— Твои руки, — сказала она. — Что случилось с твоими руками?
Она заметила блестящие красные шрамы.
— Ничего, — ответил он.
— Но ты не сможешь играть на лютне.
— Какое-то время не смогу. Прямо скажем — невелика потеря.
— Не могу согласиться.
Она грустно улыбнулась.
— Но все равно — это ничто по сравнению с тем, что сделал бы мой муж, узнай он, что ты здесь со мной.
Она кашлянула, прикрыв рот носовым платком, обшитым кружевом. Он подумал, что она выглядит бледной и усталой.
— Вот, держи, — она снова вынула бумагу. — Здесь имена тех, кому отправлены тутовые деревья. Взамен они присылают моему мужу золото.
Нед быстро просмотрел список. Он бывал при дворе и теперь узнал несколько имен, принадлежащих сельским джентльменам, тех, кто приезжал в Лондон, когда собирался парламент, хотя такие события в эти дни были редкими. Но ничто не связывало этих людей, насколько ему было известно. Ничто не вызывало особенных подозрений.
— У вас есть копия письма, которое посылается вместе с саженцами?
— Да, — сказала она. — Но я не поняла ни слова.
И она вынула еще один лист бумаги. Он взял его и прочел: «Когда эмблема моруса распространится по всей стране, тогда настанет время для возрождения».
Он почти ожидал увидеть это, но все же точная фраза из письма Ариелю ошеломила его. Он не сразу смог заговорить.
Она внимательно наблюдала за ним.
— Ну и как? Ты что-нибудь понял?
Он наконец поднял глаза.
— Хотел бы понять. Все ли саженцы тутовых деревьев увезли?
— Думаю, да. И я видела, как поступает золото — в качестве платы.
— Как вы думаете, принц знает об этом?
— Да, — сказала она. — Это одна из тех вещей, о которых я хотела тебе рассказать. Генрих, должно быть, знает о золоте. Мой муж запирает золото в казну принца. И принц ставит свою подпись каждый раз, когда оно поступает. Столько денег за полумертвые растения, разосланные в разгар зимы…
Нед сказал с осторожностью:
— Как вы думаете, здесь больше ничего не кроется? Все это делается ради прибыли?
— Ну да. А зачем же еще?
Она горько рассмеялась.
— Моего мужа интересуют только деньги. И, по-видимому, принц вполне доволен, что его сундуки наполняются.
— Хотел бы я знать, что думает этот садовник, Хэмфриз, насчет денег, которые приносит его мастерство.
Она немного вздрогнула.
— Кто знает? Это странный, очень странный человек. Мне кажется, он, со своей стороны, тоже прилагает усилия, чтобы узнать, куда отправляют эти деревья. Я как-то раз видела, что он смотрит на записи о том, куда отправлены саженцы, — мой муж оставил записи на столе, когда его неожиданно куда-то позвали. Хэмфриз притворился, что ищет моего мужа, но не сделал никаких попыток найти его, просто пошел куда-то торопливо.
Она снова вздрогнула.
— Что-то смущает меня в Хэмфризе, хотя я знаю, что должна быть ему благодарна. Он дает работу моему сыну. Он помогает ему почувствовать себя полезным. Он говорит ему, что ему станет лучше. Бедный Николас. Надеюсь, Стивен Хэмфриз не пробудил в моем сыне надежды на любовь отца.
Неожиданно луч зимнего солнца упал на ее лицо, на очертания грудей под платьем. При свете дня она казалась старше, казалась усталой и печальной, хотя все еще красивой. Ему стало жаль ее, хотя она явно не испытывала жалости к себе.
Он спросил:
— Как вы думаете, ваш муж все еще связан с махинациями в доках?
— Конечно, связан. Хотя можно с таким же успехом назвать это воровством. Я тебе говорила, что слышала, как приходящие к нему посланцы сообщают о строительстве кораблей и о материалах, которые растворяются в воздухе. О товарах, количество которых никогда не соответствует записям в книгах. «Усушка», как они это называют. И я еще кое-что узнала для тебя. Ты просил узнать что-нибудь о человеке по имени Френсис Пелхэм. Ну вот, я узнала, что мой муж ответствен за его недавнее назначение в дептфордский док. Я нашла письма, в которых он рекомендует Пелхэма Манселлу.
Сердце у Неда забилось быстрее.
— Вы должны быть осторожны. Если ваш муж узнает, что вы роетесь в его бумагах, если он узнает, что вы все это рассказываете…
— Надеюсь, — тихо сказала она, придвигаясь к нему, — что ты сумеешь должным образом отблагодарить за то, что я подвергаю себя риску.
— Конечно, я благодарен. Вы знаете, что это так.
— А как сильна твоя благодарность?
Она придвигалась все ближе. Ее горестное настроение изменилось; она радостно улыбалась.
— Настолько же сильна, как в прошлый раз, когда мы были вместе?
— Сара, — сказал он предостерегающим тоном, — вы уже сказали, что ваш муж знает о нашей последней встрече. Если он поймет, что вы снова встречались со мной, что он сделает?
— Ничего, — сказала она, — чего он не делал бы раньше. Это как бы игра между нами. Подумать только, что перед тем как выйти замуж, я мечтала о любви, о детях…
Она снова рассмеялась, уже над самой собой.
— Ах, Нед. Тебе, знаешь ли, следует завести детей. Где-нибудь должен существовать человек, которого ты любишь.
— Когда-то такой человек был, наверное, — произнес он. — Но это было давно. Ошибка юности.
— Тебе, вероятно, лет двадцать пять — двадцать шесть, и ты считать себя сведущим в любви. Мне тридцать четыре. И мой муж бил меня в течение всего нашего супружества.