— Нет уж! — воспротивился я. — Вам дай волю, вы и черепушку вскроете, я вас знаю!
Правда, кое-какие изменения в моей голове все-таки произошли. Но этим я мог поделиться только с Андреем.
Ленка, можно сказать, жила в больнице. Валерию она поручила заботам одинокой старушки, у которой сняла комнату в старой части города. Навещала она ее раз в день, а так все остальное время проводила рядом со мной. Я с удивлением увидел, что она не только делала мне уколы, но и ставила капельницы.
— Ты что это разошлась? Пыряешь вовсю иголками, как заправская медсестра, — спросил я ее, прижимая ватку со спиртом к проколотой вене.
— А мне вообще сказали, что у меня талант и легкая рука, — заявила моя подруга, укладывая шприц в белую эмалированную посудину. — Вот вытащу тебя из больницы и пойду на курсы медсестер.
— Ты это серьезно?! — удивился я.
— А что? Я уже месяц только и делаю, что перевязываю да лечу вас. Уже как-то привыкла.
Глядя вслед уходящей жене, я подумал о том, что еще два месяца назад ее рвало при одном виде крови. Как быстро течет время, и как сильно оно нас меняет. Каждый день, прожитый с середины августа, стоил целого месяца жизни, а может быть, и больше. Иногда я себя чувствовал столетним стариком, выжатым прошедшей жизнью до состояния полной опустошенности.
— Почему не приходит Андрей? — спросил я Ленку.
— Соблюдает конспирацию, — ответила она.
Я удивился:
— А разве не он притащил меня в больницу?
— Он, но при этом здорово разыграл роль случайного попутчика. Знаешь, такого лихого ханыги, прошедшего огонь, воду и медные трубы. Он сейчас живет с одной медсестрой из этой больницы. Одинокая баба, неплохая, с ребенком, собственный домик.
— А золото? — тихо спросил я. Ленка покосилась на подселенного недавно соседа по палате, нагнулась к самому моему уху и ответила:
— Он положил его в камеру хранения.
— Понятно, — с облегчением выдохнул я, а потом снова заволновался. — Слушай, а я во время болезни ничего лишнего не ляпнул?
— Знаешь, как я этого боялась? — призналась Елена. — Но слава Богу. Имен много называл: Куцый, Жереба, Игнат. Павла какого-то ты долго звал. Все кричал ему: «Прыгай, прыгай».
Ее даже передернуло.
— Жутко было, — призналась она. — Я думала, что ты уже с ума сходишь.
Еще через пару дней наконец-то пришел Андрей. Он появился в палате бесшумно, возник как привидение, в белом халате и белой же медицинской шапочке. Соседа моего не было, он ушел на процедуры, и мы смогли спокойно обнять друг друга.
— Ну и напугал ты меня, чертушка! — признался он, присаживаясь на кровать. — Сидел нормально, потом глаза закатились и хлоп на пол. Хорошо еще, что все обошлось. Как голова-то, не болит?
— Бывает немного, но это уже ерунда. Слушай, после этой болезни у меня что-то с памятью… Прямо как в той песне, помнишь: «Что-то с памятью моей стало, то, что было не со мной, помню…»
И я подробно рассказал ему о высадке десанта во главе с Куцым, о гибели Жеребы и его мучениях перед этим, о последних минутах деда Игната.
— Понимаешь, все это настолько реально. Я это видел все словно своими глазами. И гул вертолета, и потоки воздуха от винта, и лай собаки. А Жереба! Я потом уже вспомнил, что мы нашли его нож воткнутым в землю рядом с твоей головой! Ты помнишь это?
Андрей кивнул.
— Черт его знает, — сказал он. — Все так логично. Я как-то не верил никогда в эти НЛО, экстрасенов. Но может, что-то в самом деле есть?
— Да. Только надо хорошо стукнуть человека по голове.
Мы посмеялись. Потом Андрей сказал:
— Я ведь попрощаться пришел.
Я даже привстал с кровати.
— Лежи-лежи! Надька, конечно, хорошая женщина, но понимаешь… Скучно мне. Не могу я уже так вот просто жить, хочется чего-то особенного.
— Ага, синяки зажили, можно зарабатывать новые. Повязку уже снял?
— Зажило… — Он показал мне правую ладонь с крупным розовым еще шрамом.
— И куда же ты хочешь податься?
— Поеду в Измаил. Попробую найти родню тех двух братов-акробатов, Витьки и Федьки. А потом хочу уйти через границу в Румынию.
— Что тебе там нужно? Румын ни когда не видел? Сходи на рынок, полюбуйся на молдован, это одно и тоже, — удивился я.
— Да нет, — рассмеялся Андрей. — Мир хочу посмотреть. Европу, Америку хотелось бы увидеть, Африку.
— Смотри, один уже пробовал перейти через румынскую границу транзитом до Рио-Дижанейро, — пошутил я.
— Учтем его ошибки, — подхватил Лейтенант.
— Измаил вообще закрытый город.
— Я знаю, — согласился он.
— Не понимаю я тебя. Мне сейчас никаких хлопот не нужно, только лечь на дно и тихо, мирно жить. А ты куда-то рвешься, опять в облака.
— Сам себе удивляюсь. Как там у твоего Онегина: «Им овладело беспокойство, охота к перемене мест…» Вот это как раз про меня. Мне в Союзе сейчас оставаться гораздо опасней.
— Да, это верно.
— Слушай, я возьму с собой килограммов пять… — Он не докончил фразы, так как открылась дверь и вошел мой сосед. Но я понял Андрея.
— Хоть все бери, — согласился я.
— Да нет, все не надо, — он подал мне кусочек картона с несколькими цифрами на нем. Я понял, что это номер ячейки автоматической камеры хранения и шифр кода.
— Ну, бывай, выздоравливай, крестник. И больше не болей.
Прощаясь, Андрей жал мою руку, улыбался, голос казался бодрым. А в глазах все равно таилась собачья грусть. Сейчас я особенно заметил, как сильно Лейтенант поседел. Противный очкастый старик, усевшись на соседнюю постель, пялился на нас во все свои четыре глаза, и я не смог ничего толком сказать Андрею. Только кивнул да покрепче сжал его ладонь.