- Это ее дело, тебе так не кажется?
- Ты говоришь так, будто ей завидуешь.
Мишин постарался произнести это так, чтобы побольнее задеть самолюбие сестры.
Ему казалось, что намек на элементарную зависть к проститутке должен заставить оправдываться честную женщину, какой он считал сестру. Но вышло иначе.
- Может, ты и прав. - Соня не стала ничего отрицать. - Да, завидую.
- Да как...
- Слушай, милый братец! Я думаю, не тебе об этом судить. Что ты знаешь о жизни? Пифпаф?! Ножом в пузо?
Мишин вздрогнул. Он никогда никому не говорил о своем умении и опыте работать ножом. Соня скорее всего импровизировала, но попала в его больное место.
- При чем пиф-паф, какой-то нож и проституция?
- При том, Сережа, что ты берешься судить, не думая о грязности собственного ремесла.
Что ты делал в Афганистане, в Чечне?
- Соня! Если на то пошло, я не сам туда поехал...
- Не оправдывайся, это не нужно. Если бы ты не желал, то послал бы подальше тех, кто тебя посылал туда. Но ты такого не сделал.
И чего добился? Благодарности? Да кому она нужна? Импотент без квартиры...
- Не понял.
Мишин и в самом деле не догадывался, что имела в виду сестра. Соня улыбнулась.
- Сейчас так говорят о тех, у кого нет ни кола ни двора.
Ему бы засмеяться, улыбнуться по крайней мере, но он не сумел одолеть обиды.
- Умнее ничего не придумала? Двора у меня и вправду нет, все остальное, извини...
Соня укоризненно покачала головой.
- Типичное для мужика рассуждение. Ты считаешь, что именно "все остальное" и есть для женщины главное?
- Нет, конечно, но кое-что и это значит.
- Знаешь, Сережа, сиди ты со своим "всем остальным", если ничего другого за душой не имеешь.
- Чего именно?
Мишин понимал справедливость слов сестры, но оказаться на лопатках и постучать по ковру рукой, прося пощады, не мог.
- Ты можешь дать жене машину? И не "Москвича", а иномарку? Можешь дать ей ежегодный круиз по теплым морям? Платья, какие нравятся? Нет? Тогда сиди и не дергайся. Надя, к примеру, сама все это имеет. Плюс "все остальное", как ты говорил, в придачу...
- Какой ценой?
- Это уже не твое дело.
- Где же она работает?
- Вроде бы в центре. У родимой Госдумы...
Мишин завелся. Чертовы бабы! Что одна, что другая - святоша и шлюха.
Он Ьстал, вышел из дому. Дверь за собой прикрыл осторожно, тихо, хотя хотелось садануть ею что было сил.
Пошел в город. Выпил пивка. Кружечку. Затем заглотил вторую. Злости это не остудило, наоборот, она вдруг потребовала выхода. Родился план. От этого на душе полегчало.
Мишин приехал на станцию метро "Театральная" к вечеру, когда в центре столицы начинался большой блядоход. Вышел наружу. Площадь, лежавшая перед ним, была перекопана и до отказа загромождена строительной техникой, грузовыми машинами. Гостиница "Москва" стояла среди этого хаоса как единственное в городе здание, уцелевшее после бомбежки.
Мишин огляделся, стараясь выяснить, как можно к нему пройти. Увидел мужика в черной майке с изображением смеющейся обезьяны на груди. Мужик находился в состоянии крутого подпития или, как еще говорят,"был хорошо поддатьш". Подобная степень обалдения еще не делала человека агрессивным, но уже толкала к общению с незнакомыми. Он сразу заметил и выделил Мишина из толпы.
Спросил участливо:
- Чой-то ищешь? Али как?
- Али как. Вот смотрю, все перекопано. - Мишин шевельнул рукой и показал, что имеет в виду - Что делают-то?
- Асфальт пахают.
- В смысле?
- Деньгу растят. Плужков и кореша. Миллиард закопают, потом скажут было два.
Кто раскапывать будет, чтобы проверить? - Должно быть, посчитав тему исчерпанной, спросил: - Сам-то откуда?
- Москвич.
- А-а. - Мужик стоял, слегка покачиваясь, сунув руки в карманы. Он посмотрел на Мишина маленькими глазками из-под набрякших век, и вдруг его осенило: - Порыбачить вышел?
Мишин не понял.
- В смысле?
- Подцепить что-нибудь решил? Триппертуце? СПИД-инфо?
- А что, этим здесь приторговывают?
- Тут?! И, милый! Запросто. И мандавошками тоже.