- Сейчас, - отозвался Джефф. Его палец нажал на кнопку с двумя стрелочками, означающими быструю перемотку вперед. - Правда, мне лично нравится их стимулирующий диалог, перед тем как они приступили к делу, - хотя вам это может показаться избитым.
Видеоизображение стремительно замелькало, пока Гролин снова не нажал на кнопку "воспроизведение".
Теперь женщина стояла гораздо ближе к столу, ее пальто было расстегнуто, а лицо выражало очевидное желание.
- Зачем ты пришла? - спросил Ник и замолчал. Его голос сделался хриплым и почти перешел в шепот.
- Точно. Создается впечатление, будто он действительно не догадывается об этом, - заметил Гролин. - Парень буквально захлебывается соплями...
- Тише, вот оно... - прервала его Норико.
- Тзнншшь...чзххр...вищкммннт...ззвтрр...ззштс... ппрщттс.
- Я все равно ни черта не понимаю, - произнес Барнхарт.
- Это потому, что я еще не продемонстрировал вам свое электронное волшебство. - Гролин остановил воспроизведение и повернулся к маленькой консоли, на которой было множество контрольных рукояток и движков, а также с дюжину клавишей, как на компьютерной клавиатуре.
Его умелые пальцы забегали по ним, и в верхней части экрана появилась полоса с символами инструментальной корректировки. Видеоизображение съежилось и превратилось в окно, справа от которого виднелись графические указатели уровней и редакционных поправок.
- А сейчас попробуем снова, прибавив средний уровень коэффициента усиления и устранив лишние шумы.
Гролин нажал поочередно на кнопки "перемотка", "пауза" и "воспроизведение".
- Зачем ты пришла? - донесся голос Ника из динамиков. Пауза.
Гролин быстро повернул сначала один лимб, потом второй. Его глаза сузились за очками в нарочито безобразной роговой оправе.
Рома произнес:
- Ты ведь знаешь...ззхрр. - .прргввт...ваши... дцккнт... только завтра.
Гролин остановил движение виртуального изображения, прокрутил запись обратно до той точки, в которой голос Ника стал тише, и снова нажал на кнопку "воспроизведение". Его пальцы забегали по кнопкам на консоли. Графические линии и полосы текущего состояния поднимались и падали в окне корректировки.
- Зачем ты пришла? - прохрипел Ник. - Ты ведь знаешь, что ззхрр прригввт ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла чтобы ппрощттса.
- Ты слышал? - Барнхарт повернул голову к Нимецу и поморщился от боли, вызванной этим резким движением. - Он говорит ей о подготовке документов.
По-видимому, речь идет о документах для выезда из страны.
- Это уж точно, - кивнул Нимец. - Сукин сын имел прямое отношение к операции с начала до конца.
- Между прочим, - вмешался Гролин, - давайте пройдемся по записи еще раз, и вы услышите все, что они говорят ясно и отчетливо!
Пальцы Норико нетерпеливо забарабанили по спинке стула, на котором сидел Барнхарт.
- Действуй, - сказала она и подумала; вот ведь противный тип!
Гролин снова вернул запись к началу разговора и принялся играть с клавишами, лимбами и движками, стараясь улучшить воспроизведение звука.
- Зачем ты пришла? - сказал Ник Рома, обращаясь к женщине, расстегивающей перед ним свое пальто. - Ты ведь знаешь, что Захар приготовит ваши документы только завтра. Не думаю, что ты зашла, чтобы попрощаться.
- Клянусь Господом, теперь качество экстралюкс, теперь все понятно, торжествующе произнес Гролин. - Между прочим, кто этот Захар?
Нимец повернулся к Барнхарту.
- Как ты думаешь, это имя или фамилия? Барнхарт покачал головой.
- Не знаю, но наведу справки. Думаю, это один из специалистов Ромы, занимающийся изготовлением поддельных документов. А может, кто-то, кто работает для одного из них. Самый надежный и самый отвратительный источник дохода у Ника Ромы - это торговля женщинами. Он провозит по поддельным документам в Америку из России девушек, отчаянно нуждающихся в деньгах, и заставляет их работать здесь в качестве проституток. Фактически он занимается белой работорговлей.
Таким же образом русский преступный мир провозит в Америку наемных киллеров и террористов.
- Мерзавцы, те, что организовали бойню на Таймс-сквер, захотят выехать из страны как можно быстрее, - заметила Норико. - Если мы найдем этого Захара, логично предположить, что он сможет помочь нам напасть на их следы.
- Или, по крайней мере, дать какие-нибудь сведения, которые укажут, где их искать, - добавил Барнхарт. - Если мы найдем его и убедим заговорить...
- Этим я займусь сам, - произнес Нимец пристально глядя на Барнхарта, Сколько времени понадобится, чтобы раздобыть нужную нам информацию?
- Немного, если мы правы относительно его специальности и связи с Ромой. У меня есть знакомые в ФБР, в нью-йоркской полиции и даже в следственном управлении Министерства юстиции, которые следят за всеми, кто занимает сколько-нибудь важное положение в организации Ромы. И они готовы ответить на все мои вопросы, не спрашивая, зачем мне нужна эта информация.
- Только не привлекай к себе внимания, - предостерег его Нимец. - Мне понадобилось пустить в ход все свои связи, да и то два дня ушло, прежде чем удалось устранить все следы твоего лечения от огнестрельной раны и скрыть это от полиции. Не хочу, чтобы кто-нибудь пронюхал, что мы ведем расследование.
Барнхарт кивнул, попытался встать и тут же опустился обратно на стул, морщась от боли.
- Если кто-нибудь поможет мне подняться, я пойду к себе в кабинет и начну звонить, - сказал он.
- И упустишь шанс посмотреть до конца этот фильм? - удивился Гролин. - Я собираюсь повторить просмотр во всей его похотливой откровенности.
Норико взглянула на него, не скрывая раздражения.
- Джефф, поверь мне, - бросила она, - ты получишь гораздо большее удовольствие, если будешь смотреть на это в одиночестве.
***
Роджер Гордиан сидел один в своем домашнем кабинете, держа в руке трубку сотового телефона. Вокруг царил беспорядок. Критическое положение требует, чтобы он принимал самые срочные меры, а его семейная жизнь катится под откос.
Он любит свою жену, но жена оставила его.
Прошло уже почти три недели. Она не вернулась домой и не позвонила.
Иногда он думал о том, что семейная жизнь - это игра, в которой женщины создают правила, а бедным мужчинам, женившимся на них, приходится разбираться в этих правилах с завязанными глазами.
Гордиан все еще не мог понять, в чем заключается его ошибка.
Чувства к женщине, ставшей его женой, ничуть не поколебались с того момента, как он увидел ее. Да, они изменились, но стали только богаче и глубже.
Чем лучше он узнавал свою жену, тем больше любил ее. И при этом ему становилось все яснее и яснее, что он никогда не сможет разгадать тайну женщины.