А ведь у них в руках Маргарита и отец Джонни Зейгеро. Но выбора у меня не было. Чтобы не думать о заложниках, я взглянул на небо и на миг зажмурился.
По недосмотру или из-за того, что мы не рассчитали длину огнепроводного шнура, третья ракета вспыхнула на высоте пятисот с небольшим футов.
Бело-голубое пламя почти сразу же слилось с ярко-оранжевым. Загорелась оболочка шара. Охваченный огнем, он медленно опускался вниз.
Не в силах оторваться от этого зрелища, я упустил из виду другое, гораздо более важное для нас обстоятельство. О Джекстроу этого не скажешь.
Он никогда ничего не упускает из виду. Почувствовав, как он сжал мою руку, я оглянулся и увидел его белоснежную улыбку. Затем повернулся туда, куда он указывал. На юго-востоке, невысоко над горизонтом, в каких-то пяти милях от нас, описав дугу, опускалась красная с белым сигнальная ракета.
Чувства, которые охватили нас, во всяком случае меня, не поддаются описанию. Более великолепной картины я в жизни не видел. Такой радости я не испытал даже когда двадцать минут спустя заметил, как подпрыгивают, приближаясь к нам, два мощных снопа света. Перевалив через бугор, к тому месту, где мы стояли на краю ледника, неистово размахивая длинным металлическим шестом с укрепленным на его конце последним фальшфейером, двигалась машина. Прошло минут десять, которые показались мне вечностью, и огромный снегоход, выкрашенный в красный и желтый цвета, остановился около нас. Подхваченные руками друзей, мы оказались в кузове великолепно оснащенной, с надежной теплоизоляцией машины. Даже не верилось, что мы в тепле и уюте.
Хиллкрест был рослый, краснолицый, чернобородый мужчина с веселым, открытым, жизнелюбивым характером. За его обманчиво простодушной внешностью не сразу удавалось разглядеть человека проницательного ума и большой энергии. Сейчас один вид его доставлял мне удовольствие. Я сидел, развалясь на стуле, со стаканом бренди в руке. Впервые за пять дней, хотя и ненадолго, я расслабился. Уверен, наша внешность внушала ему иные чувства. При ярком свете плафона я увидел пожелтевшие, покрытые волдырями и струпьями осунувшиеся лица, кровоточащие, с почерневшими ногтями, неповинующиеся нам руки, и ужаснулся. Однако Хиллкрест не подал и виду, что потрясен. Прежде чем задать хотя бы один вопрос, он напоил нас горячим, уложил Малера и Марию Легард на койки с высоким ограждением, положив в постель теплотворные таблетки; отдал какие-то указания повару, успевшему разогреть ужин.
- Ну а теперь перейдем к главному, деловито произнес капитан. - Где "Ситроен"? Насколько я понимаю, прибор все еще в руках у преступников.
Скольким людям эта штука стоила здоровья, дружище, ты даже представить себе не можешь.
- Главное совсем не это, - спокойно возразил я. Кивнув в сторону Малера, который шумно, с усилием дышал, я продолжал:
- Человек умирает.
- Ситуация под контролем, - произнес Хиллкрест и ткнул большим пальцем в сторону Джосса. Радостно поздоровавшись с нами, оператор вновь забрался в угол, где была установлена рация. - Парень вторые сутки не отходит от приемопередатчика. С того самого момента, когда ты передал сигнал "Мейдей".
- Внимательно посмотрев на меня, Хиллкрест добавил:
- Рисковый малый. Мог пулю схлопотать.
- Едва не дошло до этого... Но речь не обо мне, а о Малере.
- Конечно. Мы постоянно поддерживаем связь с двумя кораблями. Это эсминец "Уайкенхем" и авианосец "Трайтон". Как я и предполагал, твои друзья движутся в этом направлении. Утром к побережью подойдет "Уайкенхем". Но для авианосца каналы во льду слишком узки. Он не сможет маневрировать, чтобы самолеты смогли подняться в воздух. Корабль в восьмидесяти милях южнее. Там море свободно ото льда.
- В восьмидесяти милях! - Я даже не пытался скрыть свое разочарование... А я-то надеялся, что несчастного старика еще можно спасти. В восьмидесяти милях!
- Хочу сообщить тебе хорошую новость, доктор, - добродушно заметил Хиллкрест. - Наступил век авиации. - С этими словами капитан вопросительно посмотрел на Джосса.
- Реактивный истребитель "Симитар" готовится к взлету, - бесстрастным голосом произнес радист и тотчас радостно прибавил:
- Он уже в воздухе.
Контрольное время 09.33. Мы должны выпустить ракету в 09.46. Ровно через тринадцать минут. Затем еще две с интервалом в тридцать секунд. В 09.48 нам нужно зажечь фальшфейер на том месте, куда следует сбросить груз, но не ближе двухсот ярдов от трактора. - Выслушав пилота, Джосс с улыбкой продолжал:
- После того как зажжем фальшфейер, надо убираться к чертовой бабушке. Иначе голова заболит.
Я растерялся, не зная, что и отвечать. Не часто бывают такие минуты. Я медленно осознавал, как много для меня значило спасти жизнь смертельно больного. Должно быть, догадавшись о том, что я испытал, Хиллкрест деловито проговорил:
- Послушай, старина. Мы не могли организовать доставку лекарства раньше. Дело в том, что командир авианосца не хотел рисковать дорогостоящим самолетом и еще более дорогостоящим пилотом, пока не станет определенно известно, что Малер еще жив.
- Они сделали все, что в их силах, - отозвался я. Неожиданно меня осенило:
- Но ведь в мирное время эти самолеты не имеют на борту боекомплекта?
- Не волнуйся, - мрачно ответил Хиллкрест, раскладывая по тарелкам дымящееся жаркое. - Парни не в игрушки играть собрались. С полуночи на боевом дежурстве звено "Симитаров". На борту каждой машины полный боекомплект... А теперь твоя очередь, доктор. Выкладывай, В нескольких словах я рассказал, что с нами произошло. Хлопнув в ладоши, капитан воскликнул:
- Выходит, они милях в пяти от нас? Тогда в погоню! - Потирая руки от радостного возбуждения, Хиллкрест продолжал:
- Наша машина втрое быстрее, да и винтовок у нас втрое больше. Вот как надо снаряжать мало-мальски приличную экспедицию!
Мне было не до смеха, но при виде его азарта даже я усмехнулся. Хотя с плеч у меня свалилась одна забота: Малер и Мария Легард были в тепле, получили горячую пищу, другая тревожила теперь меня судьба - Маргариты Росс.
- Никакой погони не будет, капитан Хиллкрест. Во-первых, поверхность глетчера неровная и опасная, так что особенно не разгонишься. Во-вторых, если бандиты заметят, что их преследуют, они в два счета прикончат Маргариту Росс и мистера Левина. Кстати, он отец мистера Зейгеро.
- Что? - одновременно воскликнули оба полярника.
- То, что слышали. Но об этом потом. Карта у вас есть?
- Как не быть. - Хиллкрест протянул мне планшет. Как и на большинстве карт Гренландии, на этой топография местности была отображена лишь на участке побережья шириной всего двадцать миль. Но для меня этого было вполне достаточно. Судя по карте, глетчер Кангалак спускался в Кангалак-фьорд.
Береговая черта по другую сторону южного окончания фьорда уходила в глубь побережья, образуя глубокую бухту. Северный мыс фьорда плавно соединялся с пологой кривой, тянущейся на много миль к норду.
- Где, ты говоришь, находится эсминец? - поинтересовался я.
- "Уайкенхем"? Точно не знаю.
- Может, блокирует выход из Кангалак-фьорда? - предположил я, ткнув пальцем в карту.
- Нет, я знаю определенно, - сокрушенно покачал головой Хиллкрест. Командир говорит, паковый лед слишком крепок. Он не может рисковать кораблем: вдруг полынья сомкнется. - Хиллкрест презрительно сморщился. Можно подумать, что борта его корабля картонные.
- И он прав. Сам плавал на эсминцах. Так что командира не осуждаю. Могу поклясться, что траулер, который он караулит, - скорее всего это судно с усиленной ледовой обшивкой - давно успел пробраться в глубь фьорда. А где-нибудь рядышком сшивается субмарина. Взгляни, что мы можем сделать. - Я провел пальцем по карте. - Мы должны двигаться параллельно глетчеру, держась на расстоянии около мили. Мы окажемся под прикрытием склона, и Смоллвуд нас не заметит. А рев "Ситроена" помешает ему услышать шум нашего двигателя. А вот тут...
- А что, если ему вздумается выключить мотор и прислушаться? - спросил Хиллкрест.
- В моторах Смоллвуд и Корадзини разбираются как свинья в апельсинах.
Им и в голову не придет выключить двигатель из опасения, что им его не удастся завести... Вот здесь, у основания мыса, отделяющего фьорд от бухты, расположенной южнее него, примерно в миле от устья глетчера, края его полого переходят в плато. Но там непременно должна быть моренная гряда или иное препятствие. Тут-то мы и устроим засаду.
- Засаду? - нахмурился Хиллкрест. - Чем засада лучше преследования? Все равно дело дойдет до стычки. Угрожая убить Левина и стюардессу, преступники начнут диктовать свои условия.
- Никакой стычки не будет, - заверил я товарища. - Трактор движется по левой стороне глетчера. Вряд ли бандиты станут перебираться на противоположную его сторону. У нас в поле зрения они окажутся примерно в полустах ярдах от укрытия. Двигаться дальше на тракторе по глетчеру опасно.
- Мотнув головой в сторону снайперской винтовки триста третьего калибра, стоявшей в углу, я прибавил:
- Из этого ружья со ста ярдов Джекстроу попадет в мишень диаметром три дюйма. На расстоянии пятьдесят ярдов человеческая голова в шесть раз больше мишени. Сначала он снимет Корадзини, который, очевидно, сидит за рулем. А когда высунет голову Смоллвуд, срежет и его. Вот и все дела.
- Господи, ты не посмеешь сделать этого! - ужаснулся Хиллкрест. Стрелять без предупреждения? Ведь это убийство! Чистой воды убийство!
- Хочешь, я назову тебе количество людей, которых убили эти подлецы? Покачав головой, я сказал: