- На работу? - заинтересовался он. - И куда?
За последние дни приходилось столько врать, что для разнообразия я позволил себе сказать правду:
- В милицию.
Он поперхнулся. По-моему, первым его побуждением было бежать сломя голову, однако встроенный в тесную черепную коробку механизм вновь сработал и выдал шпаргалку. Герась тупо уставился в чашку, потом на мой недоеденный бутерброд и наконец вымолвил:
- Ну шуточки у тебя! Меня аж в пот бросило. - Посидел в раздумье. Черт с тобой, не хочешь - не говори. Мне лично наплевать.
"А кому не наплевать?" - чуть было не спросил я.
- Давай так, - продолжал он, желая, по-видимому, обрести твердую почву под ногами, - давай по существу. Ты говорил, что у тебя есть валюта?
- Говорил.
- Я нашел покупателя, правильно?
- Пока я его не вижу.
- Он подойдет. - Герась посмотрел на "сейку", скрепленную на запястье необъятным по длине браслетом. - Должен подойти. Обещал. Но наперед нам с тобой надо кое-что обсудить.
- Что именно ты хочешь обсудить?
- Я о своей доле. Сколько ты мне отвалишь?
Да, изящным такой подход не назовешь!
- За что? - спросил я.
- Как за что? - оскорбился он. - Ты что ж, воображаешь, что я за красивые глаза стараюсь?
- А ты стараешься?
- Не морочь голову! Гони монету! Иначе...
- Что иначе? - Я облокотился о стойку. - Ты меня за кого принимаешь? За благотворительный комитет? Я даром деньги не плачу.
- Как это даром?
- А так. Где твой покупатель?
- Я же сказал, придет.
- Вот когда придет, тогда и обсуждать будем. Кстати, на который час вы с ним условились?
- На двенадцать.
- На двенадцать?! - искренне возмутился я. - Ты что, издеваешься? Уже час дня!
- Не час, а без четверти, - поправил он. - А если и час. Сказано ждать, значит, будем ждать.
- И до каких пор?
- Хоть до вечера.
Не зная, пригодится мне это или нет, я решил воспользоваться случаем, чтобы набить себе цену. К тому же опоздание вполне могло быть подстроено специально, как и вчерашняя слежка. Если не самим Герасем, то его хозяином.
- Ну нет, ребята, играйте в эти игры без меня. - Я встал.
- Ты куда? - Он встал тоже.
- Неважно. Так серьезные дела не делаются. Заруби себе это на носу и дружку своему передай. А мне здесь больше делать нечего. Пока. Привет семье.
И с чувством оскорбленного достоинства я направился к выходу из бара. По моим расчетам, Герась должен был не мешкая ринуться следом. Но он этого не сделал, во всяком случае, не торопился. Я успел дойти до угла, прежде чем услышал за спиной его учащенное дыхание.
Знать бы, на что ушли эти минуты! На совещание с барменом? С самим хозяином, который все время находился где-то рядом, за бамбуковой занавеской, и подслушивал наш разговор - недаром в помещении была этакая темень. А может, Витек и есть хозяин и ему не понравился наш спор с Герасем?
"Ну-ну, не сгущай краски, - осадил я себя. - Вспомни Русоса. Если бы вас подслушивали, то наверняка выключили бы музыку. Какое ж подслушивание при таком шуме!"
- Слышь, как тебя, подожди... - Герась догнал меня и дернул за рукав рубашки. Физиономия у него при этом была просительная и вроде как виноватая.
- Ну, что еще?
- Дай передохнуть... - Его грудь вздымалась, усиленно поглощая кислород, а глаза в узких, как бойницы, прорезях были беспокойны и трусоваты. - Сейчас... сейчас мы с тобой на тропу пойдем...
- На какую еще тропу?
- На обыкновенную... Маршрут есть такой. Стас по нему курсирует...
2
- Ох, засекут меня, ох, засекут... - бубнил Герась не переставая.
Он крепко приуныл, мой покровитель, и, думается, не без причины: позволив мне уйти из бара, он таки нарушил данные свыше инструкции. А тут еще гонорар за посредничество уплывал из-под пальцев. Есть от чего прийти в отчаяние.
- Чует мое сердце, влипну, ох, влипну...
Сопровождаемые его негромкими жалобными стенаниями, мы дошли до драматического театра и остановились под аркой у главного входа.
Даже отдаленно не представляя, как выглядит человек, которого караулим, не зная, предстанет ли он перед нами в бескозырке или, скажем, проедет мимо в кресле на колесиках, я тем не менее подверг ревностному осмотру всех, кто находился на площади перед театром. Их было немного на этом голом и пустынном в дневные часы пятачке: ватага мальчишек-велосипедистов, две-три парочки, спутавшие день с ночью и страстно обнимающиеся на виду у впавших в полудрему пенсионеров, да женщина с коляской - в Стасы никто из них явно не годился.
"Неужто снова облапошили? - подумал я, зараженный пессимизмом своего спутника. - Неужто опять, сам того не желая, я лью воду на чужую мельницу?"
- Засекут, как пить дать, засекут, - продолжал тянуть свою грустную арию Герась. - Я ж на учете. Меня в милиции как облупленного знают. А тут иностранцев полно...
- Где ты видишь иностранцев? - не выдержал я.