- Может быть, Корут недооценил давление, которое мы можем оказать на Хвостова, - многозначительно заметил Блакберн.
- Кто-то оставил мертвое тело, которое мы обнаружили в номере миланского отеля, и еще один труп на пляже в Андалусии. Первый висел в петле. Второму перерезали горло. И оба принимали участие в террористическом акте на Таймс-сквер. Тот, по чьему приказу их убили, явно считает, что нам удастся распутать этот клубок.
- Роджер, - начал Блакберн, - я только хочу сказать...
Гордиан продолжал, словно не слыша его слов:
- Они хладнокровно умертвили Арта и Элейн Стайнеров - самых добрых и порядочных людей, с которыми я был когда-либо знаком. Стайнеры были женаты сорок лет, рассчитывали скоро уйти на пенсию. Убиты десятки наших техников, рабочих и служащих, людей, которые ни разу в жизни не брались за оружие. Эти люди всего лишь выполняли свою работу, честно зарабатывали на жизнь и одновременно приносили определенную пользу миру. Эти преступники убили моих друзей и моих сотрудников и пытались полностью уничтожить мою станцию, Макс.
Они знают, что мы вплотную занялись этим делом. Знают, потому и попытались отпугнуть нас. Вчера они зашли слишком далеко. Но при этом допустили ошибку, потому что я поклялся найти этих негодяев и заставить заплатить за то, что они сделали.
Он закрыл глаза и молча сидел в кресле с дрожащими губами, сжав руки в кулаки. Нимец мельком посмотрел на него и перевел взгляд на стену, ощутив, что вторгается в чужие чувства. Он испытывает, должно быть, страшную боль, подумал он.
- Роджер, я хочу найти Хвостова, и тогда мы увидим, какую пользу это нам принесет, - проговорил Блакберн после, казалось, бесконечно долгой паузы. - Но мне нужно твое разрешение, чтобы осуществить эту операцию быстро, в нарушение всех законов. И если этот сукин сын пострадает...
Недосказанная мысль повисла где-то между Россией и западным побережьем Америки.
Гордиан молчал еще целую минуту. Затем кивнул, скорее обращаясь к себе, чем к окружающим.
- Я не хочу, чтобы наши люди убивали кого-нибудь, исключая обстоятельства, связанные с самообороной, - сказал он. - Я не могу опускаться до уровня этих подонков. И я хочу, чтобы потом об этом узнал весь мир.
- Понял.
- Знаю, что ты все понимаешь, Макс. Извини, что я был так резок.
- Никаких проблем, Горд, - послышался ответ Блакберна. - Я знаю, что у всех у нас трудные времена.
Гордиан снова кивнул.
- Мы должны разобраться в этом, - хриплым голосом проговорил он. - Считаю, что нам необходимо понять причину происходящего.
Понять причину?
Устремив взгляд в стену и все еще не решаясь посмотреть на Гордиана, Нимец так и не смог разобраться, можно ли понять - а значит, и оправдать - подобные действия.
***
Они прибыли сюда, готовые к штурму.
У них был официальный ордер на арест, подписанный судьей, но никто не рассчитывал, что Ник Рома добровольно откроет двери и будет спокойно ждать, пока ему наденут наручники и зачитают права, положенные по закону.
Они знали, что им придется приложить немало усилий, а потому прибыли сюда, вооруженные до зубов, имея в своем распоряжении высокотехнологичное оборудование и низкотехнологичное снаряжение, вроде кувалд, ломов, бронезащиты, закрывающей все тело, и гранат со слезоточивым газом. Они взяли с собой все, что сочли необходимым, и даже больше.
Наготове была даже группа бойцов со специальным вооружением.
Но они никак не ожидали, что "Платинум клаб" будет тих, как могила, а тем более, что его двери будут распахнуты настежь.
Однако, прибыв на место, они обнаружили именно это.
- Черт побери, у этого парня осведомители повсюду. Он узнал, что мы собираемся арестовать его. Сейчас он, наверно, на полпути к России. Руководитель группы, лейтенант полиции Манни ди Анжело, выключил рацию и снова надел перчатки. Ему хотелось выразить свои чувства самыми последними словами, но было слишком холодно, чтобы напрасно тратить силы.
- А вдруг это ловушка? - спросил один из полицейских.
- Нет. - Манни вздохнул. - Ник умен, но еще никто не думает, что он мыслит так утонченно. Впрочем, давайте проявим осторожность. - Лейтенант дал знак своим людям приступить к операции.
Полицейские двинулись вперед с предельной осторожностью, попарно, прикрывая друг друга.
Склад был покинут, но еще раньше был разграблен. Те, кто сделали это, не оставили там ничего, что представляло бы хоть какую-то ценность. Со стен были сорваны телефоны, разбиты автоматы, торгующие газированными напитками, украдена находившаяся там мелочь. Стены были в надписях - здесь уже побывала не одна банда. Некоторые надписи оказались совсем свежими - на них еще не успел засохнуть спрей.
Мелочное хулиганство. И совсем недавнее.
По-видимому, у мистера Ромы были враги в низших сферах.
- Эти парни, наверняка, считают, что Ромы здесь нет, - узнай он об этом, им бы всем отрезали яйца. - Манни окинул сцену недовольным взглядом. Интересно, что им известно?
- Действительно, очень интересно. Полицейские двинулись вперед. Чем дальше они продвигались, тем значительнее были разрушения - видимо потому, что соответственно возрастала стоимость награбленного. Когда полицейские вошли в кабинет Ника, им показалось, что здесь побывала стая голодной саранчи. И все-таки бандиты унесли не все.
- Боссу это не понравится. - Манни посмотрел на мертвое тело Ника, валявшееся на полу, - явно кому-то понадобилось кресло, в котором погиб хозяин клуба.
- Не знаю - мне кажется, что Ник получил то, что заслужил. - По лицу полицейского пробежала улыбка. - И все-таки я рад, что докладывать боссу придется тебе.
Манни оказался прав. Билл Гаррисон все еще сидел у себя в кабинете.
Приближалась полночь, но на его столе набралось столько докладов и разных материалов, связанных с террористическим актом, что впору приглашать археолога, чтобы докопаться до дна.
На вершине этой горы документов видное место занимали фотографии Ромы на месте убийства, в его кабинете.
Гаррисону действительно не понравилось случившееся. Ему хотелось, чтобы человек, виновный в таком ужасном преступлении, причинивший столько горя, предстал перед судом. Гаррисон хотел встать перед ним вместе с другими пострадавшими и обвинить его в содеянном, рассказать ему о кошмарах, страданиях и одиночестве. Ему хотелось, чтобы Ник Рома оказался в тюрьме, наблюдать за тем, как система заживо пожирает его.
И только после того как Ник отсидит там десятки лет, он хотел видеть, как его пристегнут к электрическому стулу и включат ток.
Но теперь это уже несбыточно.
В отличие от большинства своих жертв, Ник умер быстро и безболезненно. У него, наверно, даже и не было времени понять, что же происходит.
Гаррисона лишили возможности отомстить, и он чувствовал себя обманутым.
Он смотрел на цветные фотографии - размером восемь на десять дюймов человека, сумевшего спастись от возмездия.
И в этот момент он услышал голос Рози, ясно и отчетливо, словно она стояла родом с ним:
"Так лучше. Теперь ты сможешь жить дальше".
Он оглянулся вокруг. В кабинете не было ни души. Снизу доносился шум - это кипел обычной лихорадочной жизнью огромный город. Но здесь никого не было, кроме него, а он слышал голос, который не мог слышать.
- Рози? - Тишина. - Рози! - Молчание. Волна боли охватила его, но сквозь мучительную боль он впервые почувствовал что-то похожее на мир. Рози - а была ли это действительно Рози? - как всегда оказалась права.