И все, и конец... А ей что делать? Пропадать?
- И так и так меня возьмут, - сказала Муха. - И так и так мне придется давать показания, что меня нанял Жумагалиев. Так какая разница - раньше или позже? Лучше позже... Хотя бы поживу...
- Нет, лучше раньше.
- Почему это?
- Первое - тебе гарантирована добровольная явка с повинной. Второе ты окажешь помощь следствию. Тебе обеспечат лучшего адвоката. Мягкое обращение.
Цивильные условия. За все заплатит Жумагалиев. Он максимально тебя выгородит. Ты не получишь большого срока...
- Пой, пой...
- И наконец... - Дана опять погладила девушку по плечу. - Наконец, ему важно выиграть время.
Ему нужно, чтобы ты появилась немедленно. Прямо сейчас. Понимаешь? Тогда он тебе поможет. А если ты опоздаешь, он уже ничего не сможет сделать для тебя. Он погибнет, и ты с ним - вы же повязаны...
- Дана, говори толком - зачем ему нужно, чтобы я сдалась?
- Лучше тебе этого не знать. Меньше скажешь ментам. Ведь тебя будут расспрашивать, девочка, тебя будут очень подробно расспрашивать...
- Камера, следствие, вонь... - Муха смотрела в пол остановившимися жесткими глазами. - Потом тюрьма. Нары, тухлое бельишко на веревочках. Супчик с овсом. В праздники - картошка. Вокруг всякая гниль... Куда ты меня посылаешь, сука? Сама-то со мной пойдешь?
- Нет.
- Так, значит, нет? Я опять буду отдуваться за всех?
- Послушай еще кое-что, - остановила ее гневное движение Дана. Жумагалиев даст тебе за этот шаг двести тысяч.
- Сколько?
- Двести тысяч долларов. Что, впечатляет? Или это для тебя не цена за такой поступок? Или лучше будет, если пропадешь даром? Посмотри на нее! Дана дернула подбородком приблизительно в ту сторону, где была кровать. Ей нужны эти деньги! Ей нужна твоя помощь! Она вечно будет тебе благодарна! Ты ей новую жизнь подаришь, пойми! А если откажешься - обе вы пропадете. Сколько у тебя денег?
Муха, неизвестно почему, сказала правду:
- Восемь тысяч...
- Ну, ты что - смеешься? Даже на лечение ей не хватит! А потом - куда она денется? Поедет домой, в Казахстан? К нищим родителям? Туда, где все будут в нее тыкать пальцами - валялась по московским панелям, кололась, сестра у нее по второй ходке сидит? Или вам и без того там сладко было жить? Сама рассказывала - вы там чужие!
- Да, - механически подтвердила Муха.
- Вот видишь? Двести тысяч долларов Да ты и мечтать об этом не могла! Да ты за эти деньги весь свои городок купишь, вместе с химкомбинатом!
- Я? - горько переспросила ее Муха.
И Дана, видимо, поняла, что зарвалась. Она замолчала и спустя полминуты поправилась:
- Она. Она, конечно. Но неужели тебе все равно, что будет с нею?
- Слушай, я, конечно, ее люблю... - сказала Муха, глядя на постель. Но... Это слишком. Нет, это слишком...
- Значит, не хочешь ее спасти?
Муха встала, подошла к постели и, взяв Алию за подбородок, повернула ее лицом к себе. Алия поглядела на нес и снова заулыбалась.
- Скажи мне что-нибудь, - попросила Муха. - Ты меня видишь? Ты меня узнала?
Алия что-то прогудела. В ее глазах застыло блаженное выражение новорожденного младенца. Муха отпустила ее и в ярости обернулась:
- Она рехнулась! Она меня не узнает!
- Дай ей немного времени... Она даже меня узнает, что уж говорить о тебе...
- Они били ее. Я уверена, что ее били по голове.
Она стала дурочкой! Что они делали с ней все это время? Ведь прошел почти год!
- Она... Зарабатывала для них деньги.
- Как?!
- Как могла. Приспособить ее к торговле наркотиками не могли - боялись выпустить из дому. На той квартире была малина. Там она и оставалась до последнего момента...
- Она...
- Она была проституткой.
- Господи... - Муха в ужасе смотрела на сестру. - Кто же польстился на такое?! На нее страшно смотреть! Ты врешь!
- Я не знаю, конечно, как она теперь выглядит... - тихо ответила Дана. - Но знаю одно: тем, кто ею пользовался, было все равно, как она выглядит. Была бы это женщина. А она женщина.
- Где Толгат? - резко спросила Муха. - Я согласна на твое предложение, слышишь? Но пусть мне сперва отдадут Толгата!
- Толгат учится в Америке. И отец его тебе не отдаст. Требуй чего-нибудь другого.
- Мне нужен Толгат.
- Слушай, это глупо. Ведь не он сделал ее проституткой.
- Он ее первым затащил в постель! Он ее посадил на иглу!
- Она могла не идти с ним в постель и не садиться на иглу, - грустно ответила Дана. - Она сама сделала выбор... Все мы когда-нибудь ошибались. Она тоже ошиблась. И наказывать Толгата за ее ошибку - несправедливо. Ты его ненавидишь, я знаю. Но он тут совершенно ни при чем.
- И его дружки тоже будут ни при чем?
- Я поговорю об этом с Жумагалиевым. Дружки Толгата ему не дороги.