— Нет! Если будете писать, наш разговор окончен!
— Не надо, не надо. Скажите, а почему вы позвонили именно нам?
В том, чтобы малость поразвлечься, занимаясь делом, греха нет. Хилари всегда так делал, даже в лучшие свои времена.
— Мы выбрали вашу газету, считая, что ваши вопросы будут глупее обычных. Мы разочарованы.
— Ясно. Не очень лестно, а? Кстати, вы сказали — "мы". А сколько вас?
— Очень интересно, да?
— Вы не скажете?
— Нас — сто миллионов!
— Да нет. Я имею в виду членов вашей группы.
— Нас больше, чем один, и меньше, чем сто миллионов… — Хилари охотно продолжал этот треп, ибо рассчитывал, что редактор уже набросал записку сотруднику позвонить в полицию и установить номер телефона. Риск, конечно, но Хилари решил, что полиции пора подбросить информацию. Однако не все сразу.
— На этом мы разговор закончим, — сказал он.
— Пожалуйста, не вешайте трубку, — взмолился ночной редактор. — Я хочу сделать из этого отменный материал. Прямо на первую полосу. Наш материал привлечет внимание публики и к вам, и к вашей деятельности.
— А тем временем вы послали помощника звонить в полицию, чтобы установить номер моего телефона. Спасибо, дураков нет. Я сам могу назвать наш номер: 177-4230. Удовлетворены?
— Мне ваш номер не нужен, — ответил редактор, и по его голосу было ясно, что он торопливо пишет.
— Я даже назову свое имя, если вы назовете свое.
— Я — Стэнли Бэйлз.
— А я — полковник Эль Муайяд. И Хилари повесил трубку.
Два часа спустя некто неизвестный позвонил в ' Скотленд-Ярд и заявил, что ответственность за убийство берет на себя "Братство Полумесяца". Неизвестному объяснили, что он опоздал, ибо на убийство уже предъявили претензию "Герои Завета". Неизвестному это явно не понравилось, и он намекнул, что возможны неприятности. Какие именно, на коммутаторе Скотленд-Ярда не поняли, но немедленно сообщили о звонке Маджону, который, как водится, пил чай с Ховэдэем.
— 177-4230, — сказал он. — Что ж, наконец хоть что-то вырисовывается.
— Нашли этот телефон?
— Да. Автомат в Сохо.
— Далековато и от Логборо, и от Девиза.
— Да. Звонивший назвал себя полковником Муайя-дом.
— Боюсь, мне это ничего не говорит. По мне — все их имена на один лад.
— Согласно письму из Логборо, полковник Муайяд — это псевдоним Мустафы Тамила, что, в свою очередь, является псевдонимом…
— Абдула Фархаза?
— Вот именно. Из чего следует, что "Герои Завета" есть не что иное, как "Мученики Семнадцатого Сентября"?
— Совершенно верно.
— А знаете, весьма вероятно, что весь теракт — дело рук одного или двух человек. Ну вроде как ударник и третья флейта объявляют себя попеременно то оркестром Лондонской Филармонии, то какого-нибудь завода Фодена,
— Хорошее сравнение.
— Что будем делать теперь?
— Я приказал опросить все агентства по найму недвижимости и установить недавние сделки по краткосрочной аренде помещений в районе Оулд Комптон-Стрит. — Он перебрал пачку карточек с названиями агентств. "Джейке и Джейке", "Братья Бланкатуана", "Дэмиэн Раскин", "Поул и Ватни", "Хэрри Голдхилл" и прочие. Список арендаторов скоро будет готов. Это нам поможет.
Зазвонил телефон. Телефонистка сообщила, что звонят из Бейрута. Маджон торопливо снял трубку.
— Алло, — раздался осторожный голос, — это главный начальник детективов Миджин?
— Маджон.
— Отдел по борьбе с терроризмом?
— Кто говорит?
— Мое имя вам не известно.
— Хотите пари?
— В любом случае, я намерен заявить самый пылкий протест.
— Как, и вы тоже?
— А что, кто-нибудь еще заявляет пылкий протест?
— Им дай только волю. Кто-то ведь протестовал сегодня утром против того, чтобы отнести убийство на счет "Героев Завета"?
— Ну и правильно.
— А, так вы, значит, Хамзауи? Наступила пауза.
— Давайте сохранять благоразумие, — взмолился голос в трубке. — Нет, я не Хамзауи. Я — Кресс. Ахмед Кресс. Я занимаюсь связью с общественностью.
— Чем-чем? — Маджон не верил собственным ушам.
— Я представляю тех, кого вы ошибочно именуете нежелательными элементами, — продолжал Кресс. — Борцов за свободу, похитителей людей, вообще — революционеров. Я стремлюсь улучшить их имидж.
— Господи боже! И каким же путем?