— Считаю это своим долгом. А теперь извини — кто-то звонит в дверь. Возможно, он. И Хилари повесил трубку.Довольный собой, он засел за письмо Сидни Маджону, новому начальнику отдела по борьбе с терроризмом.
"Уважаемый Маджон, — писал он, — Вам, может быть, небезынтересно узнать, что взрыв у лавки Бита ОБраена действительно дело рук "Мучеников Семнадцатого Сентября", "группы, с которой мои пути разошлись, ибо я утратил какую бы то ни было склонность к насилию, после того, кок мой брат Али Шамади погиб, оснащая для этой организации бомбы. Я знаю, что сей возмутительный поступок приписало себе "Братство Полумесяца", но это всего лишь блеф со стороны Фа рука Хамзауи, самого опасного авантюриста во всем исламском мире, которому не доверяют даже члены его собственного братства. Поверьте—преступник, которого Вы ищете, — не кто иной, как Абдул Фархаз, мой троюродный брат. В настоящее время он скрывается в Англии под именем Мустафы Тамила. Также он пользуется иногда псевдонимом "Полковник Эль Муайяд". В надежде на его скорый арест,Остаюсь и пр. Ибрагим Шамади".Коммандер Маджон получил письмо полтора дня спустя. Судя по штемпелю, письмо было отправлено из Логборо. Хилари приехал на вокзал и сел в первый попавшийся поезд, который оказался поездом до Логборо. Там он пообедал в крохотном ресторанчике, где реклама обещала "Nouvelle cuisine anglaise" . Новизна заключалась в том, что еды подавали меньше, но брали за нее больше. Хилари успел вернуться в город вовремя, чтобы подписать контракт на аренду конторского помещения для и от имени Бутроса Абуссуада из фирмы "Сидарекс", 121, бульвар Комбатант, Сюприм, Тунис. Хилари же и заверил контракт именем Лайонелла Гуинна, проживавшего по Олд Фордж, 34, Балаклава Крещент, Йовил.Затем Хилари потратился на скромную дешевую канцелярскую мебель, добавив к ней писчей бумаги, весьма потрепанную пишущую машинку и стэплер . И прикрепил у входа новехонькую вывеску, гласившую, что вход ведет в офис импортно-экспортной компании "Сидарекс Лими-тед" (Великобритания), единственным полномочным представителем коей является Мустафа Тамил. И наложил последний мазок, прикрепив к ручке двери табличку, на которой было напечатано: "Ушел обедать — скоро вернусь".По взаимной договоренности контракт на аренду заключили на трехмесячный испытательный срок, чтобы господин Абуссуад, болевший в настоящее время, мог потом приехать в Лондон и окончательно санкционировать выбор его представителя. Расплатился Хилари наличными, против чего господин Голдхилл никоим образом не возражал.Получив таинственное письмо, Маджон тотчас же вызвал инспектора Ховэдэя, который вел дело о взрыве.Маджон, невысокий человек с жестким, но занятным лицом, рассказал о письме своему собеседнику — долговязому, неуклюжему и лысоватому — за чашкой чая.
— Откуда письмо отправлено — известно?
— Естественно! Разве вы когда-либо получали письма без штемпеля?
— Мог доставить рассыльный, — заметил Ховэдэй.
— В таком случае почему вы спросили, известно ли место отправления? — Маджон так же терпеть не мог неряшливость мышления, как Ховэдэй — мелочных придирок.Письмо было отправлено из Логборо, — смилостивился над Ховэдэем Маджон. — Нам известно о каких-либо арабах, проживающих в Логборо?ам о лондонских арабах толком ничего неизвестно, а об арабах в Логборо — тем паче. Есть, наверное, обычный контингент.
— Иными словами, никаких предположений у вас нет?
— Пока нет.
— Вы даже не спросили, кем подписано письмо.
— Думал, анонимка.
— Да? А почему?
— Думал, если оно с подписью, так вы мне скажете, с чьей.
Маджон сделал паузу, чтобы дать улечься вспышке раздражения. Затем заглянул в письмо.
— Ибрагим Шамади,— сказал он.
Ховэдэй извлек из кармана клочок бумаги и разгладил его.
— Повторите, пожалуйста.
— Ибрагим Шамади,— повторил Маджон, тщательно выговаривая каждый звук.
— Никогда о таком не слышал.
— А о "Мучениках Семнадцатого Сентября" слышали? Кстати, установлено, что именно произошло семнадцатого сентября?
— Я проводил тщательные изыскания. Привлекались специалисты из лондонского университета и наши арабские источники.
— И что же?
— Ничего. Семнадцатого сентября ничего не было.
— Совсем ничего? Ни акций со стороны израильтян, ни перестрелок, ни дня рождения какого-нибудь завалящего пророка?
— Совсем ничего. Что и наводит меня на мысль: все эти имена и названия абсолютно произвольны, просто с потолка взяты. Хотят заставить нас поверить, будто их организации больше и многочисленнее, чем нам по зубам. Я и не удивлюсь, если это все одни и те же люди. Если мои предположения верны, то газеты изрядно нам гадят, придавая вес и значимость всем этим разным,,именам.
— В том числе — и "Братству Полумесяца"?
— Шайке Хамзауи? Хамзауи ведь устанавливали и как члена "Братства Черной Палатки", и "Воинства Священной Клятвы", и "Тени Минарета", и "Голоса Пророка".
— Понятно. Он остается главным подозреваемым?
— Нет. Он всегда на подозрении, но источник сообщает, что Хамзауи сидит в Ливане и очень напуган.
— Но, кажется, говорили, что он мертв?
— Если верить всему, что говорят, так все уже давно покойники. Говорили, что Хамзауи убил какой-то Абдул Фархаз, но потом Хамзауи сам убил Фархаза, так что нам остается только гадать.
— С ними сам черт ногу сломит, а? —- Это уж точно.
Хилари так хорошо знал склад ума британского чиновника с его аффектацией невежества и вечным стремлением держаться подальше от эмоций и буйства, что мог почти достоверно воспроизвести для себя дебаты в Скотленд-Ярде. Хотя пределов их тупости не вообразил бы и он, считая подобное возможным лишь в карикатурных гротесках. Но тем не менее Хилари прекрасно понимал, над чем сейчас ломает голову Маджон, а посему потратил еще полдня, чтобы написать ему очередное послание.
"Дорогой инспектор. Вы уже поняли, наверное, что в Логборо я почувствовал опасность, посему и перебрался временно в другое место. Я узнал, что Хамзауи раскрыл мой адрес. Из-за предательства двух моих выживших братьев ему стало известно и о моем первом письме к Вам, и он заимел на меня зуб, мягко выражаясь. Надо мной нависла страшная угроза, ибо надежный источник слышал от Хамзауи, что тот лично собирается в Англию, чтобы разделаться со мной и еще одним человеком, куда более весомым в кругах террористов, нежели я. Я, разумеется, имею в виду Абдула Фархаза, проживающего в Англии под именем Мустафы Тамила, хотя к настоящему моменту он мог сменить его опять. Я буду держать Вас в курсе всего, что узнаю. Мне теперь пути назад нет. Говоря словами старинной пословицы, я оседлал верблюда, теперь придется пересекать пустыню.
Ваш брат Ибрагим".
Маджон взглянул на штемпель. Письмо опущено в Девизе. Вздохнув, Маджон заказал чаю и вызвал Ховэдэя.И тут вмешался перст судьбы. Выпуски новостей прервались спешным сообщением: иранский дипломат в изгнании, доктор Бани Пал, некогда служивший вторым секретарем в Багдаде, был убит двумя людьми, когда выходил из мужского туалета на Лейчестер-Сквер. Очевидцы показали, что двое смуглых мужчин удирали на мотороллере против движения. Позже брошенный мотороллер обнаружили на автостоянке близ Грик-Стрит.
Хилари не терял времени. Перейдя на другую сторону улицы, он зашел в только что арендованную им контору и позвонил оттуда ночному редактору другой крупной бульварной газеты.
— Алло, — начал он. — Я насчет убийства доктора Бани Пала. — Говорил Хилари с арабским акцентом.
— Слушаю вас, — отрывисто бросил редактор. — Вы что-нибудь об этом знаете?
— Знаю. Бани Пал оказался изменником Делу.
— Какому именно? — спросил редактор, теряясь в догадках.
— Делу Истины! — завопил Хилари.
— Это я понимаю, но я ведь не мусульманин, поэтому имею довольно смутное представление о делах, за которые вы можете бороться. Вы — иранец?
— Нет.
— Значит — араб. Фундаменталист, верно?
— Фундаментальный социалист.
— Я думал, одно с другим никак не совместимо.
— Совместимо до окончательной победы. А там — посмотрим.
— Но какую группу вы представляете?
— Группу "Героев Завета".