- Дэни, ты всегда был самым сильным из нас. Так что теперь держись. Кассен не с нами.
Глаза Малоуна расширились.
- Ты что, Лайам, смеешься надо мной?
- Шин Диген с пулей в легком лежит в больнице, а еще двое хороших парней убиты.
Дэни уставился на него.
- Расскажи.
Девлин выложил то, что знал. Малоун тихо выругался.
- Дэни, вспомни все, чем он особенно интересовался.
Малоун сдвинул брови, пытаясь сконцентрироваться.
- Ну вот, например, он спрашивал, как мне удавалось так долго уходить от полиции и от этих лопухов из службы безопасности. Я объяснил, что в Англии никогда не пользовался сетью ИРА, потому что она ненадежна. Да ведь ты и сам это знаешь, Лайам.
- Да уж.
- Я же старался держаться преступного мира. Предпочитал иметь дело с честными уголовниками, да пусть даже и с бесчестными. Главное, чтобы о цене сговориться. Я знал много таких людей.
- Расскажи о них, - попросил Девлин.
Кассену нравились приморские города, особенно те, куда летом приезжали трудяги со всей страны, чтобы отдохнуть и развлечься: кафе, рестораны, парки, бриз с моря, срывающий пену с гребней волн в бухте. На севере - горы Шейк Дистрикт.
Он перешел через улицу. Хотя разгар сезона еще не наступил, туристов на улицах было полным-полно. Так он дошел до автовокзала.
До большинства более или менее крупных провинциальных городов можно было добраться довольно быстро на рейсовых автобусах. Кассен изучил расписание и нашел то, что искал, - рейс на Глазго через Калайл и Дамфриз. Отправление через час. Он забронировал место и отправился перекусить.
Глава 11
Пресс-атташе советского посольства в Лондоне Георгий Романов, высокий и общительный пятидесятилетний мужчина, втайне гордился своей аристократической фамилией. В Лондоне он довольно успешно работал уже одиннадцать лет, за что в прошлом году был произведен в генерал-лейтенанты КГБ.
Фергюсон находил его достаточно симпатичным человеком, примерно так же и Романов относился к нему. Поэтому, когда Фергюсон сразу после разговора с Девлином позвонил ему и попросил о свидании, Романов тут же согласился.
Они встретились в Кенсингтон-Гардене у круглого пруда, куда Романов дошел из посольства за несколько минут. Фергюсон ждал его на лавочке с "Таймс" в руках. Романов сел рядом.
- Привет, Георгии, - сказал Фергюсон.
- Добрый день, Чарльз. Чем обязан?
- Сразу перейду к делу. Вам что-нибудь известно об агенте КГБ по кличке Качулейн, который лет двадцать назад был заброшен в Ирландию?
- В виде исключения могу дать вам совершенно определенный и честный ответ - нет, - сказал Романов. - Совершенно ничего неизвестно.
- Тогда я хотел бы рассказать кое-что...
- Ситуация действительно критическая, - внимательно выслушав его, резюмировал Романов.
- Можно и так выразиться. Но самое главное, что он сейчас носится где-то в Англии с планом убийства папы в субботу в Кентербери. С учетом предшествующей его деятельности этого человека следует принимать всерьез. Он не какой-нибудь фантазер.
- Чего же вы хотите от меня?
- Чтобы вы поставили в известность Москву, причем на самом высшем уровне. Я не могу себе представить, чтобы ваше правительство было заинтересовано в убийстве папы римского агентом КГБ, особенно теперь, после нашумевшего покушения в Италии. А цель Кассена - именно насолить Советскому Союзу. Поэтому, если вопреки всякой логике он вступит с вами в контакт, я хотел бы знать об этом, Георгий. То, что мы его возьмем, несомненно. И это будет его конец. Никакого суда или подобных благоглупостей никто устраивать не станет. Уверен, что в Москве этому только порадуются.
- Я тоже, - Романов поднялся.
- Позвольте дать вам один совет, - сказал Фергюсон. - Лучше всего обратиться наверх через голову Масловского.
Понимая значение происходящего, Фергюсон проинформировал генерального директора, а тот - министра внутренних дел. В результате Фергюсона во время обеда потребовали в правительственную резиденцию на Даунинг-стрит. Он тут же вызвал служебную машину и через десять минут был на месте. В конце улицы за загородкой, как всегда, толпились зеваки. Полицейский у парадного отдал честь. Не успел Фергюсон поднять руку к молотку, как дверь отворилась.
Уже в прихожей он услышал, как в кабинетах звонят телефоны, что при нынешней обострившейся ситуации на Фолклендах было вполне естественно. К немалому удивлению Фергюсона, госпожа премьер-министр назначила ему личный прием. По главной лестнице он вместе с сопровождающим поднялся на второй этаж. Наверху молодой человек постучал в дверь и отворил ее перед Фергюсоном.
- Госпожа премьер-министр, бригадный генерал Фергюсон.
В своем обычном безукоризненном костюме из серого твида и со столь же безукоризненной прической, она отложила в сторону ручку и подняла глаза от бумаг на письменном столе.
- Мое время ограничено, генерал. Вы это, надеюсь, понимаете. Так вот, министр внутренних дел сообщил мне наиболее важные факты. От вас же я ожидаю заверений в том, что этот человек будет задержан.
- Могу дать их вам, госпожа премьер-министр, без малейших оговорок.
- Покушение на папу, пусть даже неудачное, может иметь для нас катастрофические политические последствия.
- Я понимаю.
- В качестве руководителя "группы четыре" вы обладаете особыми полномочиями, предоставленными лично мной. Так используйте их, генерал, на полную катушку. Если вам потребуется что-нибудь, то поставьте меня об этом в известность.
- Естественно, госпожа премьер-министр.
Она снова взялась за ручку и склонилась над бумагами. Фергюсон вышел за дверь, где его ждал все тот же молодой человек. Спускаясь по лестнице, он подумал, что в который раз за время его карьеры на карту поставлена не только жизнь преступника, но и его собственная голова.
В Москве Масловского снова вызвал к себе Гранов. Он подвинул к краю стола напечатанное на машинке сообщение.
- Ознакомьтесь.
Масловский взял листок с ощущением, будто сердце его остановилось. Когда он дочитал до конца, руки его ходили ходуном.
- Ваш человек, Масловский, находится в настоящее время в бегах на территории Англии и собирается убить папу. Причем его единственной целью является, судя по всему, компрометация нашей страны. Нам же не остается ничего, как только ждать и надеяться, что британская тайная служба окажется более эффективной, чем вы.
- Товарищ генерал, что я могу сказать?
- Вам нечего говорить, Масловский. Отличительной чертой всего этого дела является не столько глупость исполнителей, сколько авантюризм наихудшего свойства.
С этими словами Гранов нажал на кнопку на своем письменном столе. Дверь позади Масловского открылась, и в кабинет вошли два молодых капитана КГБ.