- Скончался по дороге в больницу. Не приходя в сознание. - Голос Симакова потускнел - видно, потерял надежду услышать от меня что-нибудь дельное. - Переулок пустынный. Никто ничего не видел, свидетелей ни единого, кроме посетителей бара. Сейчас исследуем следы протекторов, а следов этих - кот наплакал. Никакого намека на торможение. Кто-то мчался на предельной скорости, выехал на тротуар, там бордюры низкие... в лепешку, короче.
- Такси... - от волнения я не смог договорить, но Симаков понял меня правильно.
- Шахмамедов заступил на смену в двенадцать дня. Вернулся в таксопарк без опозданий, в двадцать ноль-ноль. Мы осмотрели его машину - ни малейших повреждений.
Вопреки собственному предупреждению он сделал солидную паузу и спросил, будто выполняя некую тягостную формальность:
- У тебя нет соображений на этот счет?
На мгновение передо мной возник залитый светом бар, девушки, танцующие под неслышную с улицы музыку, Герась, торопливо бегущий к выходу.
Меня ли он догонял? Хотел сказать что-то важное, как в тот раз? Или опять клянчил бы комиссионные за свое посредничество? В сознании как-то не умещалось, что никогда больше не мелькнет в толпе громоздкая фигура в линялых шортах, в желтой жокейской шапочке. Неуклюжий, жадный, туповатый Герась - он был из одной шайки со Стасом, но отчего же так сжалось сердце при известии о его гибели?
- Нет, - ответил я Симакову, потому что другого ответа у меня не было.
- Может, это несчастный случай, - не очень твердо сказал он.
Не знаю, как ему это удавалось, но неуловимым оттенком голоса он умел дать понять, когда его устами глаголет облеченный властью начальник, а когда просто старший товарищ. Сейчас он говорил не как начальник.
- Не нравится мне все это. Разучился я верить в подобные случайности, понимаешь?
Я кивнул, как будто он мог видеть мой кивок.
- Мы тут совещание утром проводили. Товарищи высказали суждение отозвать тебя, заменить более опытным работником...
- Заменить? Но, товарищ под... - Я осекся и до боли в пальцах стиснул трубку.
- Короче, поручился я за тебя. Только смотри, чтоб без самодеятельности. Последний раз предупреждаю. - Он потарахтел спичками. Это мое официальное тебе предписание. Приказ, понял? И моя личная просьба, ты слышишь?
- Слышу.
- То-то... Ну, давай, Сопрыкин, выкладывай, что там у тебя?
Я и выложил. Все подчистую, пункт за пунктом, сделав исключение лишь для эпизода под навесом. Напоследок попросил навести справки о бармене и уточнить кое-какие данные о Шахмамедове: когда его мать отбыла в отпуск? когда вернется? знала ли она о ремонте в квартире?
- Еще просьбы имеются? - справился Симаков.
- Хочу съездить в санаторий имени Буденного, если не возражаете.
- Это зачем?
Я и сам толком не знал зачем. Идея с поездкой посетила меня после вчерашнего сидения в Вадимовой "Каравелле" - захотелось самому взглянуть на те места, где была поставлена точка в этой истории. Верней, многоточие.
- А вы против?
- Отчего же, поезжай. - Кажется, он немного обиделся и попрощался суше, чем обычно. - Все, Сопрыкин. Вечером звони.
2
Растерянность, как и всякое человеческое состояние, проявляется по-разному. Один грызет ногти, на другого нападает хандра, у третьего опускаются руки или сдают нервы.
У меня растерянность вызвала что-то вроде временной потери ориентировки. Я брел, не разбирая дороги, сворачивал куда-то, спускался, обходя встречных, а перед глазами, словно проецируясь на внутренний экран, стояла все та же картина: узкий переулок с пепельно-серой полоской моря, свет в окнах бара и Герась, бегущий между двумя рядами столиков к выходу. Навстречу своей смерти.
Что было бы, дождись я его тогда, задержись хоть на минуту? Может, ничего и не случилось бы, не было бы никакой катастрофы? Эта мысль, раз возникнув, уже не отпускала.
С другой стороны, его могли сбить умышленно, сбить, заранее спланировав и рассчитав акцию, и лишь стерегли подходящий момент?
В этом надо было разобраться. Обязательно надо.
Попробуем представить, как все произошло.
Герась выскочил из бара и побежал вдоль переулка. В это время в Якорном появляется автомашина. Она мчится навстречу (или вослед?), не сбавляя скорости, врывается на тротуар и, сбив Герася, бесследно исчезает. Прохожие обнаруживают тело и вызывают "скорую". Приблизительно так.
Есть только два взаимоисключающих варианта:
либо сидевший за рулем человек не хотел предотвратить катастрофу,
либо не смог этого сделать по чисто техническим причинам и уехал с места происшествия, боясь ответственности.
Других вариантов нет.
Я вспомнил ночной разговор с Вадимом и пример, приведенный им по совсем другому поводу, но удивительно совпавший со случившимся. Похоже, кто-то действительно не прочь был обставить столкновение как несчастный случай, да сорвалось: Герась не вышел на проезжую часть, словно чувствовал... хотя, если б чувствовал, сидел бы себе в баре, носа не высовывал.
А может, он и вправду знал о нависшей опасности, потому и спешил?..
Домыслы, домыслы, а нужны были факты.
Что ж, рассмотрим и факты. Попробуем, как говорил Вадим, поковыряться в болтах и гайках. Рассмотрим вариант с несчастным случаем. В машине могло отказать рулевое управление. Тормозная система тоже могла оказаться неисправной. Что произошло бы в таком случае?
В таком случае, неуправляемая, она расшиблась бы на первом же повороте. Как пить дать разбилась бы! Если не до, то после катастрофы. Но этого не произошло. Почему?
Ответ только один: тот, кто сидел за рулем, и не собирался тормозить. Он специально разогнал машину и сознательно направил ее в человека, желая его смерти...
Вывод был настолько прост и очевиден, что я невольно остановился и с опаской оглянулся по сторонам - не подслушивает ли кто мои мысли.
Мимо группами и в одиночку шли люди. С зонтиками и сумками, термосами и полотенцами. И никто не обращал на меня внимания. Никто не догадывался, какими мрачными выкладками забита моя голова. Я стоял у парикмахерской, в нескольких шагах от широкой каменной лестницы, и соображал, куда это меня занесло.
На пьедесталах у нижних ступеней, опустив морды на передние лапы, дремали львы. Невозмутимым покоем веяло от их белых с прозеленью грив, от меланхолических взглядов, обращенных куда-то за линию горизонта.
Выходит, сам того не заметив, я повторил путь, который проделал во вторник, поднимаясь к гостинице, только сегодня двигался в обратном направлении, не вверх, а вниз, к набережной. Последнее обстоятельство почему-то особенно меня разозлило. Что это: символическая случайность? Перст судьбы, указующий на бесплодность моих усилий? Мертвая петля? Ну нет, дудки! Все равно я добьюсь своего, все равно докопаюсь до истины, даже если для этого придется перевернуть весь город, разнести в пух и прах все страусиные гнезда, вывести на чистую воду всех благородных таксистов из всех автопарков побережья, - иначе не знать мне покоя...
Нина назвала четырех ближайших друзей Кузнецова: Тофика, Стаса, Герася и Витька. Герась выбыл из этого квартета. Кому он помешал? Каким неосторожным поступком приблизил свой конец?
Чтобы не сбиться с мысли, я завернул в парикмахерскую. Занял свободное кресло и, дождавшись, когда обильная пена покрыла мои щеки и подбородок, погрузился в раздумье.
Итак: второе убийство и вторая по счету жертва!