7. ДВА РИСКОВЫХ СЛУЧАЙ.
Скольких опасных бандюганов довелось укротить и взять за шкирку одиночкой или в группе, а вот наибольшему риску я, пожалуй, подвёргся однажды поздним вечером, уже во внеслужебное время, когда возвращался с работы домой.
Трамвая не было, ждать не хотелось, и я пошёл пешком. Что-то мы в тот вечер отмечали, - то ли звёздочку внеочередную одного из коллег, то ли резонансную мокруху удалось в два дня раскрыть, а может - просто лишних пол-ящика «пузырей» нашлось, и ребята решили их оприходовать… Не помню точно, но нагрузился я прилично, шёл с «качкой», ещё и под нос что-то бормотал…
Дело было зимой, на мне были шапке и меховая куртка. Мимо проходила кампания из трёх парней и тёлки. Я и глазом не успел моргнуть, как они сорвали с меня шапку, и с гоготом потопали дальше. Понятно, что завёлся я с полуоборота… Я же – опер, матёрые рецидивисты передо мною трепещут, а тут - шмакодявки!.. Побежал следом, разорался, ввязался в драку… Голова хмельная, ситуацию просчитал плохо, выбрал не лучший вариант контрдействий…
Надо было г р у з и т ь их беседой: «Я – сотрудник правоохранительных органов, вот мои документы, верните мою норку, и мы разойдёмся по-хорошему…» Вместо этого я первым пошёл на силовой контакт в ситуации, когда силовое преимущество заведомо было на стороне противника. Это было ошибкой. Нет, шапку свою я вырвал, пару минут мы помутузили друг дружку, потом я сказал себе: «А чего я с ними вожусь, если своё личное имущество уже вернул обратно?..» Повернулся и побежал…
Догнали, - пьяненького-то… Повалили и долго били ногами, пыряли ножом с коротким лезвием… Куртку оно пробивало, но глубоких ран на теле не давало, только поверхностные порезы… Очнулся через полчаса: побитый, голова разбита, почки – отбиты, куртки и шапки – нет… Встал, сперва - на четвереньки, потом с третьей попытки – на ноги, и поплёлся домой… Пришлось отлежаться недельку…
Сообщил о случившемся в райотдел (не говорил только, что - был в дымину, но это каждый и так понимал). Ребята потом дважды устраивали в том районе дикий кипеж: наезжали всей районной уголовкой, хватали всех подозрительных и волокли в РОВД, на разборку и опознание.
Никого из задержанных мне опознать не удалось, кто вёл себя вызывающе - тех колошматили, но потом всех отпускали… (Кстати, в сводку это происшествие не включалось. Я ж не ирод, чтобы лишним «висяком» отчётность портить!) Уроки из той истории я извлёк, и по пьяной лавочке за обидчиками больше не гоняюсь, когда домой ползу «на бровях». Знаю, что если вести себя тихонечко, то ничего плохого со мною не случится…
Но всё равно, где-то через год залетел я в сходную историю, только финал оказался иным… Было это как раз в день милиции. Наотмечались мы до рыгачки, а мне ещё и ботинки утеплённые подарили…
Короче, опять-таки возвращаюсь домой ну совершенно «никаким». Пришлось даже такси взять, потому как ноги совсем не слушались, и несли непонятно куда… В машине протрезвел немножко, даже показалось - совсем хмель выветрился, хоть возвращайся и по новой - за стол… А перед моим домом пустырь тянется, от дороги до дома метров триста. По пустырю можно было и в машине доехать, но меня вдруг заела жаба, дескать: я и так растратился, а тут ещё и двух шагов без такси не сделаю?!. Такси отпустил на дороге, и зашагал через пустырь домой пешочком.
Иду, гребу ногами… Сперва освещено было, потом - сплошная темень… И в этой темноте выворачивают прямо на меня трое, с неласковыми голосами, и пока что просят закурить. Всё как обычно, ничего нового, будь это не со мною - только усмехнулся б такой банальщине… Ответил угрюмо: «Не курю!» Хмыкнули они. «Сейчас проверим!» - говорит один, высокий такой, шагнул ко мне, зараза, и схватил обеими руками так, что я и пальцем пошевелить не мог, крепко стиснув, а двое других по моим карманам зашарили. Выудили пачку сигарет, отняли свёрток с ботинками, которые я в руке нёс…
Я хоть и выпивши был, но поступил правильно: не стал орать, оскорблять их, и тем более - звать на помощь. Тогда они тотчас мне вломили бы, да и раздели б до исподнего… «Вот у тебя пачка в кармане оказалась, нераспечатанная, нехорошо врать – накажем!» - сулят зловеще.
«Ребята, - говорю как можно спокойнее, - я работаю в милиции, сегодня - мы свой праздник отмечали, теперь вот – возвращаюсь домой… Вы можете отнять у меня эти сигареты, можете даже кошелёк с мелочью забрать, больше у меня всё равно ничего нет…Но потом… Я не угрожаю, я просто предупреждаю… Потом я вас обязательно найду!»
Задумались они… Слышу – обратно мне в руки мои ботинки суют. Высокий отпустил меня и говорит: «Двигай вперёд и не оглядывайся!» Я и пошёл. Вёл себя правильно, и в оконцовке лишился только пачки сигарет. А при другом раскладе в точно такой же ситуации мог бы и жизни лишиться!..
8. НАЕДИНЕ С СОВЕСТЬЮ.
..Казаться смелым проще, когда ты - в коллективе и на виду, тогда выбор невелик: либо ты со всеми и побеждаешь, либо празднуешь труса – и пишешь заявление: «по собственному»… Но нередки случаи, когда в непростой ситуации ты остаёшься наедине с совестью, со своим пониманием чувства долга и справедливости... Тогда сделать правильный выбор ох как сложнее!..
Допустим, иду я на работу или с работы. Район хоть - и мой, Заводской, но «территория» - не моя, не я здесь на «земле» оперюсь, не здесь моя зона ответственности…
И вот - вижу, как кто-то кого-то грабит, или бьёт, или убивает даже, а вокруг – либо совсем никого нет, либо людей – полно, но они по обыкновению спешат мимо, оно им надо – чужое горе?!. У нас ведь люди такие: пока их самих петух не клюнет – они и не почешутся…
…А я и сам такой!.. Но помимо к этому я ещё и мент, а значит – должен, обязан и всё такое… Хотя первое моё побуждение в таких случаях – смыться поскорее и подальше, особенно когда ясно видишь, что преимущество не на моей стороне, и вмешиваться в происходящее - попросту опасно, могут и пришить, сгину непонятно зачем… Будь район не моим - я так и сделал бы, ноги в руки – и ходу, потом позвонил бы из ближайшего автомата по 0-2 и изменённым голосом сообщил про происходящее, пусть присылают патрульно-постовой экипаж, их там двое, при рации и при оружии, им – легче… Но если район всё же мой (то есть каждый «висяк» здесь отражается на нашей общей отчётности), и если ситуация требует быстрого реагирования (скажем, грабитель машет острым ножиком у горла женщины, и по всему видать, что не доживёт она до приезда ПеПеэСников), то не могу я убежать, не имею морального права.
И хотел бы, но – НЕ МОГУ…
Короче, начинаю неуверенной походкой приближаться к месту событий. Что характерно, действую совсем не так, как орудуют в фильмах мои киношные прототипы. К с и в у не достаю, «Милиция! Вы окружены! Сопротивление бесполезно!» - не кричу, это и глупо, и смертельно опасно… Пистолет в такой ситуации помог бы больше, но нет при мне пистолета. Да и, как говорилось мною неоднократно, его применение решает проблему за счёт того, что создает порой другую, не менее острую проблему - очень трудно потом будет доказать, что табельное оружие применялось правомерно…
И вот уже я рядом с увлечённо гопничающим громилой. Он быстро оглядывается на звуки неуверенных шагов. Мою физиономию озаряет противная ухмылочка приблатнённой «шестёрки». Дескать: «Все в порядке, братан, я – свой в полированную доску!.. Бери меня в долю, не пожалеешь!» И опера, и уркаганы смотрятся внешне одинаково, с плюгавцой (на то и даются нам к с и в ы, чтобы в случае необходимости нас можно было различить), но он осторожничает, на ухмылочку мою отвечает хмуростью, цедит сквозь зубы: «Чего тебе, пацан?..» А по мне, так пусть хоть малышом кличут, лишь бы п е р о м по горлу не черканули, и в ментовстве не заподозрили… Поэтому, ни капельки не обидевшись на фамильярность, лыблюсь дебильно: «Гоша, ты?!. Давно о т к и н у л с я «от хозяина»?.. Подожди, сейчас мы эту козу на пару ушарашим!.. Держи её за горло, а я за ноги подержу…»
Громила презрительно кривится: «Какой я тебе Гоша?!. Вали отсюда, фраерок, без сопливых обойдёмся!..» Ага, смекаю, он уже молча принял меня в ряды «своих», но просто не хочет делиться, потому и гонит, хоть уже и не опасается, это – хорошо…
Тут подвергавшаяся грабежу гражданочка очень кстати начинает трепыхаться, и гопник поворачивается к ней для продолжения своей акции, тем самым неосторожно показав мне спину. На секундочку перестал обращать на меня внимание, а мне большего и не надо. Чуть раньше подобранным с земли камнем изо всей силы бью его по доверчиво подставленному затылку!.. (Бить в подобных случаях надо в полную силу, не жалеючи, чтоб он не мог быстро очухаться. Если и перестараюсь, убью его наповал - не беда, позднее можно будет сказать, что в схватке он, падая, сильно ударился виском о валяющийся на земле камень…)
Икнув от удивления, бандит валится на землю. Я нервно смеюсь, аккуратно стираю с камня свои отпечатки пальцев, закуриваю, искоса оглядываюсь на пялящихся на меня с разных сторон А вот и вызванный кем-то патрульный «уазик» появляется… Занавес…
Если бандитов несколько, то я и не подкрадываюсь к ним, ну его, чем от них дальше – тем больше у меня шансов вернуться домой живым и здоровым.
Самое правильное – организовать на коллективный отпор преступности случайно проходящих мимо граждан. Трудно это, твердокаменный наш народец в упор не замечает чужих неприятностей, но есть у него и другая, чертовски полезная для меня именно в данной ситуации черта: по натуре наш человек – баран, и подвержен чужому влиянию…
И вот я начинаю топтаться на одном месте, подпрыгивать, привлекая к себе внимание, вопить жалобно: «Товарищи, помогите, Бога ради – жену избивают!.. Друг, ты ж мужчина – подмогни, там бьют женщину, беременную, на 4-й неделе!.. Отец, будь другом, помоги отогнать тех козлов!..»
Один, лишь ускорив шаг, пробежал мимо меня… второй… третий… (Я никому не судья, но запомню их лица, и если столкнёт меня жизнь когда-нибудь с ними ещё раз – ох и наплачется эта сволота!)… Но четвёртый – остановился заинтересованно, шестой посочувствовал и ломик с земли поднял, к ним присоединились девятый с десятым, курсанты военного училища, их я вооружил увесистыми палками, сам выхватил перочинный ножик, и вместе мы непобедимой армадой двинулись на бандформирование…
Где моё место как командира – впереди?.. О нет, ни в коем разе, умный вождь в опасную минуту всегда держится сзади, за спинами своих воинов, оттуда обзор лучше, да и убежать сподручнее, открой вдруг бандиты огонь по приближающимся или накинься на них с финками наголо… Поэтому бросился-то я вперёд вместе со всеми, но потом споткнулся… отстал случайно… В общем, моё место - в задних рядах. Бегу последним и покрикиваю ободряюще: «За мной!.. Вали их, ребята!..»
И ещё… До самого последнего момента, пока бандитов не повяжут, не сообщай никому, что ты – из милиции. Если скажешь - хана, Ментов - не любят, и помогать им никто не станет (ну разве что в толпе окажется ещё один мент). Самое большее - услышишь совет: «Раз ты - мент, то сам с бандитами и воюй, тебе за это зарплату платят!»
Ох и народец… Я иногда думаю: это люди у нас - хреновые, потому что жизнь – т а к а я, или наша жизнь – т а к а я, потому что люди – с дерьмовцой?..
9. НЕОБХОДИМОСТЬ ПЫТОК.
Кто бесстрашен и могуч – не идёт на работу в угрозыск, во всяком случае в нашем РОВД я таких не видел. Бесстрашные и могучие идут в спортсмены, каскадёры, киллеры, телохранители, разведчики, наконец… А в угро трудятся самые обыкновенные люди с привычным набором слабостей и недостатков, один из которых - трусость.
Криминалитет в целом – это скопище злых, жестоких и опасных людей.
В общении с ними мы испытываем такой же страх, как и каждый мирный обыватель. Но у обывателя есть возможность общаться с преступниками как можно реже, а у нас такой возможности нет. В регулярном общении с бандитами - наша работа, Государство швыряет нас на борьбу с ними, не обеспечив должным образом законодательно, материально и морально, мы чувствуем себя под постоянным прицелом, но – работаем, вынуждены работать…
И чтобы преодолеть свой ужас и выполнить поставленные перед нами цели - стремимся внушить ответный ужас своим противникам. Пусть знают, что мы - ещё более злы, жестоки и опасны, чем они!.. Некоторых из них это напугает и заставит отказаться от преступных умыслов, другие станут осмотрительнее, и не пойдут на какие-либо чрезмерные жестокости, памятуя про ответные меры, а третьи… Те, решившись буквально на всё, хоть на мента руку не подымут, зная: мы не простим, и кара будет ужасной!..
Поговорим о применении пыток в милицейской практике.
Истязать и мучать (физически и морально) допрашиваемых категорически запрещено всеми законами и инструкциями. Чуть ли не на каждом совещании – заседании начальство неутомимо напоминает: «Чтобы бить кого-то - это ни-ни!», но тут же, буквально через запятую, орёт надсадно: «Почему раскрываемость преступлений в текущем месяце снизилась?! Объективные причины?.. В задницу ваши отмазки!.. Работать надо, а не собственный хрен от безделья сосать!.. Ищите улики, работайте со свидетелями, плотненько опекайте подозреваемых… Мне не нужны оправдания, мне нужен только результат, и чтобы результат – был, ясно?!.»
Куда уж ясней…Начальство прекрасно понимает, что при точном исполнении законов и инструкций результата – не будет. А нужен – только он, в виде конкретной цифры в отчётности. Ну и, естественно, надо и реально сдерживать преступность в определённых границах!.. Вот почему начальники молчаливо разрешают нам делать всё то, что они же безоговорочно запрещают на словах…
Разумеется, истязать и мучать попавшего в наши дружеские объятия гражданина мы можем безнаказанно лишь при соблюдении некоторых, нигде не зафиксированных, но чётко осознаваемых всеми, требований.
Первое - не проси и не жди санкций на изуверства от вожаков стаи, то бишь от хитромудрых отцов – командиров, - ни один находящийся в здравом уме начальник никогда не скажет мне: «Избить такого-то!», ни Боже мой!... Нет, мне лишь настойчиво порекомендуют получить признания от гражданина такого-то в такие-то (обычно – очень сжатые) сроки, а как я их получу – это мои проблемы… Если смогу вежливо и культурно убедить допрашиваемого, что нет у него иного выхода, как дать чистосердечные (то есть - нужные мне) показания - хорошо, в руках опытного и грамотного опера огромный массив собранных улик и доказательств в соединении с глубинным пониманием человеческой психологии и умением использовать в требуемую сторону её особенностей - само по себе грозное оружие, способное пробить и много эшелонированную оборону… Да только откуда взяться у меня такой опытности, грамотности и осмотрительности, если в предыдущие годы все мало-мальски квалифицированные кадры из милиции разбежались ввиду маленькой зарплаты и задвинутости органов внутренних дел государством и обществом себе в задницу… Кто в коммерческие структуры подался, кто – в криминал, а остались в основном лишь те, кто по тупости и ограниченности кругозора нигде больше не смог сыскать себе тёплого местечка. Так у кого прикажете учиться мне, волей судьбы и случая пришедшего на освободившееся место?.. Не у кого набираться ума – разума, только на собственных ошибках и просчётах учиться и приходится, а пока не научился - будь уж так любезен, подменяй опытность – жестокостью, знания – беспощадностью, интуицию – свирепой напористостью, авторитет классного профессионала - репутацией садиста – зверюги, о котором бандиты (пусть и с некоторым преувеличением) всполошено шушукаются: «У Петьки на допросе молчать нельзя, он же, сучяра, запросто и до смерти заколотит!»
Второе – жестокость применяемых опером мер должна соответствовать тяжести расследуемых преступлений и оправдываться ею, а также оправдываться полученными в оконцовке результатами. А если ты готов, скажем, битых три часа месить руками и ногами какого-нибудь небрито – ободранного бомжа – с и н я к а лишь для того, чтоб он сознался в похищении палки копчённой колбасы у базарной торговки, то не опер ты, а дурак.
Напористых болванов в угрозыске не любят, и долго здесь - не держат, таким самое место в ОМОНе, на худой конец - в патрульно-постовой службе… И если ты всех бьёшь, но чистосердечных показаний работающему в связке с тобою следаку не обеспечиваешь, то тогда и вовсе - окончательный кретин, пальцем деланный и через задний проход рождённый.
На каждой оперативке начальник угрозыска радостно будет тебе об этом напоминать, а если ещё и кто-то жалобу на тебя догадается накатать, тогда - попрут из органов с треском, и с превеликим удовольствием…
Лично мне не нравится избивать и мучить находящихся в моей власти беззащитных людей.
И абсолютному большинству оперов – поверьте мне на слово! - тоже это не доставляет ни малейшего удовольствия… Разумеется, есть среди нас определённый процент людей с патологической психикой, им нравится терзать и пытать, вид чужих страданий их возбуждает, от этого они впадают в своеобразный кайф и чуть ли не балдеют над каждым уродуемым ими телом… Но удельный вес врождённых садистов в милиции ничуть не выше, чем, скажем, в спорте, в журналистике, в той же педагогике…