Сказал небрежно: «Вот ты, милая, трахаря выгораживаешь, а взгляни, сколько у него уж подобных было?.. Море!.. И всех - бросил, потому как - кобель. Никакого постоянства!.. И тебя тоже бросит!..»
Она улыбнулась жалкой попытке опорочить её Валика, произнесла негромко, но твердо: «Не бросит. А эти… - она кивнула на письма, - про этих я знаю, мне сам Валя и рассказывал, и письма – показал… Это было давно, задолго до меня!..»
Не хотелось по этой её уверенности в своих чарах да грязными форменными ботинками топтаться, но куда ж деться, если служба – такая?..
Я зевнул, постучал по письмам пальцем: «По - моему тут не всё – старьё, есть и посвежее…»
И - подтолкнул письма к ней, но не навязчиво, не так, что: «Читай скорее, детка, тут такое специально в расчёте на тебя напридумано!», а – просто так, от нечего делать… О чём-то же надо говорить с гражданкой задержанной в промежутках между служебными расспросами, вот я и говорю первое, что в голову приходит… А сам уж и на часы посматривал, намекая, что время перекуров прошло, и пора возвращаться к допросу.
Анне отпрянуть бы от писем как от шипящего клубка гадюк, не идти на поводу у ментовской хитрозадости, но – извечное бабское любопытство!.. Сперва – скосила глаза на пачку конвертов, затем - в руки взяла, заметив, что кое-что из той пачки она действительно раньше не видела. Нашла, пробежала глазами обе записки, потом – прочитала письмо… Перечитала ещё раз…
Ни в коем случае нельзя было мне молчать… Наступившая тишина могла насторожить её, обострить чувства, и она могла - п о н я т ь!.. Вот почему я продолжал безостановочно говорить, демонстрируя незаинтересованность в итогах её ознакомления с этими писульками…
Про погоду распространялся, про текущие виды на урожай, проехался на политические темы… После этого со вздохом вернулся к главным темам допроса, и начал задавать какие-то вопросики под протокол…
Она – не отвечала, уткнувшись глазами в лежавшие перед нею бумажки, читала и перечитывала… Никак не могла поверить, что - п р а в д а, что её Валентин с нею - т а к…
Её лицо осунулось. Я вдруг ясно осознал, как точно выбрал кандидата на роль «разлучницы».
Без всякого сомнения - и раньше Анне приходили в голову разные мысли насчёт старшеклассницы Анжелы. Вполне возможно, что своему Валику она в шутливой форме уже делала ревнивые предъявы, а он, как большинство мужиков в таких ситуациях, - отшучивался, отнекивался улыбчиво: «Ну что ты, кошечка, я люблю только тебя!.. А Анжела – лишь ребёнок, да и моя ученица, в придачу…»
Звучало убедительно. Она и верила. А вот теперь - нате вам: «…снова ласкать языком твою могучую головку…»
Трудно поверить в предательство, но и невозможно не поверить, если в глубине души и ждал, и боялся именно этого!..
«Не может быть!» - вскинув на меня сухие как безжизненная пустыня глаза, глухо промолвила Анна Матвеевна. Не сказала, не выговорила, не выдохнула, не прошептала, не простонала, не проплакала, не прокричала – именно промолвила. Лишь слабая тень былой Потаповой прозвучала в тех словах, лишь остатки её сожженной души, лишь последние атомы былых надежд…
Я убил её. Своими руками сделал этой в общем-то ничего плохого мне не сотворившей девахе так больно, горько и беспросветно, как, быть может, никто и никогда ей не делал…
…Но так что ж?.. Работа у меня такая!.. Ловить и изобличать бандитов, сажать их на скамью подсудимых… Очищать Мир от всевозможной скверны, одним словом!.. А что при этом брошенные за решётку преступники – такие же люди, как и все остальные, и, кроме преступных намерений и деяний, есть в их жизнях и что-то светлое, возвышенное, и именно по этой лучшей их части вынуждаем я логикой обстоятельств наносить жестокие удары и втаптывать это в грязь… Бесчеловечно, даже подло, но– неизбежно.
Не надо законы нарушать, милая… Зря связалась с государством - извергом… Оно щадить не будет, - растопчет, разжует и проглотит!..
«Гайдуковского придётся завтра утром отпустить, за недоказанностью, а тебя – посадим! Для этого твоего ф а н ф ы р и к а из сумочки хватит с головою! - сладко зевнув, выступил я ясновидцем. Порадовался за Валентина Евгеньевича: - Везёт кобелю… Тебя использовал – и в тюрьму, а сам с Анжелой - под венец!.. Мамаша-то у неё в торговле работает, так что заживут припеваючи…»
«Неправда!..» - еле слышно вымолвили спёкшиеся Аннины губы.
Я звонко рассмеялся: «Эх, мне бы такую кралечку с богатыми родичами!.. А то вот взял себе супругу из рабоче - крестьян, и теперь - локти кусаю… Кстати, была у меня в юности одна – дочка зампредрайисполкома, между прочим!.. Мы с нею как-то…», - и я, причмокивая, и закатывая глаза от удовольствия, начал делиться на ходу выдумываемыми подробностями своего несостоявшегося вхождения в семью влиятельного вельможи.
Педалировать дальше тему шашней Гайдуковского было опасно, но не отреагируй Потапова в ближайшие минуты на «письмо-бомбу», и неизбежно пришлось бы чуть позже снова к этой теме возвращаться… Но – не пришлось.
«Вас интересовало, где Валентин… где Гайдлуковский «варит» ш и р к у и хранит сырьё и товар… Так вот, записывайте - посёлок Сосновка, под городом, улица Тополиная, дом 4, он там дачу арендует… Дядя Жора, его знакомый, постоянно - там, он же и «варит»… - вдруг заявила, перебив моё жеребячье взвизгивание, Анна Матвеевна.
Я даже запнулся от неожиданности. Это как если смешной анекдот рассказываешь – и внезапно на тебя с неба падает мешок денег. Вроде бы и приятно, что разбогател на дурняк, но и досада на душе - не дали анекдот закончить!
«Сосновка, говоришь?.. Дом четыре?.. Проверим!..» - небрежно бросил я.
Тон был фальшивым. Перебарщивал я немилосердно, по инерции изображая незаинтересованность. Анна, почуяв фальшь, покосилось удивлённо, но это уж ничего не меняло.
Адрес намертво впечатался в мою память. Я - выиграл!.. Сумел найти у неё болевую точку, умело нажал, и получил требуемый результат!..
Сама Анна Матвеевна меня практически больше не интересовала, во всяком случае - на данном этапе. Но из непонятного себе самому лицемерия я ещё минут 15-ть изображал приятного собеседника, что-то спрашивая, выслушивая ответы, и даже произнося какие-то монологи, хотя мыслями был уже далеко – там, в Сосновке, где (если Потапова меня не надурила) меня ждал грандиозный триумф!..
«Ладно, отдохни немного в камере!» - на 16-й минуте со вздохом решил я.
И, выпроводив Анну, помчался к начальнику угрозыска, - чтобы он санкционировал немедленные действия, а также дал людей и машину.
10. РАЗВЯЗКА.
…А потом мне везло уж до самого финала.
На даче в Сосновке мы накрыли матёрого нарколыжника - 18-летний стаж ш и р я л о в а и три ходки за спиною, - Георгия Севастьянова по кличке «Северный». При нём – целая фабрика по производству «дури», огромное (по меркам нашего РОВД) количество экстракта опия и в т о р я к о в (маковой соломы, из которой уже выварили ш и р к у, но которая ещё пригодна к вторичному вывариванию)…
Ни до, ни после этого случая в руки оперов нашего РОВД не попадала столь шикарная добыча!.. Дача размещалась в уединённом месте, «вари» любую гадость – не хочу! Тем более, что сырья умелый организатор Гайдуковский добыл предостаточно… Оттуда столько дешёвой наркоты можно было продать жаждущим, что прочие «варщики» и барыги Энска скоро разорились бы!..
Что значит свежая голова и бешеная энергия не испоганившего себя ш и р я л о в о м спортсмена!.. Всех Гайдуковский превысил и обогнал…
Кстати, интересная находка нас ожидала в тайнике под собачьей конурой (пёс не хотел выходить - пришлось выгонять его кольями!): завернутый в тряпицу обрез охотничьего ружья… Ай да компра на Валентина Евгеньевича!.. Ай да день находок для славного угрозыска!..
Увидев такой расклад, и получив от нас пиндюлей авансом ещё там же, на даче, рецидивист Северный молниеносно раскололся, и заявил о своём чистосердечном раскаянии, и жажде слиться в горячей смычке с интересами родной милиции… А в качестве доказательства - молниеносно заложил Валентина Евгеньевича как вождя, вдохновителя и организатора всей этой лавочки. Добавив: «А Потапова ему во всём - помогала!»
Чуялась в нём личная озлобленность против Сенсэя. Полагаю: не раз был бит им в морду за б о д я ж к у конечного продукта водицей из-под крана, позволявшую ему тихонечко опускать образовавшуюся сверхприбыль в собственный дырявый кармашек.
Сенсэй же смотрел далеко и глубоко. Высокое качество товара при огромной производительности налаженного им производства, и связанная с этим низкая цена за к у б и к и ставили его вне конкуренции, что позволяло в самые короткие сроки загрести кучу бабок, и - свалить из нашего города, да и вообще из страны, задолго до того, как милиция успеет зашевелиться…
А Северному – что, у него - житуха без затей и без будущего. Сегодня есть чем шкваркнуться, что пожрать и во что одеться – уже хорошо, а про завтрашнее пусть Госстрах думает!..
Так что между уркаганом и спортсменом т ё р к и возникали давно, и кулаки каратиста неизменно одерживали верх над исколото - гнилушными ручонками бандита. Деться тому было некуда, вот и пахал он на своего «работодателя». Но тлело, накапливалось в душе Северного желание реванша, и вот настал славный день отмщения!.. Сдал, всё и всех сдал ментам «твердокаменный в испытаниях» (так он о себе частенько говаривал) рецидивист!..
…О, как радостно суетилось моё руководство!..
Забегал по коридорам начальник уголовного розыска, захаживал чуть ли не ежедневно на допросы «банды Гайдуковского» начальник РОВД, из горУВД прибегали всякие там капитаны и майоры, - урвать кусочек от будущей славы сокрушителей наркомафии, даже из облУВД неоднократно звонили…
Делом техники оказалось дожать Гайдуковского. Вызвал его к себе, нахохлившегося, уже предчувствующего свой скорый крах, для начала - известил: «Анька сдала хазу в Сосновке!»
Он дёрнулся, потемнел лицом, но ничего не ответил, переваривая…
Не дождавшись ответа, я защёлкал словами дальше, подпирая его со всех сторон уличающими фактами.
Показания владельца дачи гражданина такого-то: «…сдал дачу в аренду Гайдуковскому…», - раз.
Протокол обыска на даче в Сосновке, и акты изъятия огромного количества маковой соломки, ш и р к и, промежуточных продуктов «варки» экстракта опия и необходимых для этого химических реактивов – два.
Показания арестованного гражданина Севастьянова, в которых он показывает хозяина я м ы именно Гайдуковского, изобразив самого себя невинной жертвой обстоятельств и жестокого Сенсэя – три.