Полина сощурилась от яркого солнца:
- Давай в другой раз, а? У меня все ещё мандраж воришки, торопящегося удрать
подальше от места преступления. Самолет на Кливленд через час. Я могу успеть.
Рэй сник.
- Почему получается все наоборот? Кидаешься в загул, когда радоваться совсем
нечему. А если один раз в жизни привалило все сразу, должен проглотить на ходу
гамбургер и забыть о празднике?
- У тебя ещё будет праздник. - Полина пошла к ожидавшему их такси.
Через полчаса, зарегистрировав билет Марты Ламс и сдав чемоданы, они сидели в
зале ожидания.
- Не думал, что финал будет таким кислым... Рассчитывал на нечто феерическое...
Наверно, чего-то я в этой жизни не усек.
- У тебя здесь, наверняка, много знакомых... Твои подружки придут в восторг.
Закатишь банкет. Только держись подальше от правды, живописуя свои подвиги.
- Черта с два! Похоже, я поумнел... И разочаровался в женщинах.
- Ты уже заявлял мне это в начале нашего знакомства. Я думала, ты голубой.
- Был зол на Глен.
- А теперь на меня?
- На себя. Не умею удержать то, что мне нравится. Наверно, плохая
наследственность.
Полина прислушалась к голосу диктора, объявлявшему рейсы: - Мне пора. Приглашают на посадку.
- Постой! Ты долго будешь у Бартона? - остановил её за руку Рэй.
- Не знаю... Честное слово, не знаю... Но мне теперь позарез надо в Москву... А что
будешь делать ты?
- Крутану пленку с мисс ле Бланк по телеку. Потом... Черт знает! Прежде всего, мне
надо восстать из мертвых. Ведь Берри успели похоронить.Забавная, полагаю, будет
возня... - Рэя и Полину уже разделяла стойка. Она протянула руку, он сжал её ладонь.
- Удачи, человек со скалы. - Полина строго взглянула исподлобья. - Ты везучий, Рэй.
Поверь. И только не говори, что я сука.
Перемахнув через стойку под вопли служащей аэропорта, Рэй сгреб Полину в охапку и
запечатлел поцелуй, которым завершаются самые крутые голливудские мелодрамы.
Глава 33
Тимоти Бартон устроил себе праздник. Несколько раз в году он позволял себе
выкурить сигару, сидя за столиком в саду. Столик из японского бамбука, на нем
кружевная джутовая салфетка ручного плетения и бутылка гавайского рома. Много, очень много лет назад, он сидел с точно такой же сигарой, глядя на заходящее в море
солнце. Великолепный, бескрайний, полыхающий пожаром закат охватил горизонт
над Карибским морем. Тимоти отдыхал в саду белокаменной виллы в окрестностях
Монтего-Бея - чудесного города на западе Ямайки, и смотрел он в сторону острова
Куба, провозгласившего независимость. Можно было бы задуматься о будущем
республики и равновесии сил крупнейших военных держав, США и СССР, если бы
не размягчающая мозги радость. Миновал кризис, получивший название
"карибского", над миром пронеслась гибельная тень смертоносной войны.
Пронеслась и растаяла, как силуэты чаек на фоне заката, как гибкая женщина в
белом одеянии, сидящая у ног Тимоти.
- Мы живы, Синг. Люди, чайки, море... - сказал он, пропуская через легкие
ароматный дым сигары и гладя её жесткие, отливающие синевой волосы.
- Это сделал Тим? - проворковала женщина. - Мне известно, мой Тим помог миру
остаться живым. - И она запела.
Только здесь журчащая речь и протяжные напевы могли так просто сливаться