- И все-таки пойдем. Ты в моем представлении мужчина, который не бросает друзей.
Верно?
- В беде да. Но в радости во мне мало нуждаются. И потом, дорогая, я думал, ты крупная шантажистка, а ты оказалась маленькой льстицей. - Он помолчал, чтобы усилить эффект своих слов. - Тем не менее мне приятно слышать, что я не бросаю друзей.
- Ты прелесть. - Кэтрин поцеловала его в щеку. - Часто бывал на приемах?
- Очень.
Кэмпбел не лукавил. Он готовил агентов личной охраны шейха Мохаммеда Фахда, и по нужде ему пришлось полгода толкаться на светских тусовках.
- Премьер-министры, послы, - Кэтрин иронизировала.
- Послы? - Кэмпбел поморщился. - Вот уж кого не терплю - это дипломатов. Короли приятней.
- Почему ты не любишь послов? - Она снова не скрыла иронии: Кэмпбел на завсегдатая правительственных приемов походил очень мало.
- Потому, что не верю людям, которые не служили в армии. Вот и все.
- Рой, ты увел меня в сторону. И я поддалась, как дурочка. Ты всегда уходишь от прямого ответа?
- От какого?
- Я пригласила тебя пойти со мной. И не хочу видеть увертки. Основание может быть одно - тебя ждет другая женщина.
- Нет, - сказал он твердо. - Меня не ждут.
- Тогда ты идешь. Это решено.
- Не торопись. Может, я и пойду, но при условии, что ты меня не будешь называть Роем.
Для всех я в данный момент Гарри Смит.
Кэтрин с удивлением взглянула на него.
- Ты шпион?
- Нет.
- Тогда зачем тебе другое имя? Чем ты занят, Рой?
Уходить от правды, которая определила их сегодняшние отношения, Кэмпбел не захотел.
- Тебе мои занятия вряд ли понравятся.
- Рой, свое дело выбирают не для того, чтобы оно нравилось другим.
- Так вот, мое дело - война. Если грубо - я солдат. Дикий гусь. Наемник. Солдат удачи.
Как тебе будет удобней. И в данный момент выступаю как Гарри Смит. Чтобы не пятнать позором знамена Британии.
Кэмпбел говорил с ожесточением, словно бичевал себя, и это даже доставляло ему удовольствие. Он видел - каждое его слово задевает Кэтрин, но смягчать выражений не собирался.
- Между прочим, - она выждала, когда он выговорится, - иного от тебя не ожидала.
Ты всегда делал глупости.
Кэмпбел неестественно громко засмеялся.
- Значит, ты убиваешь за деньги? - Кэтрин смотрела на него пристально.
- Наоборот, - ответил он. - Это я позволяю убивать себя за плату.
Кэтрин молчала. И тогда он заговорил снова:
- Милая, мы живем в мире условностей.
Почему военные, те, кто носит форму и готов в любой момент стрелять и убивать по приказу правительства, окружены вниманием и уважением своего общества? А на тех, кто воюет по разовому договору, оно же смотрит с презрением?
- Видимо, потому, милый, что при всей грязности политики государства берегут свои армии для обороны. Самое гадкое они проворачивают руками наемников. Вашими руками.
И тут Кэмпбел взорвался:
- Прости, Кэт, но давай честно. Разве твои успехи в модном бизнесе не зависят от банковских индексов? Между тем все эти индексы связаны с делами, которые я проворачиваю за кулисами, куда вы стараетесь не глядеть - вам, видите ли, стыдно за меня, за нас.
Пойми, мы повязаны одной веревкой. -Бизнес и твой Амой - единое целое. Вот только риск разный.
- Ты случайно не коммунист?
- Никогда им не мог бы стать.
- Почему? С такими-то взглядами.
- Потому что не верю в демократию и всеобщее равенство. В нашей жизни все слишком зыбко и призрачно, чтобы где-то были достигнуты идеалы социальной справедливости. Нам суждено жить в зоне зла. И выхода из нее нет...
- Опять же почему?
- Демократическая фразеология иссякает там, где человек, обладающий большими, чем у других, демократическими правами, убирает со своей дороги тех, которые верят в равенство и считают, будто права всем даны в равной мере.
- Как же это совместить с тем, что наша армия воюет за демократию?
Кэмпбел чуть не подскочил с места.
- Кто это сказал?! Я воюю только за деньги.
Она расхохоталась звонко, искренне.