Он не ответил, положил обе руки, пухлые, ухоженные, на колени. — Если желаете курить…
— Я не курю.
— Дым вам не мешает?
— Жена моя курит. Даже слишком.
— Вы не сомневались, что на проводе Франсина Ланж?
Он снова не ответил, но и не отрицал.
— Вчера вы ее вызвали и объявили, что снова позвоните и назначите свидание. Я имею все основания предполагать, что час и место встречи намечены на сегодня…
— Извините, я не могу… — У него перехватило дыхание, и легкий свист, шедший из горла, заглушил слова.
— Вы рассчитываете на помощь адвоката?
Он махнул неопределенно рукой, как бы отгоняя эту мысль,
— Поймите, месье Пеллардо, с этого момента вы лишены свободы. — Лекер тактично не произнес слова «заключенный», и Мегрэ был ему благодарен за это. Человек этот импонировал им обоим.
— В какой отрасли промышленности вы работаете?
— В прядильной.
Сейчас была затронута тема, на которую он мог говорить совершенно свободно, не пытаясь что-то скрывать.
— Я получил в наследство от отца небольшую прядильню близ Гавра, сумел ее расширить, построил еще и другие в Руане, в Страсбурге.
— Значит, вы руководите значительным предприятием?
— Да. — Казалось, он был смущен этим.
— Ваша контора в Париже?
— Основная. Более современные в Руане и в Страсбурге, но я сохранил старое помещение на бульваре Вольтера.
Для него все это было уже в прошлом. В тот миг, когда посыльный в золоченых галунах поднялся наверх с запиской в руках, прошлая его жизнь перестала существовать. Он знал это и потому, может быть, разрешил себе говорить.
— Давно ли вы женаты?
— Тридцать лет.
— Работала ли у вас в конторе некая Элен Ланж?
— Предпочитаю не отвечать.
И так всякий раз, как только разговор затрагивал этот пункт.
— Отдаете ли вы себе отчет, месье Пеллардо, что вы не облегчаете моей задачи?
— Извините меня.
— Если вы намерены отрицать факты, которые я вам собираюсь предъявить, я предпочел бы знать это уже сейчас.
— Что вы хотите этим сказать?
— Считаете ли вы себя ни в чем не виновным?
— В некотором смысле нет.
Лекер и Мегрэ переглянулись — он произнес это просто, естественно, ни одна черта в его лице не дрогнула.
— Знали ли вы мадемуазель Ланж?
Пеллардо застыл неподвижно, прерывисто дыша и задыхаясь — у него начался приступ астмы. Лицо его побагровело, он поспешно выхватил из кармана платок, раскрыл рот и неудержимо закашлялся, согнувшись вдвое.
С воспаленными, полными слез глазами Пеллардо несколько минут тщетно пытался преодолеть кашель. С трудом можно было разобрать его слова:
— Это случается со мной по нескольку раз в день. Доктор Риан утверждает, что лечение мне поможет… — Ирония этих слов вдруг дошла до него… — Я хочу сказать, что принесло бы мне большую пользу.
У них был один и тот же врач, у него и у Мегрэ. Они раздевались в одной и той же комнате, укладывались на ту же кушетку, застланную белой простыней.
— Что вы спросили?
— Знали ли вы Элен Ланж?
— Нет смысла отрицать…
— Вы ее ненавидели?
— Почему? — прошептал он. — За что мог бы я ее ненавидеть? — Он повернулся лицом к Мегрэ, точно призывая того в свидетели.
— Вы ее любили?
Присутствующие были поражены внезапным превращением. Нахмурив брови, он по очереди переводил взор с одного на другого, останавливаясь дольше на лице Мегрэ.
— Не понимаю… — пробормотал он.
— Вы приходили к ней на квартиру на улице Нотр-Дам де-Лоретт?
— Да. — И добавил: — И что же, какое это имеет значение?
— Полагаю, вы оплачивали квартиру?
Он ответил сдержанным движением руки.