
— Думаешь, картина когда-то была там, внизу? — скептически нахмурился Арчи.
— А как еще туда могла попасть посмертная маска, сделанная Антоммарши? Скорее всего он положил ее вместо картины и замуровал проход.
— Наполеону пришлось бы очень точно описывать, как найти это место, и дать ему второй ключ, — прикинула Дженнифер. — В противном случае Антоммарши уничтожил бы книгу и фарфоровый обелиск, для того чтобы попасть туда.
— В любом случае нам это не очень помогло, — вздохнул Арчи. — Картина может быть где угодно.
После этой фразы повисла долгая тишина.
— А что с ним случилось в конце концов? — вдруг спросил Том.
— С доктором? Не знаю.
Дженнифер повернулась к компьютеру и сделала поиск по полному имени Антоммарши, а затем пробежалась по первой странице результатов.
— Пишут, что в 1834 году он эмигрировал в Новый Орлеан, а потом уехал на Кубу. Спустя четыре месяца умер от желтой лихорадки. Похоронен на кладбище Санта-Ифигения в Сантьяго-де-Куба.
— И все? — хмыкнул Арчи.
— Погодите, вот это интересно. — Она подняла руку, попросив его замолчать, и прочитала: «Большая часть имущества Антоммарши, включая картины, мебель и посмертную маску Наполеона, перешла во владение губернатора Сантьяго-де-Куба, который позволял Антоммарши жить и работать в своем доме. Позднее это имущество было выкуплено у наследников губернатора кубинским миллионером Хулио Лобо Олаварриа для пополнения его коллекции, которая сейчас размещена в музее Наполеона в Гаване».
— Думаю, они бы заметили висящую на их стене «Мону Лизу», — рассмеялся Арчи.
— Не в том случае, если поверх нарисовано что-то еще, — покачала головой Дженнифер.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, как Рафаэль наклеил одну марку на другую на письме, которое оставил Тому? — напомнила она. — Мы тогда не обратили на это внимания, но что, если картину Леонардо спрятали тем же способом? Под другой картиной. Под одной из картин Антоммарши. Она может все еще быть там!
Последовала долгая пауза; тишину нарушало только хихиканье двух японок, загружавших в свой блог фотографии. Арчи сделал глубокий вдох и покачал головой.
— Я не полечу на эту чертову Кубу, — хмыкнул он.
— Полетим мы с Джен, — согласился Том. — Ты останешься здесь и присмотришь за Джей-Пи. В отчаянии Майло может попытаться сделать с ним что-нибудь, чтобы достать меня.
— Никто не полетит на Кубу, — уточнила Дженнифер. — Разве что поплывет. Ферра наверняка перекрыл аэропорты.
— Ты говорила, Рази теперь в Гаване? — медленно произнес Том.
— Да, — кивнула она. — Скорее всего ему помог кто-то, кто был обязан за прошлые аферы.
— Что ж, твой новый друг Такеши тоже тебе обязан. И, я думаю, он заинтересован в поиске Рази, — улыбнулся Том. — Возможно, заинтересован достаточно, чтобы одолжить нам свой самолет.
Дюма не мог доказать, но был уверен, что медицинскому персоналу приказали ограничить количество выдаваемого ему морфина. Либо специально оставили в нем пули. Чем еще можно объяснить пульсирующую, усиливавшуюся с каждым часом боль в левой ноге? Доктор устало повторял, что это свидетельство улучшения состояния, но Дюма не верил.
Дверной замок щелкнул. Дюма обвиняющее уставился на вход, собираясь еще раз попытаться объяснить врачу свою точку зрения на непрекращающуюся боль, но, увидев вошедшего в комнату, зло нахмурился.
— Что ты тут забыл?
— Разве нельзя навестить старого друга? — Труссар пожал плечами, поставив стул рядом с кроватью.
— Как ты сюда попал?
— Охрана поставлена для того, чтобы помешать тебе выйти отсюда, а не для того, чтобы помешать мне войти, — уточнил Труссар.
— Ферра знает, что ты здесь?
— Он попросил навестить тебя. Думает, мы могли бы поговорить.
— Мне нечего тебе сказать. — Дюма отвернулся.
— И не только мне, — рассмеялся Труссар. — В этом-то и проблема. Я сказал, что это пустая трата времени. Что ты скорее всего не помнишь, какие мышцы нужно напрячь, чтобы сходить в туалет, не говоря уж о чем-то более серьезном. Но они все равно попросили меня попытаться. — Он положил ладонь на руку Дюма и подбадривающее пожал ее.
— Еще раз тронешь меня, убедишься, что я помню, как обращаться с некоторыми мышцами, — произнес Дюма сквозь сжатые зубы. Труссар убрал руку.
— Честно говоря, мне плевать, заговоришь ты или нет, — хмыкнул он. — С моей точки зрения — чем меньше ты с нами сотрудничаешь, тем больше срок получишь.
— Что значит «с нами»? — рассмеялся Дюма. — Ферра не настолько глуп. Он не подпустит такого клоуна, как ты, и близко к своему расследованию.
— Это ты дурак, — возразил Труссар. — Ферра рассылает ежедневные отчеты некоторым представителям Лувра, и я в их числе.
— Молодец, — саркастически похлопал в ладоши Дюма. — Тридцать лет подхалимажа — и ты в списке адресатов. Надеюсь, ты мечтал именно об этом.
— Сам президент получает тот же отчет, — надменно заявил Труссар.
— Да что ты? Неужели дело сдвинулось с мертвой точки? Какой ошеломляющий факт открылся сегодня?
— Так я тебе и сказал! — фыркнул Труссар.
— Значит, ничего, — хохотнул Дюма. — Ты не изменился. Шума много, результатов — ноль.
— Да? А как тебе это? — со злостью выпалил Труссар. — В банде Майло есть женщина.
— Думаешь, я на это куплюсь? — покачал головой Дюма.
— ФБР подтвердило результаты ДНК-анализа, — торжествующе объявил Труссар. — Ева Квинтавалле. У нас есть свидетель, видевший, как женщина убила одного из полицейских в тоннеле. В последний раз ее видели в Токио шесть месяцев назад, на встрече с Асахи Такеши, японским бизнесменом, связанным с якудза. Мы считаем, она предлагала ему стать покупателем… — Труссар замолчал и вдруг поднялся с места, медленно кивнув. — О, вижу, что ты делаешь. Очень умно. Но со мной этот номер не пройдет.
— Какой номер? — невинно спросил Дюма. — Ты ведь не уходишь? Мы только начали.
— Ты думаешь, что очень умный, да? — процедил Труссар сквозь сжатые зубы. — Умнее остальных. Но если ты не заметил — это ты под арестом, а не я.
— Поверь, лучше быть в тюрьме, чем общаться с тобой.
— Твоя жена тебя бросила с такими же словами?
В мгновение ока Дюма оказался на ногах, забыв о боли, и сдавил горло Труссара, прижав к стене.
— Не смей говорить о ней, ублюдок. Не смей даже думать о ней.
— Охрана! — прохрипел Труссар, в отчаянии глядя на дверь. — Охрана!
Через несколько мгновений один офицер крепко держал Дюма, а второй помогал Труссару подняться на ноги.
— Все, все. — Дюма вывернулся из рук охранника и лег в постель. — Только уберите его отсюда.
Полицейские проводили Труссара к двери. Он хотел было уже открыть рот, чтобы высказаться, но поймал яростный взгляд Дюма и покинул комнату, потирая шею.
Дюма подождал, пока дверь не закрыли снаружи, и достал мобильный телефон, который успел вытащить из кармана Труссара. Набрал сначала один номер, а затем, когда по нему никто не ответил, второй.
— Арчи, это Жан-Пьер.
— Джей-Пи! Ты в порядке, дружище? Откуда звонишь?
— Не важно. Где Феликс? — В голосе Дюма звучало нетерпение.
— Отправился на Кубу с Дженнифер.
— С агентом ФБР? — нахмурился Дюма. Когда он слышал о ней в последний раз, ее собирались подставить.
— Тут много всего случилось, — устало пояснил Арчи.
— Потом расскажешь, — отмахнулся Дюма. — Тебе нужно передать информацию Феликсу. Нужно предупредить его насчет Евы.
— А что с Евой?
— Она работает с Майло.
Повисла пауза.
— Что они тебе там вкалывают?
— Я серьезно. Ко мне только что приходил Труссар, покрасоваться. Он сказал, что ФБР идентифицировало ее по образцу крови, который нашли в тоннеле. Она была не заложницей. Она на стороне Майло.
— Том не взял телефон — побоялся, что его смогут отследить. — В голосе Арчи мелькнули нотки отчаяния.
— Значит, ты должен сказать ему лично.
— Как? Интерпол ищет меня как сообщника Тома. Меня сразу же задержат.
— Но у Тома же получилось?
— Они полетели на самолете какого-то японского бандита, который обязан Дженнифер. Асахи…
— Такеши, — закончил Дюма, нахмурившись.
— Ты знаешь его?
— Арчи, федералы считают, что он один из покупателей. Еву видели с ним несколько месяцев назад.
— Они попадут прямиком в ловушку, — выдохнул Арчи.
— Если ты не можешь поехать сам — найди кого-то, кто сможет, — медленно произнес Дюма.
Вдоль Малекона стояли девицы, их губы призывно блестели в свете фар проезжающих мимо автомобилей. Поправляя юбки, они ходили по небольшому участку асфальта взад и вперед, словно львицы в клетке; сутенеры держались на разумной дистанции, отдыхая рядом с волнорезом — кто-то курил, кто-то играл в карты, а кто-то занимался и тем и другим одновременно. По темным водам гавани скользил красный луч маяка, выглядевший скорее приглашением, нежели предупреждением для проплывавших судов.
Дженнифер и Том шагали молча, отказываясь от предложений купить сворованные с завода «Партагас» сигары и игнорируя свистки водителей велотакси, приглашавших воспользоваться услугами. После десятичасового перелета, в течение которого оба пытались отоспаться за предыдущие несколько дней, оба наслаждались ветром и запахом моря.
— Ты действительно думаешь, что она в музее? — вдруг спросила Дженнифер, когда мимо проехал старенький мотороллер, нагруженный продуктами.
— Если верить каталогу, четыре из пяти картин, принадлежавших Антоммарши, находятся там, — напомнил Том. — Но пока мы не проберемся туда завтра утром — не узнаем.
— А если ее там нет?
— Продолжим искать. Нет причин думать, что он уничтожил ее. К тому же, что еще остается делать, если мы хотим доказать свою невиновность и вернуть Еву?
По дороге пронесся неоново-голубой «шевроле бел-эйр» 57 года выпуска, элегантный, как ракета. Дженнифер улыбнулась и подумала о том, как странно все обернулось: всего несколько дней назад она расследовала небольшое дело о подделке картин в Нью-Йорке, а сейчас шла по улицам Гаваны в компании главного подозреваемого в краже «Моны Лизы», скрываясь от правосудия. Как ни крути, этот опыт не слишком украсит ее резюме.
Она не сожалела о принятом решении. Если бы она не решилась сбежать с Томом, то до сих пор сидела бы в тюрьме, брошенная ФБР, а Ферра хвастался бы ею перед своим начальством — наверное, похожие ощущения испытывали приговоренные к гильотине, когда их везли через весь город к месту казни. Она никогда не узнала бы правды ни о картине, ни о роли Лувра в этой невероятной афере. Том был прав: иногда стоит помочь самому себе.
— Спасибо, — тихо произнесла она.
— За что? — озадаченно улыбнулся Том.
— За то, что убедил сбежать с тобой.
Она сжала его руку и почувствовала, как он напрягся от ее прикосновения. Отпустив Тома, Дженнифер подняла глаза. Он выглядел задумчивым, почти печальным — может быть, думал о Рафаэле, Анри и Еве. Эти несколько дней дались ему сложнее, чем кому бы то ни было. Иногда легко было забыть о том, что у него тоже есть чувства.
Пауза.
— Прости, что втянул тебя во все это, — наконец проговорил Том. — Ты была права, я не подумал. Ошибся.
— Мы оба совершали поступки, о которых теперь сожалеем. — Дженнифер бросила на него неловкий взгляд.
— Верно, — улыбнулся Том.
Дальше они шли молча. Море тихо билось о берег, иногда волны перехлестывали через парапет, словно дельфины на представлении в аквапарке. Том снова заговорил:
— Как ты думаешь, возможно ли, чтобы такие люди, как я и ты… — Он не договорил.
— Что?
— Мы могли бы… Смотри! — Том внезапно указал на огромный подсвеченный памятник, возвышавшийся справа, в самом центре бульвара. Монумент представлял собой две большие пушки, направленные в разные стороны. Между ними стоял резной пьедестал, украшенный статуями и увенчанный двумя коринфскими колоннами. — Это памятник «Мэну», военному кораблю США, уничтоженному в этой гавани. Его установили в качестве символа дружбы между Кубой и Соединенными Штатами, как напоминание об общих идеях свободы и самопожертвования.
— И?.. — Она нахмурилась, не понимая, к чему клонит Том.
— Теперь посмотри туда.
На другой стороне дороги стоял большой рекламный шит с карикатурным изображением дяди Сэма и решительного кубинского солдата с «калашом» наготове.
«Дорогие империалисты, мы вас ни капли не боимся», — перевел Том слоган, разделявший две фигуры на плакате.
— Что ты хочешь этим сказать? — Дженнифер чувствовала, что Кирк кружит вокруг да около, пытаясь что-то сообщить, но не зная как.
— Просто я удивляюсь, как иногда, несмотря на самые лучшие намерения, все заканчивается совсем не так, как начиналось, — медленно произнес он, смотря прямо перед собой. — Может быть, некоторым вещам просто не суждено случиться.
Дженнифер повернулась к Тому, встретившись с ним взглядом.
— А может быть, некоторым вещам суждено случиться, только мы слишком волнуемся и мешаем этому, — с улыбкой предположила она.
— Может, — кивнул он. — Ноя часто думаю, что так даже лучше.
Они продолжили свой путь к отелю; в ушах Дженнифер стучал шум прибоя и лихорадочный ритм города.
Музей Наполеона находился на территории университета Гаваны. На ступеньках у входа сидели студенты — одни читали конспекты, другие, собравшись небольшими группками, делились сигаретами и историями, некоторые даже обсуждали политику, удостоверившись, что их никто не слышит.
Том и Дженнифер миновали площадь, прошли мимо библиотеки, помня о велосипедистах, которые в последний момент начинали судорожно сигналить, словно прохожие были виноваты в том, что их сейчас собьют с ног. В дальнем углу парка они прошли через небольшие ворота и обнаружили музей в самом верху улицы Сан-Мигель.
«Ла дольче димора», как называлось это здание, построенное в стиле флорентийского ренессанса, сильно контрастировало с окружавшими его строениями, более функциональными и запущенными. Дом походил на необычный драгоценный камень; пышный зеленый сад, украшенный мраморными статуями, напоминал изумруд, выброшенный волнами на грязный берег реки.
— Музей расположен на четырех этажах, — с гордостью объявила девушка, продавшая им билеты. — Первые три посвящены различным этапам французской революции, а на четвертом находятся библиотека, фехтовальный зал с плиткой из Валенсии и…
— А где найти посмертную маску? — прервал ее Том, напомнив Дженнифер туристов, которые проносились мимо невыразимых богатств экспозиции Лувра ради того, чтобы провести несколько минуту «Джоконды».
— На третьем этаже, вместе с личными вещами императора и другими предметами, относящимися к периоду угасания и падения империи. — Девушка сделала ударение на слове «угасание», неодобрительно покосившись на Тома. — Третья страница.
Том быстро пробежал глазами указанный кусок текста в путеводителе и кивнул:
— Спасибо.
Поднимаясь по лестнице на третий этаж, Дженнифер краем глаза заглянула в большой зал, где хранились фрагмент Декларации прав человека и картина кисти Жана Вивера, изображающая коронацию Наполеона.
— Удивительно, что все эти вещи в конце концов оказались здесь, — заметила она.
— Удивительно, что они все еще здесь, — усмехнулся Том. — Наполеона сложно назвать идеалом для коммунистов.
В первой комнате они осмотрели экспонаты, военную форму и другие личные вещи — пистолеты с Бородинского сражения, шляпу и подзорную трубу, которыми Наполеон пользовался на острове Святой Елены. Во второй комнате находилась спальня.
— Смотри. — Дженнифер указала на золоченую «Н» в лавровом венке, вышитую на покрывале. — Тот же знак, как и на ключе из обелиска.
— Он умер в этой кровати, — сказал Том, прочитав стоявшую рядом табличку. — Может быть, он лежал в ней, когда раскрыл Антоммарши свой секрет. Посмотри-ка сюда…
Кирк кивнул на полированную гипсовую посмертную маску, похожую на найденную в катакомбах.
— Значит, мы пришли по адресу. Но я все еще не понимаю, как мы узнаем, какая из картин нам нужна. — Дженнифер растерянно оглядела полотна, висящие на стенах.
— И у меня тот же вопрос, — раздался голос сзади, и в комнату вошел Майло в сопровождении четырех вооруженных мужчин. Одного из них — высокого, со шрамами на лице — Дженнифер видела на фотографиях в числе других известных сообщников Майло, которые Ферра показывал ей во время допроса.
— Как, черт возьми, ты нашел?..
— Ты меня недооцениваешь, — усмехнулся Майло. — Посмертная маска, сделанная владельцем книги, за которой вы так охотились… Я не хуже вас читаю между строк. Хотя, должен сказать, вы изрядно упростили мне жизнь, попросив у Такеши самолет. Если вы до сих пор не поняли — он один из моих покупателей. — Он махнул двум своим людям, стоявшим рядом с дверью: — Разберитесь с оставшимися охранниками. Тихо. Их должно быть трое или четверо.
— Если ты думаешь…
— Это тебе нужно думать, Том, — холодно произнес Майло, когда Джулу втолкнул Еву в комнату.
— Ева?! — встревоженно воскликнул Том. — Ты в порядке?
Ева выглядела гораздо хуже, чем Дженнифер могла предположить. Рука девушки висела на перевязи, волосы закрывали лицо, глаза покраснели от слез. Интонации в голосе Тома свидетельствовали о том, что он тоже потрясен ее видом, и только нацеленные пистолеты заставляли его держать себя в руках.
— Все зависит от тебя, — улыбнулся Майло.
— К ней наши дела не имеют никакого отношения, — со злостью произнес Том. — И никогда не имели.
— Как только ты передашь мне картину, все это перестанет касаться и тебя тоже.
— Как только я передам тебе картину, я потеряю единственную вещь, благодаря которой мы еще живы. Я тоже умею читать между строк.
— Уступи мне, и все закончится.
— Не слушай его, Том. — Дженнифер завороженно смотрела на Майло. — Ему нельзя верить.
— Дело не в доверии, — возразил Том. — Дело в чести, не так ли, Майло? В том, как ведутся дела. Ты ведь помнишь, что обязан мне? Обязан жизнью. Что ж, у тебя есть шанс отдать долг.
— Что ты предлагаешь? — настороженно спросил Майло.
— Я отдам тебе «Мону Лизу». Ты отдашь мне Еву и уйдешь. В этот раз не будет ни победителей, ни проигравших. Мы оба получим то, что хотим.
Майло помолчал, пристально разглядывая Тома, словно пытаясь увидеть скрытую ловушку.
— Хорошо. — Он кивнул своим людям, чтобы те опустили оружие, и толкнул Еву к Тому. Она упала ему на руки и уткнулась лицом в воротник, всхлипнув. — Я принимаю твое предложение. Где она?
— Не надо, Том. — Дженнифер схватила его за рукав, уверенная, что Майло нарушит слово при первой же возможности.
— Я знаю, что делаю. — Том стряхнул ее, не сводя взгляда с Майло. — Оглянись.
Дженнифер взглянула туда же, куда смотрел Майло — на портрет Наполеона, висевший над выставочной витриной. Одетый во все черное, император смотрел прямо на них, загадочно улыбаясь.
— Откуда такая уверенность? — скептически спросил Майло, приближаясь к картине.
— Потому что есть только один сюжет, который Наполеон счел бы стоящим и позволил написать поверх «Моны Лизы», — объяснил Том. — Собственный портрет.
— Размер подходит, — кивнул Майло. Он снял картину со стены и перевернул. — Масло, доска из тополя. Отметки Лувра. Да, это, должно быть, она. Капитан? — Он щелкнул пальцами, и перед ним появился раскрытый портфель, в который Майло бережно уложил картину. — Превосходно. — Он широко улыбнулся. — Полагаю, дело сделано, долг уплачен. Наслаждайтесь Гаваной.
Майло, не поворачиваясь спиной, осторожно вышел из комнаты, поклонился и закрыл за собой дверь. Раздался скрип поворачиваемого в замке ключа.
— Ты в порядке? — Том схватил Еву за плечи и заглянул ей в глаза. — Что он с тобой сделал? Что с рукой?
— Ты вернулся за мной? — В ее тихом, дрожащем голосе слышалась надежда.
— Я ведь обещал, — улыбнулся Том.
— Не могу поверить, что ты отдал картину! — выпалила Дженнифер, пытаясь не обращать внимания на то, как Том нежно гладит Еву по заплаканной щеке. — После всего, через что мы прошли, пытаясь ее вернуть! Мы остались ни с чем.
— Я делал это не только ради картины, — уточнил Том и ухмыльнулся. К тому же ты меня недооцениваешь.
— Ты… ты подсунул ему не ту картину? — Дженнифер сверлила Кирка недоверчивым взглядом.
— Здесь есть только одна картина, которая подходит ко всем найденным ключам. — Он указал на небольшое полотно, висевшее над кроватью. На нем была изображена группа египтян, возводящих обелиск посреди пустыни. — Египетский обеденный сервиз. «Описание Египта». Алтарь Обелисков. Все указывало на нее…
Ева вырвалась из рук Тома, посмотрела на картину, а затем, усмехнувшись, обвела взглядом Тома и Дженнифер, приосанившись, словно до этого ей приходилось ютиться в маленькой ракушке.
— Теперь можешь вернуться, — громко позвала она. — Я знаю, где картина.
Том побледнел.
— Ева? — выдохнул он. — Что ты делаешь?
— Показываю тебе, каково это, когда тебя предают, — отрезала она, когда дверь отворилась и в комнате снова появился Майло. — Та, что над кроватью.
— Вы вместе?
— Только не говори мне, что ревнуешь.
— Похищение в Севилье? Телефонные звонки? — Том потряс головой, словно пытаясь переосмыслить события последних дней. — Ты меня подставила.
— Ты правда думал, что Рафаэль взялся за старое ради меня? — хмыкнул Майло, сняв со стены картину и поменяв ее местами с той, что лежала в портфеле. — Он сделал это ради нее.
— Он всегда был ужасным отцом, и сам это знал. — Глаза Евы яростно сверкнули, и Том поразился ее актерскому мастерству — от отчаяния и боли не осталось и следа. — Я дала ему шанс исправиться, и он им воспользовался.
— Леду нанял меня для кражи «Моны Лизы». Сделать копии и продать их было идеей Евы, — улыбнулся Майло, целуя девушку в лоб. — Она гораздо больше похожа на отца, чем кажется.
— А «Мадонна с веретеном»? Она тут при чем?
— Я не рассчитывал, что Такеши убьет Рафаэля. — В голосе Майло появились жесткие нотки. — Я знал, что ты примчишься, как только узнаешь об этом. Необходимо было занять тебя чем-то, пока я не получу «Мону Лизу». Все получилось не совсем так, как я думал.
— Да ну? — Том пожал плечами. — Ты получил и картину, и девушку. По-моему, весьма неплохо. — Он помолчал. — Что теперь?
— Теперь? — вздохнул Майло. — Теперь я сделаю одолжение нам обоим.
Внезапно сверкнула сталь — Майло перерезал Еве горло. Она рухнула наземь, из открытого рта доносилось бульканье, кровь стекала по прижатым к шее рукам. Том бросился вперед, но был остановлен нацеленным на него пистолетом Джулу. Ева подняла расширенные от ужаса глаза и посмотрела сначала на Тома, а затем на Майло — в угасающем взгляде читалось непонимание и страх, когда она пыталась податься вперед. Вскоре ее глаза закрылись.
— Один из нас не выйдет отсюда живым, — прошипел Том сквозь сжатые зубы.
— Она предала тебя, Феликс. И предала меня. Она, черт возьми, предала собственного отца! — Майло вытер лезвие ножа о джинсы Евы. — Ты знал, что у ФБР есть досье на нее с образцом ДНК? Вся наша операция была под угрозой из-за ее лжи. Что ж, такова цена прощения. Ты должен знать это, как никто другой.
— Я знаю, что ты прикрываешься своим извращенным кодексом чести, хотя ты обычный убийца.
— Только благодаря моему извращенному кодексу чести ты все еще жив, — сухо возразил Майло. — Мое предложение остается в силе, если хочешь. Мы оба уйдем отсюда, мой долг будет уплачен. — Он протянул руку, но Том не пошевелился. — Не забудь, агенту Брауни я ничего не должен, — медленно произнес Майло.
Том бросил взгляд на Дженнифер, зная, что у него нет выбора. Она почти не слушала мужчин, глядя на Еву. Том, стиснув зубы, неохотно пожал руку Майло, чувствуя, как колотится его сердце. Майло притянул его к себе и прошептал:
— Ты ошибался, говоря, что победителей может не быть. Сильно ошибался. Победитель есть всегда.
Подмигнув, он отпустил Тома и повел своих людей прочь из комнаты. На пороге Майло остановился, взглянул на Еву и произнес нежно:
— А ведь я уж было начал к ней привязываться. Ты ведь знаешь, как это опасно, не правда ли, Том? Как это делает мужчину уязвимым?
Он замолчал, и Тому показалось, что он видел, как дрогнули губы Майло. Но уже в следующую секунду Майло снова стал самим собой.
— Я не допущу этой ошибки еще раз, — твердо сказал он, прежде чем закрыть за собой дверь.
Повисло долгое молчание. Дженнифер шагнула вперед и взяла Тома за руку, пытаясь поймать его взгляд. Том посмотрел на нее, а затем, грустно улыбнувшись, снова перевел глаза на тело Евы.
— Мне так жаль, Том.
— Что бы она ни сделала, она этого не заслуживала.
— Да.
Том шагнул к кровати. Стянув с него покрывало, он аккуратно набросил его на Еву, помедлив несколько мгновений, перед тем как закрыть ее лицо. Шелк обволакивал тело подобно черному савану, в центре которого золотыми языками пламени горела монограмма Наполеона. Том понял, что в его голове снова звучат слова Евы: «Ты должен знать кое-что. То, что Рафаэль сказал мне о твоем отце. О том, как он умер». Он позволил себе надеяться. Но Ева умерла, а вместе с ней навеки замурована еще одна дверь, ведущая к его отцу.
— Ты должна позвонить Грину, — внезапно повернувшись, обратился он к Дженнифер. — Расскажи ему, где мы и что случилось. Город должен кишмя кишеть людьми агентства. Может быть, он сможет перекрыть Гуатанамо-Бей до прибытия полиции.
— Все в порядке, они ушли. — В дверях появилась девушка, продававшая билеты; ее улыбка померкла, когда она увидела тело Евы. — Он убил ее?
Дженнифер озадаченно нахмурилась.
— Кто ты такая?
— Ты ведь раньше не встречалась с Доминик? — уточнил Том. — Она работает со мной и Арчи.
— Что происходит? — Дженнифер сделала шаг назад и подозрительно их оглядывала. — Я думала, мы договорились — никаких секретов.
— Я сам не знал, что она здесь, пока не увидел, — возразил Том.
— Меня прислал Арчи, — объяснила Доминик. — Дюма выяснил, что Ева работает на Майло и что Такеши — один из их покупателей.
— Так ты знал, что они будут здесь? Знал, что она предала тебя? — удивилась Дженнифер.
— Да, как только прочитал вот это. — Том протянул путеводитель, выданный ему Доминик при покупке билетов. Он открыл его на третьей странице, к которой была приклеена маленькая записка. — Но мне нужно было играть до конца. Я знаю Майло. Я знал: он не поверит, что я отдал ему настоящую картину. Если только не будет уверен, что обманул меня. Если только не будет думать, что победил.
— Но он победил. Он забрал картину.
— Картину, которую я повесила сегодня утром, — поправила ее Доминик. — А вторую оставил. — Она взяла в руки портрет Наполеона, брошенный Майло, и перевернула. — Посмотрите на букву «Н», окруженную лавровым венком; печать Наполеона. Вот она, «Мона Лиза».
Дженнифер нахмурилась.
— Но что забрал Майло?
Том вытащил из кармана потертую визитку и, усмехнувшись, передал Дженнифер.
— Хочешь, чтобы тот журналист отстал от тебя раз и навсегда? Попроси его выяснить.
Комната была узкая и длинная, без окон, с единственной дверью и большим прямоугольным зеркалом, занимавшим всю правую стену. Свет включался снаружи, стол и стулья прикручены к голому полу. Майло сидел на одном из пластиковых стульев, нетерпеливо постукивая пальцами по гладкой поверхности стола.
Он вскинул голову на звук поворачивающегося в замке ключа и увидел, как в комнату вошли двое мужчин; один, черноглазый и одетый в грязные джинсы, чуть прихрамывал, второй был таможенным офицером с именем «Мохаммед Калу» на бейдже.
— Что, черт возьми, происходит?
— Мистер… Мартелл, правильно? — Калу перевел вопросительный взгляд с его паспорта.
— Вы ведь умеете читать, не так ли?
— Да, написано очень разборчиво. Очень… ярко. — Пограничник улыбнулся.
— К чему вы клоните?
— Ни к чему.
— Тогда почему меня задержали?
Калу перевернул несколько страниц, прикрепленных к планшету.
— Если я правильно понимаю, вы ввозите в Марокко картину. Небольшую, с изображением рабочих, возводящих обелиск в пустыне. Середина девятнадцатого века.
— Именно так.
— Она ценная?
— Я приложил чек и заплатил все необходимые пошлины, о чем вы знали бы, если бы удосужились просмотреть бумаги.
— Мм… — Глаза офицера сузились, когда он посмотрел на Майло. — Кстати, вы когда-нибудь встречались с мистером Льюисом?
Майло бросил взгляд на второго мужчину, который до сих пор не проронил ни слова.
— А должен был?
— Мистер Льюис работает на одну из газет США — «Американ ливс».
— «Войс», — нахмурившись, поправил Льюис.
— «Войс». Да. Мистер Льюис считает, что в вашей картине заключено нечто гораздо большее, чем можно увидеть на первый взгляд.
— Мистер Льюис тратит ваше и мое время, — сквозь зубы процедил Майло. — Я хочу поговорить с кем-нибудь из вашего начальства.
— Давайте начнем. — Калу щелкнул пальцами, и свет потускнел. Внезапно зеркало стало прозрачным, зажглись лампы в соседней комнате.
— В нашем аэропорту есть небольшая передвижная лаборатория, — с гордостью произнес Калу. — Мы решили, что несколько основных тестов способны решить нашу проблему. Рентген, например.
— Вы не имеете права…
— О, мистер Мартелл, уверяю вас, у нас есть все права. Это займет всего несколько минут, а затем вы и ваша картина сможете продолжить путь.
Трое мужчин наблюдали через стекло, как картину аккуратно достали из ящика с климат-контролем и положили под рентген-аппарат. Удостоверившись в правильности настроек, техник укрылся за защитным экраном и включил аппарат.
Майло чувствовал, как пот стекает полбу, а во рту внезапно пересохло.
— Всего несколько минут, — с улыбкой повторил офицер. — О, вот и все.
Техник подошел к стеклу и поднес к нему снимки так, чтобы мужчины могли их видеть.
— Похоже, под вашим обелиском нарисовано что-то еще, — нахмурился Калу.
— Художники часто использовали старые холсты для экономии, — нервно возразил Майло.
— Это женщина, — продолжал Калу, словно не слышал его. — Похоже, она что-то держит на коленях. Ребенка! — воскликнул он. — А у ребенка в руках…
— Веретено, — медленно произнес Льюис. — Думаю, вы выясните, что картина — «Мадонна с веретеном». Ее автор — Леонардо да Винчи.
— Кирк, ублюдок! — взревел Майло, сжав побелевшие кулаки.
— Я могу это цитировать?
— Пожалуйста, примите это с наилучшими пожеланиями от правительства Соединенных Штатов. — Директор ФБР коротко поклонился, передавая картину Морису Фабю, министру культуры Франции.
Том и Дженнифер молча обменялись взглядами. Триумф Грина был небольшой платой зато, что он помог им выбраться с Кубы живыми и невредимыми.
— Благодарю вас от имени Франции. — На мгновение показалось, что министру стало плохо; когда он коснулся рамы, его глаза лихорадочно заблестели, а губы сжались в тонкую полоску.
— Как вы и просили, мы не делали с ней ничего, кроме пары инфракрасных рефлектографических тестов. — Грин снова потянул картину на себя. — Они четко показали находящуюся под слоем краски «Мону Лизу», вместе с несколькими предварительными набросками и доработками. — Он снова протянул картину Фабю и снова, когда тот почти схватил ее, вернул к себе, вспомнив еще что-то. — Наши эксперты считают, что на модели тонкая, почти прозрачная, вуаль. Мне сказали, что это называется гуарнелло — в то время ее носили женщины, ждущие ребенка. Может быть, загадочная улыбка «Моны Лизы» — улыбка беременной женщины?
— Потрясающе, — сказал Фабю, которому удалось наконец завладеть картиной. — Мы, разумеется, посмотрим, удастся ли подтвердить эти предположения. — Он передал картину своему помощнику, спрятавшему ее в специальный контейнер. Фабю выпрямился и поправил галстук. — Пожалуйста, присаживайтесь.
Он указал на стулья, расставленные вокруг низкого столика. Том и Дженнифер сели с одной стороны, Фабю и Грин — с другой.
— Стало быть, во всем виноват Наполеон, — улыбнулся Фабю, передавая Тому чашечку кофе. — Молока?
Том покачал головой.
— Все, что мы знаем — то, что где-то между 1800 и 1804 годами, когда картина висела в его спальне, он заменил оригинал копией, которая позднее и была возвращена в Лувр. Затем на оригинале написали портрет, который вы только что видели, — это позволило ему всегда возить с собой «Мону Лизу».
— Никто бы не удивился тому, что он возит свой собственный портрет, — рассмеялся Фабю. — Скромность никогда не была его характерной чертой.
— Египетский обеденный сервиз был изготовлен между 1810 и 1812 годами; видимо, именно в этот период он решил навсегда спрятать картину.
— Продолжая тему Египта, он создал тайник в катакомбах, спрятал картину за ним и запечатал, замаскировав ту часть лабиринта так, словно ее никогда не существовало, — добавила Дженнифер.
— Карту и ключ он положил в один из обелисков сервиза, а шифр к коду — в свой экземпляр только что изданного «Описания Египта».
— К чему такие сложности? — спросил Фабю. — Он был императором и мог просто оставить картину себе, если бы захотел.
— Кто знает? — пожал плечами Том. — Может быть, он влюбился. Вы будете смеяться, но мне известны такие случаи. Люди становятся одержимыми. Они ревнуют. Им недостаточно обладать вещью сейчас. Они хотят, чтобы она принадлежала им вечно. Зачастую они предпочитают уничтожить ее, чем потерять.
— Он пытался подарить египетский обеденный сервиз императрице Жозефине после развода, — вспомнила Дженнифер. — Можно сказать, передавал ей картину на хранение.
— Если бы она знала, то, возможно, приняла бы его, — горько рассмеялся Грин, который имел представление о разводах. — Неплохие были бы алименты.
— Но он так никогда и не вернул ее?
— Опять же предположительно, в какой-то момент на острове Святой Елены, уже зная, что умирает, он открыл свой секрет Антоммарши. Дал ему книгу и рассказал об обеденном сервизе.
— Проблема заключалась в том, что восстановленный на троне король Франции подарил сервиз герцогу Веллингтону, — добавила Дженнифер.
— Наполеон, вероятно, смог рассказать Антоммарши о местонахождении картины по памяти и снабдить дубликатом ключа. Когда доктор вернулся в Париж, он нашел картину, положил вместо нее посмертную маску — что-то вроде дани любимому императору — и скрыл все следы своего пребывания. В 1838 году он умер на Кубе, и тайна умерла вместе с ним.
— Невероятная история, — изумленно произнес Фабю. — Совершенно невероятная.
— История, которую мы могли никогда не узнать, — добавил Том.
— История, которая, я надеюсь, никогда не будет известна в широком кругу, — быстро уточнил Фабю. — Хотя французское правительство глубоко сожалеет о действиях мсье Леду и мадемуазель Леви, обнародованием их проступков ничего не исправишь.
— Согласен, — твердо сказал Грин, сверля Тома и Дженнифер взглядом. — Что сделано, то сделано. Важно то, что «Мона Лиза» возвращена туда, где должна быть.
— Как долго ее будут очищать? — спросил Том.
— Шесть месяцев. Возможно, больше, — пожал плечами Фабю. — В данном случае ни время, ни деньги значения не имеют.
— А что вы скажете людям? — поинтересовалась Дженнифер.
— Правду. Что благодаря бдительности французской полиции шедевр нашли. Что, к сожалению, картина повреждена, но будет снова выставлена в музее так скоро, как только возможно.
— Значит, я вне подозрений, — облегченно выдохнул Том.
— Да, — твердо ответил Фабю. — Вы оба вне подозрений. Позвольте еще раз извиниться за произошедшее. Я уверен, вы понимаете, что комиссар Ферра действовал исходя из доступных в тот момент фактов.
— Думаю, мы все виновны в поспешных выводах, — скромно улыбнулся Грин, взглянув на Дженнифер.
— В знак нашей признательности за ваши усилия и преодоленные трудности президент попросил меня вручить вам кое-что.
Министр дважды щелкнул пальцами, и за его плечом возник помощник, держа на бархатной подушечке три небольшие коробочки. Фабю встал и жестом попросил Грина, Тома и Дженнифер сделать то же самое.
— Это орден Почетного легиона, — торжественно объявил он, взяв и открыв одну из коробочек внутри которой оказался позолоченный пятилучевой мальтийский крест, украшенный эмалированными лавровыми ветвями и дубовым венком и закрепленный на алой ленте. — Выдается за выдающиеся заслуги в военной и гражданской жизни. Высшая награда Франции.
Том и Дженнифер обменялись многозначительными взглядами. Грин слегка побледнел.
— Забавно, что он был учрежден лично императором Наполеоном в 1802 году, после завершения египетской кампании. Я вручаю вам этот орден от лица благодарного французского народа.
Он сделал шаг вперед и с широкой улыбкой повесил первую ленту на шею Грину, прежде чем крепко обнять за плечи и расцеловать в обе щеки. Грин ничего не сказал, расплываясь в блаженной улыбке.
— Благодарю, но я не достоин такой чести, — решительно покачал головой Том. — Если вы хотите его кому-то вручить, то это должен быть Жан-Пьер Дюма.
— Дюма был отстранен от службы за ряд нарушений, — фыркнул Фабю. — Он совершенно неподходящая кандидатура, несмотря на то что оказал вам небольшую помощь.
Том подался впереди прошептал что-то на ухо Фабю. Пока министр слушал, его лицо бледнело, а дыхание становилось все более затрудненным. Когда Фабю заговорил, его голос дрожал.
— Возможно, ваше предложение имеет смысл. Я посмотрю, что можно сделать.
— Что ты ему сказал? — с любопытством спросила Дженнифер, когда они выходили на улицу.
— Спросил у него, знает ли он, где Леду взял деньги на оплату услуг Майло.
— Думаешь, он сам в этом замешан?
— Я сомневаюсь, что Леду и Леви действовали в одиночку. Кто-то должен был прикрывать их и снабжать деньгами. Кто-то должен был задействовать дипломатическую машину, чтобы заставить китайцев отпустить Майло после двух лет отсидки вместо десяти. Если не сам Фабю, то кто-то вроде него. Достаточно близкий, чтобы потянуть его за собой на дно, если все вскроется.
— В любом случае Грин был счастлив, — улыбнулась она.
— Грин выглядел так, словно и в постели его не снимет, — со смехом согласился Том. — А твой где?
— Здесь. — Дженнифер похлопала по сумочке. — Стряхну с него пыль, когда французский посол решит еще раз пригласить меня на пару бокалов шампанского. — Она говорила шутливым тоном, но Том знал, что ей приятно. — А почему ты отказался от своего?
— «Эти жалкие побрякушки позволяют управлять людьми», — процитировал Том.
— Кто это сказал?
— Не поверишь, но Наполеон. — Том грустно улыбнулся. — Думаю, я как-нибудь обойдусь.
— Слышно что-нибудь про Майло?
— Его экстрадируют из Марокко, чтобы предстал перед судом Великобритании за кражу «Мадонны с веретеном». Думаю, Куба и Франция тоже встанут в очередь. Они все еще пытаются поймать Джулу и его людей.
— А картина?
— Ты не читала эксклюзивный репортаж Льюиса в «Нью-Йорк таймс»? Все эксперты убеждены, что «Мадонна с веретеном», которую написал Рафаэль, настоящая. Как только ее расчистят, она снова будет выставлена в Шотландии.
— Я слышала, что Такеши выставил на аукцион свои картины.
— Несмотря на то что они могут оказаться подделками? — удивился Том.
— У него есть оригиналы и сертификаты подлинности, — пожала плечами Дженнифер. — Все убеждены, что подделок никогда не существовало.
— А Рази?
— Мы отправили ему фотографии того, что Такеши сделал с Хэммоном. Он вернулся домой ближайшим рейсом и признался во всем в обмен на то, чтобы попасть в программу защиты свидетелей.
— О Такеши ничего не слышно, как я полагаю?
— Да, — снова пожала плечами она. — Никто не видел его в течение шести лет. Думаю, пройдет еще лет шесть, прежде чем он снова появится.
Они остановились в середине внутреннего двора.
— Знаешь, здесь я впервые тебя увидела. Здесь все началось.
— Я сделал так, что ты меня увидела, — напомнил Том.
Внезапно посерьезнев, Дженнифер повернулась к нему.
— Здесь все и закончится, да? Для тебя и меня?
Том взял ее за руку и хотел было что-то сказать, но его прервал внезапный окрик с другой стороны двора.
— Феликс?
Они огляделись по сторонам и увидели спешащих навстречу Арчи, Доминик и Дюма.
— Мне нужно идти. — Дженнифер шагнула назад, ее тон внезапно изменился. — Грин возвращается домой сегодня и хочет, чтобы я летела сним.
— Останься, — попросил Том. — Я покажу тебе настоящий Париж. Будем только ты и я. Мы можем начать все сначала.
— Хотела бы я, чтобы ты на самом деле хотел этого.
— Конечно же, я хочу.
— Я знаю, ты так думаешь. — Вздохнув, она опустила голову. — Ты не виноват. Просто тебе нужно быть таким, чтобы выжить. Никогда не приближаться к людям, не открываться, чтобы не стать уязвимым. Ты слышал, что Майло сказал о Еве. Он говорил и о тебе тоже.
— Люди меняются, Джен.
— Некоторые меняются, кое-кто — нет. Некоторые хотят измениться, но не могут, а больно становится другим. Я не хочу, чтобы больно было мне. — Поколебавшись, она подалась вперед и прижалась губами к его щеке. — Будь осторожен, Том.
С грустной, отрешенной улыбкой она повернулась и направилась в сторону рю де Риволи в тот момент, когда Арчи и остальные поравнялись с Томом.
— Что ты ей сказал? — Арчи смотрел на удаляющуюся фигуру Дженнифер.
— Скорее, чего не сказал, — вздохнул Том, присев на треугольный бортик фонтана. В его голове все еше звучали прощальные слова Дженнифер. — В любом случае у меня есть хорошие новости — похоже, я вернул Джей-Пи работу. Если он будет правильно себя вести.
— Вот черт! — вздохнул Арчи. — Я хотел предложить устроить праздничную пьянку, но, судя по всему, тебе нельзя, Джей-Пи. Не повезло тебе, приятель. Придется просто смотреть.
— Ничего страшного, если только нам не придется смотреть, как ты пытаешься танцевать танго, — съехидничала Доминик, похлопав Арчи по руке. — Это тяжелое зрелище.
— Что ты имеешь в виду? Я отличный танцор, — возмутился Арчи. — И чем больше выпью, тем лучше танцую. Вот посмотри-ка. — Он попытался крутануться на пятках, но потерял равновесие и чуть не упал в фонтан.
Громкий смех растворился в радужных брызгах фонтана. Том поднял глаза и увидел, что Дженнифер почти добралась до улицы. Она помедлила, и он вскочил, надеясь, что она обернется. Но, покачав головой, Дженнифер вышла на улицу и скрылась из виду.
Перевод М. Лозинского.
Да (фр.).
Здравствуйте, мадам Гильотина. (фр.)
Греческая транскрипция имени фараона Рамсеса II.
Пригород Вашингтона, где находится штаб-квартира ЦРУ.
Какой сюрприз! (фр.)
Это просто. (фр.)
Ах наконец-то. (фр.)
Здание Гранд-Опера архитектора Гарнье.
Пер. М. Лозинского.