162292.fb2
- Остальные можно не читать, они все одинаковые. Только последнее отличается. Оно снизу.
Я вытащил нижний конверт.
"ЖДИ, МЫ ПРИДЕМ", - гласило послание, выполненное тем же, не блещущим оригинальностью способом. Правда, пунктуация на этот раз была соблюдена полностью: и запятая стояла на месте, и точка.
- Теперь ты понимаешь?
Теперь я понимал. Еще как понимал! Я догадывался, кто составлял эти письма, кто подбрасывал их в почтовый ящик, кто обещал прийти и выполнил свое обещание.
- Они следили за мной, - продолжала Нина. - Ночью я услышала, как они бродят по двору, возле дома. Несколько раз звонили на работу - возьму трубку, а там молчание или смех, злой, издевательский. После таких звонков домой идти боялась. Надо было, конечно, сообщить в милицию, но я испугалась, ведь они могли отомстить.
- Ты видела кого-нибудь из них в лицо?
- Нет. Просто ощущение, что за спиной все время кто-то стоит, дышит тебе в затылок.
Ощущение, хорошо мне известное.
- Вчера ты об этом хотела мне рассказать?
- Да.
- И побоялась, что я имею отношение к этим письмам?
Нина кивнула.
- Я подумала, что они выполнили угрозу... - Она не договорила, и я закончил вместо нее:
- И послали меня за деньгами?
Она закрыла лицо руками:
- Я не знаю, чего они хотят от меня, о каких деньгах пишут...
Только теперь я в полной мере осознал, какой ценой дался ей этот разговор. Три дня сомнений, колебаний, страха и неуверенности. Три дня рядом с человеком, в котором видела то друга, то заклятого врага. А разве раньше было легче? Одиночество, муж, ушедший в мир, где счастье определяется номером и серией лотерейного билета, его внезапная смерть, преследования, угрозы.
Хотелось сказать: "Потерпи, потерпи немного. Ты не одна. Сейчас десятки людей заняты тем, чтобы на твоем лице чаще появлялась улыбка, чтобы жизнь не казалась мрачной и опасной загадкой". Хотел, но не сказал это было бы равносильно признанию своей причастности к расследованию, которое ведется органами правосудия, а на такое признание я не имел права.
Вместе с тем перелом, который произошел в разговоре, давал мне кое-какие преимущества: я мог, не таясь, задавать вопросы и рассчитывать получить на них прямой и честный ответ.
- Ты сказала, что в последний год к нему зачастили друзья. Ты имела в виду Стаса?
- Да, он приходил чаще других.
- А ты не допускаешь, что письма - дело его рук?
- Не знаю, - сказала она.
- Ну хорошо, а остальные? Вадим, Стас, кто еще?
- Кроме Стаса, приходили еще двое. А Вадим, последний раз он приезжал, кажется, весной, в мае. С тех пор я его не видела.
- Какие они из себя?
- Кто?
- Ну эти двое?
- Один такой толстый, прыщавый и глаза крохотные, как пуговки.
- А другой?
- Другой худощавый. Одет всегда строго. Все время резинку жует.
- Витек?
- Имени я не знаю. Он часто приносил с собой спиртное. И всегда такие необычные бутылки с яркими этикетками. Они и сейчас в сарае стоят.
- А Тофик? Тофик Шахмамедов? Брюнет, среднего роста, прическа такая шаром, он бывал у вас?
- Приходил несколько раз. Я имя запомнила. Он, по-моему, на такси работает.
- Больше никто?
- Кажется, нет.
Итак: Стас, Витек, Герась и Тофик - "невидимки", друзья, которых мы искали.
Круг, кажется, установился.
- Нина, после пятнадцатого Сергей где-то скрывался почти двое суток. Как ты считаешь, он мог прятаться у кого-нибудь из своих приятелей?
- Конечно, мог. - Она подняла голову, улыбнулась устало: - Еще есть вопросы?
О вопросы! Я был напичкан ими, как задачник по математике. Но стрелки уже подбирались к трем, и пора было закругляться.
- А почему ты так уверена, что мы с Вадимом договорились встретиться?
- Как видишь, я тоже кое-что понимаю. Ты не мог пропустить возможности пообщаться с ним, верно? Ведь он знал Сергея как никто другой - они с детства дружили.
- А дача? С чего ты взяла, что он должен был позвать меня на дачу?
- Он любит похвастать своей аппаратурой, коллекцией пластинок. Он меломан.
- Между прочим, твой меломан вручил мне контрамарку на открытие фестиваля. На две персоны.
- Ты что, хочешь меня пригласить?