Примерно месяцев за пять до того, как я грохнулся в оркестровую яму, мне в городской мэрии повстречался одноклассник, Пашка Лужин. В мэрию нас привела одна и та же нужда — возможность получить заказы. Хорошо, что наши сферы деятельности никак не пересекались, иначе бы не избежать конфликта интересов. Пашка промышлял тем, что опрыскивал городскую лесополосу какой-то химией, чем очень портил жизнь комарам и клещам. Я же занимался парковым озеленением. В общем, в этот день нам обоим повезло, финансирование было одобрено. На радостях мы решили отметить нашу встречу. Но не в ресторане или в кафе, а у Пашки дома. Ожениться он ещё не успел, поэтому жил один в однокомнатной хрущёвке, доставшейся ему в наследство от бабушки. Когда мы зашли в ликёроводочный отдел супермаркета, чтобы затариться бухлом, я невольно присвистнул. Цены на водку заметно подросли.
— Мля, государству спирт обходится в копейки, а ценники растут, как бамбуки! — посетовал я на рыночный беспредел.
— Это потому, — иронично хмыкнул Пашка, — что весь спирт израсходовали на презервативы.
— В смысле, на презервативы? — не понял я юмора.
— В самом прямом, — снова ухмыльнулся одноклассник. — Ты же в ботанике хорошо шаришь?
— Ну, да, — пришлось согласиться.
— Тогда должен знать, что у нас гевея не растёт.
— И чего? — продолжал я тупить.
— А того, что один из способов изготовления каучука производится с помощью этилового спирта.
— Правда, что ли? — новость меня удивила, так как я всегда считал, что для этого требуется нефть.
— Заявляю авторитетно, как человек, получивший диплом химика-технолога, — с превосходством в голосе произнёс Пашка. А затем, рассматривая понравившуюся ему бутылку с водкой, пропел. — И если б водку гнать не из опилок, то что б нам было с пяти бутылок?
Пашка мне вспомнился не случайно. Отсутствие под рукой такого материала, как резина, меня очень напрягало. Изначально я хотел списаться с кем-нибудь из Европы. Хотя бы со «своими» родственниками, чтобы прислали посылку. Но сколько эту посылку ждать? Да и вообще, исполнят ли мои просьбы? А надо мне много. Тут и всевозможные семена, которых в России нет, и журналы о последних научных достижениях, и учебники, и натуральный каучук. Конечно, письма я напишу в любом случае. Только руку получше набью и запомню мысленные обороты, которые употреблял Лионель Фишер. С момента разговора у ворот дома Белкиных, когда мы с Иваном Даниловичем обсуждали наши общие дела, прошло десять дней. Сегодня уже зима, 1-ое декабря 1742 года. И все эти десять дней я перед сном упражнялся в овладении «своим» почерком. По моему мнению, получалось вполне прилично. Значит, скоро начну составлять письма.
За десять прошедших дней случилось много событий. Основное, Емельян привёз из поместья четверых парней призывного возраста и мальчика Митю лет восьми. Пацан жил с мамкой, но она умерла от какой-то болезни. Староста упросил Емельяна взять Митьку с собой, авось барин найдёт ему применение. Иначе ребёнок тупо умрёт от голода, так как присматривать за сиротой больно-то некому. Теперь у меня пять маленьких учеников: девчушка и четыре хулигана. Занимаюсь с ними с восьми утра и до двенадцати дня, затем делаю свои дела. Повторно занятия начинаются в пять вечера, и тянутся до самого отбоя с перерывом на ужин. Спать детей обычно укладывают в двадцать один ноль-ноль.
Кроме детей, теперь на моей шее сидят четыре здоровых лба. Когда я узнал, что всех зовут Иванами, то просто оху… поразился фантазии Емельяна, который их отбирал. Интересно, он случайно не метит в продюсеры, как Игорь Матвиенко? А чё, готовые «Иванушки International». Правда, рыженького нет. Они вообще все белобрысые и на лицо похожи, словно от одного отца с мамкой произошли. Прямо четверо из ларца, одинаковые с лица. Дабы не путаться, я каждого официально наградил прозвищем, то есть сделал это в присутствии третьих лиц. Первым прозвище получил Скунс. Этот дебил умудрился наступить на свежее лошадиное яблоко, но вместо того, чтобы очистить подошву, попёрся в дом. Там Иван Данилович проводил смотр всех вновь прибывших. Парни зашли, сняли шапки, перекрестились на иконы, поклонились Белкину… В общем, всё по уставу. И вот среди этого благолепия повеяло свежачком…
— Это что за ароматы? — поморщился Иван Данилович, чутко уловив посторонний запах.
— А вон он, наш Скунс, — кивнул я на парня, который стоял впереди всех. — Тебя что, не учили чистить подошвы, когда в помещение заходишь?
— Ох, барин, прости Христа ради, не заметил! — парень проследил за моим взглядом, заметил причину недовольства и испугано вжал голову в плечи.
— Быстро вышел на двор и очистил валенки! — грозно рявкнул Белкин. Парня словно ветром сдуло, а хозяин дома обернулся ко мне. — Леонид Иванович, а кто такой, скунс?
— Это такой пушной зверёк наподобие нашего барсука. Живёт в Америке. От врагов защищается тем, что выделяет из себя зловонную жидкость, чем отбивает всякую охоту нападать на него, — сообщил я авторитетно.
— Аха-ха-ха-ха! — рассмеялся Белкин. — Теперь и у нас есть свой скунс, а не только в Америке!
Так парню официально было присвоено прозвище. Как показало время, не зря. Похоже, он вообще не умел смотреть под ноги. То наступит на какую-нибудь дрянь, то запнётся и растянется каракатицей. У меня вообще сложилось мнение, что староста сплавил к нам всех косорезов. Но ничего, армия и не из такого дерьма делала конфетки.
Вторым прозвищем я наградил Сморчка. В принципе, они все шмыгали носами и вытирали сопли рукавами. Но этот выделялся даже среди своих собратьев. Не зря Пётр I приказал на рукавах солдатских мундиров нашивать бронзовые пуговицы. О железки носа не утрёшь. Я же поступил более гуманно. После того, как Мария Васильевна сшила мне по паре трусов и футболок, остались небольшие лоскутки материи. Как раз для носовых платков подойдёт. Их я и подарил новобранцам. Подарил, естественно, не просто так. Сначала популярно объяснил, для чего они нужны, и как за ними правильно ухаживать, то есть — стирать. Попутно продемонстрировал способ промывки носа водой, чтобы меньше было соплей. Однако моя поучительная лекция понимания не нашла, сила привычки оказалась сильнее. Тогда я обратился к Белкину с просьбой…
— Иван Данилович, вы постоянно на службе. Марию Васильевну я тоже не хочу тревожить по пустякам… Разрешите мне самостоятельно придумывать наказания для этой четвёрки деревенских увальней. Иначе ничего путного из них не выйдет.
— Что ж, разрешаю, — после недолгого раздумья согласился Белкин. — Только до смерти не запорите.
— Чего, чего? — не сразу понял я. — Почему вы решили, что я собираюсь их пороть?
— Ну, а как же иначе? — удивился Белкин.
— Пороть своих крепостных, Иван Данилович, это не рационально. Поркой вы наносите вред здоровью. Мне же нужны физически крепкие парни.
— И как вы собираетесь их наказывать? — заинтересовался мой работодатель.
— О, Иван Данилович! — плотоядно улыбнулся я. — Поверьте, мне известны такие методы, что порка сойдёт за счастье. При этом никто не получит физических увечий.
— Хм, очень любопытно… Покажите?
— Легко! Думаю, что повод для наказания не заставит себя ждать.
В Российской армии устав запрещает наказывать неумеху. То есть персональное наказание отсутствует. За косяки одного, отвечают все. Здесь я применил аналогичный метод. Мои «Иванушки International» сообща отжимались, приседали на одной ноге, держали в полуприсяде табуреты на вытянутых руках… А ещё занимались растяжкой — самым страшным для них упражнением. Деревенские увальни жутко переживали за свои коконьки. Ивана Даниловича такие способы наказания откровенно забавляли. Вроде никто не бит, лишь получают изредка пинки, чтобы не сачковали, зато какой эффект! Уже через неделю пользоваться платочками научились практически все. Конечно, старые привычки давали о себе знать, не без этого. Но теперь крестьяне стали более внимательны. А куда деваться? Без дисциплины никак, хоть в армии, хоть на производстве.
Третье прозвище получил Звонарь. Во время обеда два парня чего-то не поделили. Тогда один Иван стукнул другого Ивана деревянной ложкой по лбу. Мало того, что ложка сломалась, так ещё звук от удара вышел специфическим. Голова пострадавшего реально зазвенела. Недолго думая, я вывел всех из-за стола и велел принять упор лёжа, кроме любителя драться ложками.
— А ты, Звонарь, стоишь и даёшь счёт своим товарищам. Отжаться они должны тридцать раз.
— Почему я — звонарь? — удивился Ивашка.
— Потому, что у Скунса от твоего удара голова зазвенела, как колокол. Ещё вопросы есть?
— Нет. Только я считаю плохо…
— Ничего, Звонарь, считай! Если замечу, что ошибся, тогда отжиматься будешь уже ты, а троица, которая улеглась сейчас на пол, будет хором тебе солировать.
— Э-э… Чаво делать? — парень не понял моего французского.
— Считать будут хором, пока ты, деревня, не отожмёшься пятьдесят раз, — бросил я раздражённо.
— Почему, пятьдесят?
— Не нравится цифра? Хорошо, ошибёшься в счёте, будешь отжиматься сто раз.
— Не, не, я согласен!
До восемнадцати он досчитал… Потом ошибся. Троица, которая считала хором, тоже ошиблась на этой цифре. Тогда я уложил на пол всю четвёрку и велел во время отжимания громко повторять счёт за мной. М-да, тяжёлая наука — математика. Мышцы болят после неё.
Четвёртое прозвище получил Тюлень. Хотя было бы правильнее назвать его моржом или оленем. Но, как известно, слово не воробей. Что вылетело, то вылетело. А случилось следующее… Емельян привёз с речки бочку с водой и попросил Ивана помочь ему. Парень рьяно взялся за дело и в результате опрокинул бочку на себя. Как его не раздавило, одному Богу известно, но облился он с ног до головы.
— Чего, Тюлень, зенки вылупил?! — рассерженно крикнул я остолбеневшему парню. — Беги скорее в дом, да снимай с себя всю одёжку, а то ещё застудишься.
Этот отморозок с такой скоростью ломанулся в дом, что мне сразу подумалось: «М-да, тюлени так носиться не могут…»
Чем вообще занимается четвёрка деревенских увальней? Начнём с того, что утро они встречают вместе со мной. Я в семь утра выхожу на зарядку и они тоже. Как раз для общего физического развития пригодится, заодно научатся родину любить. Вместе с нами занимается мой слуга, Гаврила. Правда, я первые дней пять его не трогал. Дал возможность поправить здоровье. Заодно он за эти дни сшил мне высокие зимние ботинки на шнурках. Хотя вначале дело пошло с трудом. Гаврила не понимал, зачем нужно шить обувь для каждой ноги отдельно? Хорошо, что у меня есть сценические туфли. На их примере я объяснил, что, как и почему. Заодно рассказал про болезни ног, которые появляются из-за ношения «неправильной» обуви.
В общем, парень проникся и больше не пытался спорить, но попросил оставить ему сценические туфли, чтобы было на что равняться. Так же его очень заинтересовали ровные, аккуратные швы, не говоря про резиновую подошву. Я сказал, что швы сделаны не вручную, а машинкой. Даже попытался объяснить, как она примерно работает. Зачем это понадобилось? А затем, что у меня в голове куча идей, и я не знаю, за какую браться в первую очередь? Не разорваться же! Пусть другие тоже немного поломают мозги. Я Гавриле прямо так и заявил, если придумает швейную машинку, которую мне посчастливилось лицезреть у французского портного, то помогу ему стать обеспеченным человеком. Теперь в свободное время думает.
«Иванушки International» Гаврилу невзлюбили. И не случайно. Во-первых: он немец. Не в смысле нации, а то, что по-русски не говорит. А когда русские любили немцев? Во-вторых: несмотря на то, что мой слуга в своё время состоял при офицере денщиком, от солдатской муштры его никто не освобождал. Поэтому маршировать, стрелять из ружья и колоть штыком Гаврила умеет хорошо. Я подумал, подумал, и решил, что Иванушкам эта наука тоже пойдёт впрок. Мало ли чего в жизни случится, а тут хоть знать будут. Да и мне интересно. Для пущего правдоподобия мы с Прохором вырезали из дерева шесть макетов ружей. Теперь три раза в неделю после утренней зарядки Гаврила прививает деревенскому бычью воинскую дисциплину. Другие три дня я обучаю всех рукопашному и ножевому бою. Ножи тоже вырезали из дерева. А лично для меня Прохор пообещал выковать штык-нож, который я ему нарисовал. Ну, а мы после утренней зарядки принимаем в бане водные процедуры. Учу молодёжь гигиене…
Чем ещё занимаются парни? В принципе много чем, фронт работ громадный. Тем более Белкины не захотели ждать весны. Строительство нового дома было решено начать прямо сейчас. Ага, аппетит приходит во время еды. Я даже с ними чуть-чуть не поругался. Нет, строительство зимой — это нормально. Случалось сталкиваться с подобными заказами. Проблема в другом, у них постоянно меняются фантазии в плане самого дома. А любой архитектор или инженер-конструктор знает, что вносить изменения в готовый проект крайне нежелательно, велика вероятность ошибки. А ошибки приводят к печальным последствиям. Мне тоже не хочется лишний раз считать всё заново. Тут компьютера нет, нужно своей головой…
Целую неделю мы после ужина оставались за столом и до позднего вечера решали, каким быть дому? Очень многое приходилось объяснять, доказывать, выслушивать самому, чтобы глубже понимать местные реалии. Люди-то живут понятиями этого времени, а я — своего. Это касается и отопления, и канализации, и освещения, и планировки комнат, и кровельного покрытия, и высоты парадного крыльца… Нюансов море! Слава Богу, после недели нервотрёпки мы утвердили окончательный проект. Но я всё равно предупредил, что больше никаких изменений вносить не буду.
Пока шли дебаты по поводу нового дома, «Иванушки International» под чутким руководством Прохора успели перестроить курятник и свинарник. Курятник без особых затей разделили на две части деревянной перегородкой, немного потеснив пернатую живность. Помещение, которое определили под производство «божественного нектара», вышло примерно три на три метра. Пока оно пустует. Аппараты для производства высококачественного спирта ещё не готовы. А вот свинарник полностью избавили от всякой фауны, пустив её под нож. Заодно вычистили весь навоз. Теперь в бывшем свинарнике находится столярная мастерская и комната отдыха.
Размеры мастерской примерно шесть на четыре метра. За эти дни мы с Прохором установили там верстак, ножной точильный камень и ножной столярный станок. Станок собрали за неделю. Железных деталей в нём очень мало, практический весь из дерева, плюс кожаный привод, который соединяет колесо и крутящийся вал. Мужичку новый девайс понравился так, что не может оторваться. Уже наделал игрушек для барчуков, а для «Иванушек International» ложки, кружки, тарелки и… зубные щётки! На «кисточки» пошла свиная щетина. Мне тоже сделал щётку. Тут их нет. Люди зубы не чистят. Просто споласкивают рот, а застрявшую в зубах пищу убирают или ниткой, или щепочкой, или перочинным ножом.
Последняя процедура меня вообще повергла в шок! Так все зубы раскрошить недолго. Поэтому я быстро «придумал» зубную щётку, а в качестве чистящего средства применяю мел, в который добавляю ароматные травки. Ещё мне удалось сварить целый пуд мыла. После забоя поросят и овец образовался излишек животного жира, вот я и не растерялся. На мыло также пошло льняное масло, соль, хлебное вино, поташ и выжимка из сухофруктов. На мой дилетантский взгляд вышло вполне неплохо. Правда, три дня пришлось помучиться, пока получилась приемлемая субстанция. Одно дело примерно знать, как изготавливается мыло, а другое — сделать его самому.
Чтобы не трогать коровник, набитый сеном, комнату отдыха устроили в небольшом закутке, который располагался в бывшем свинарнике. Размеры комнаты получились два на два метра. Внутри мы разместили двухэтажные деревянные нары. Теперь все четыре Ивана ночуют там. Перед входом в «спальню» установили чугунную буржуйку. Она, благодаря мне, досталась Белкину бесплатно. Мало того, мы обзавелись строительным материалом. Откуда всё взялось? С железоделательного завода. Через день после того, как я выкупил Гаврилу, меня туда отвёз Емельян. Сам бы замучился идти.
На что похож завод? На двухэтажные кирпичные печки, позади которых установлены широкие деревянные помосты с лестницами. По лестницам на помосты поднимают руду, уголь и известняк. Потом все эти ингредиенты загружают через трубу в доменную печь. После плавки образуется шлак. Здесь он никому не нужен. Его тупо вываливают в отдельную кучу. Руководство завода даже не догадывается, что это практически готовый шлако-щелочной цемент. Его осталось только перемолоть и просеять…
— Чего это у вас мусор лежит повсюду? — ткнул я пальцем в гору шлака.
— Простите, а вы кто будете? — спросил меня управляющий, оглядев с ног до головы. Мой внешний вид повторял тот образ, когда Белкины увидели меня впервые. Я тоже внимательно рассмотрел мужчину, стоящего передо мной. Внешне он походил на актёра Андрея Смолякова. Ростом же уступал мне целую голову. Одет управляющий был в коричневое партикулярное платье. На голове носил чёрный парик. Интересно, под париком такая же лысина, как у Смолякова?
— Разрешите представиться, Лионель Фишер, французский дворянин, нахожусь в Боровске по протекции его высокопревосходительства Михаила Илларионовича Воронцова в качестве учителя наук, которые преподаю сыновьям его благородия Ивана Даниловича Белкина, — козырнул я именами.
— Да, да, я что-то слышал про вас, — покачал головой управляющий. — Дело вроде касалось разбойников, напавших на купеческий обоз.
— Совершенно верно, — делаю лёгкий кивок. — Я как раз ехал в купеческом обозе, когда на нас напали. Пришлось защищаться. В результате я лично отправил атамана разбойников на тот свет.
— Ого! — удивился управляющий. — А сюда, какими судьбами? Ой, простите, забыл представиться, Джонатан Джейкобс. Поставлен Вахрамеем Вахрамеевичем Меллером надзирать за работой завода.
— Хм… А вы очень хорошо говорите по-русски, — без тени лести заметил я, с первых слов поняв, что передо мной стоит иностранец.
— Двадцать лет назад мне пришлось покинуть Голландию и перебраться в Россию, — ответил Джонатан Джейкобс. — За это время любой обучится языку той страны, в которой проживает.
— Полностью с вами согласен. Но разве вы не поменяли имя?
— Поменял, — управляющий изобразил лёгкую улыбку. — Но в вас я сразу признал выходца из Европы, поэтому назвался именем, данным мне при рождении. Так какими судьбами вы к нам?
— Исключительно по делу, — с этими словами я вытащил несколько листочков, на которых были изображены варианты печек-буржуек. В своё время мне довелось ознакомиться с множеством образцов этих нагревательных приборов, начиная от самых примитивных и до подлинных произведений искусств.
— Это что? — спросил управляющий, разглядывая мои рисунки.
— Это печи из чугуна, — начал пояснять я. — Вот самая простая, которую несложно перенести из одной комнаты в другую. Её даже можно установить зимой в карете. Вот эта будет потяжелее. Она предназначена не только для обогрева помещений, но и для приготовления горячих блюд. А вот эта может заменить собою камин. И большая, и красивая… Видите, какое изящное литьё?
— Хм, действительно красиво… Сударь, как к вам лучше обращаться? — спросил управляющий.
— Называйте меня Леонид Иванович, как раз на русский манер.
— Хорошо. Так вот, Леонид Иванович, почему вы говорите об этих печах так, словно их уже видели? Лично мне ничего подобного не доводилось встречать.
— Потому, что видел, — улыбаюсь и развожу руками, как артист на сцене. — Я вёл совместное дело с одним мастером-литейщиком. Мы как раз изготавливали подобные печи. К сожалению, он умер. Слишком любил жирную пищу, от которой развилась жуткая подагра, — отвлекаю внимание левой информацией.
— Вот как! А разве подагра появляется от жирной пищи?
— Не только от жирной пищи, но ещё от излишнего употребления вина, эля, острых и солёных блюд… — я щедро делюсь тем, что когда-то сам вычитал в интернете.
— Надо же! А я и не знал… — глубокомысленно покачал головой управляющий. — А вы, похоже, не только разбираетесь в печах, но ещё и в медицине?
— Да, я немного увлекался медициной, — напускаю на себя таинственности. — А сейчас бы не отказался от совместного с вами дела. Уверен, подобные печи многих заинтересуют.
— Но почему именно со мной? — удивился Джонатан Джейкобс. — Почему не с хозяином завода? Тем более мы работаем в основном с казёнными заказами. Изготавливаем пушечные ядра, картечь, лафеты пушек…
— Во-первых, — перебиваю я, — Вахрамей Вахрамеевич Меллер проживает в Москве, а не в Боровске. Зачем мне тратить время на дорогу, если я могу договориться с вами? Во-вторых: неужели вы всю оставшуюся жизнь хотите провести в должности управляющего? Никогда не мечтали стать самостоятельным хозяином или совладельцем? — закидываю удочку, вдруг повезёт? Действительно, на хрена мне Меллер, когда под рукой есть человек, хорошо разбирающийся в металлургии? Конечно, глупо думать, что он побежит в мои «объятья» по первому зову. Но, как известно, вода точит камень.
— Если честно, то лелею такую надежду. Только этот завод никогда не перейдёт в мою собственность. Если у Вахрамея Вахрамеевиач Меллера не останется наследников, то всё заберёт казна.
— Я не говорю про этот завод. Можно построить новый. А ещё можно организовать совместное предприятие…
— С вами?
— Да, — легко соглашаюсь.
— У вас есть деньги на строительство нового завода?
— К сожалению, нет, — тяжело вздыхаю, но быстро возвращаю уверенный вид. — Зато у меня есть много перспективных идей! А производство мы можем организовать на заводе купцов Копыриных. Они, между прочим, ваши соседи и тоже владеют железоделательным заводом.
— Я знаю про Копыриных, — слегка поморщился управляющий, словно ему напомнили прописную истину. Неужели конкуренты?
— Ну, вот! — лучезарно улыбаюсь. — Пока вы являетесь управляющим, то можете спокойно отладить производство чугунных печек, которые я предложил вашему вниманию. А когда станете самостоятельным хозяином, уже не нужно будет тратить время на опыты с новой продукцией.
— Вы серьёзно? — очень удивился предложению Джонатан Джейкобс.
— Абсолютно! Иначе бы к вам не обратился. И ещё вопрос, это что за груды мусора вон там?
— О! Это наша постоянная головная боль… — огорчился управляющий. — Шлака набирается много, но чтобы его увозить, нужны свободные подводы. А у них и без этого дел хватает.
— И что, далеко надо возить?
— Да, есть один овраг… Кроме него никуда не выкинешь. Все земли вокруг принадлежат помещикам. А здешние помещики, скажу я вам, действуют зачастую, как настоящие разбойники. Лучше лишний раз с ними не связываться.
«Вау, круто!!! — мысленно возликовал я, внешне стараясь быть абсолютно спокойным. — Горы строительного материала, из которого можно делать шлакоблоки, дорожную плитку, раствор для кирпичной кладки, заливку для фундамента… Может именно это дело предложить воеводе? Точно! Но спешить не будем. Сначала надо изготовить презентационные образцы, чтобы было, что показать. Одними словами многого не добьёшься. Заодно проверю качество материала, вдруг ничего не получится? А ещё нужно изготовить мелкие сита для просеивания и станочек для помола. Ста-но-чек… Блин! Почему бы не сделать ножную мукомольню, наподобие столярного станка? Ножкой нажимаешь, механизм крутится и перемалывает шлак… Всяко лучше того, которым Марфа вручную перемалывает зерно для получения муки. Инструмент сродни каменному веку!»
Короче, я не на шутку размечтался. Заодно, находясь на кураже, предложил Джонатану Джейкобсу изготовить экспериментальную буржуйку размерами с ведро, которую охотно протестирую. А за эту услугу попробую договориться с воеводой по поводу утилизации шлака. Может, даже в ближайшее время выделю подводу для его вывоза. Управляющий сомневался недолго и мы, как говорится, ударили по рукам.
За всеми этими делами я так и не приступил к изготовлению своего шкафа, хотя чертёж с размерами полностью готов. Во-первых: пока тупо не хватает времени. Во-вторых: отсутствует нужный инструмент и ножные станочки, которые я хотел изготовить при содействии Прохора. Как только полностью оборудуем столярную мастерскую, так и приступим. В ученики возьму Скунса и Звонаря. Есть в них задатки будущих краснодеревщиков. А вот Тюлень и Сморчок не предрасположены к ручному ремеслу. Поэтому будут гнать спирт. Сейчас же вся четвёрка Иванов роет землю под фундамент будущего дома. Делать я его решил свайно-ленточным.
Для начала на углах намеченного здания роем шурфы под буронабивные сваи глубиною не менее двух метров. Затем сколачиваем опалубку, вяжем армированный каркас, добавляем гидроизоляцию и заливаем бетон. Шлако-щелочной цемент у меня получился вполне приемлемого качества. А чтобы раствор не замерзал, мы над местом заливки устанавливаем подобие войлочной юрты с очагом, в котором постоянно поддерживаем огонь. Так потихоньку зальём весь фундамент. Правда, вылезли две проблемы. Первая: слишком дорогая арматура. Пятьдесят метров стального прутка 10-ти миллиметрового диаметра стоит целый рубль. Хотя мне и тут удалось договориться о скидках.
Оказывается, в этом времени через валки прокатных станов пропускают лишь цветные металлы, считая, что сталь и чугун быстро остывают и не годятся для подобной процедуры. Я убедил Джонатана Джейкобса попробовать это сделать с небольшими кусочками стали. Заодно внёс рацпредложение в конструкцию самих валков. Почему крутится только верхний? Пусть крутятся оба. Заодно сослался, что во Франции давно так делают. Управляющий послушал моих советов и через пять дней на свет появился прокатный стан по волочению нетолстых стальных полос и прутков. Я тут же оформил официальную бумагу, что являюсь автором изобретения, дабы в будущем не случилось нежелательных эксцессов. За это нововведение управляющий сделал мне скидку на двадцать пять процентов.
Вторая проблема… В этом времени отсутствуют привычные мне приборы и инструменты. Где лазерные уровни, нивелиры и теодолиты? Всё приходится делать при помощи отвесов и натянутых ниток. Конечно, здесь существуют приборы для топографической съёмки местности. Но, скорее всего, они очень дорогие, а ещё ими нужно уметь пользоваться. М-да… Поэтому выходим из положения при помощи подручных средств. Правда, одно усовершенствование я всё-таки сотворил. Аптекарь Шварц помог мне изготовить двухметровый строительный уровень пузырькового типа. Не знаю, какой из него фармацевт, но стекло он выдувает классно! Не то, что на заводе. Мутные, громоздкие сосуды, в которых хранили различную кислоту, вызвали у меня жуткое отвращение. А вот чего-то изящного я не заметил.
У Шварца же оказалась хоть и скромная, но великолепная лаборатория! Все эти колбочки, мензурки, реторты он сделал сам. Качество стекла поражало. Но аптекарь пожаловался, что ему приходится вручную долгими часами готовить состав для будущих изделий. Ну, да… Пока соберёшь все необходимые ингредиенты, пока при помощи ступки и пестика перемелешь их в тончайшую муку… Возможно, Шварц организовал бы стекольное производство, но он почему-то решил посвятить себя медицине. Стеклоделием же занялся по необходимости, так как негде было взять лабораторную посуду. Теперь я знаю, кто мне поможет с оконным стеклом!
Кроме строительного уровня аптекарь Шварц сделал мне термометр и три колбы, которые я планирую приспособить для ламп. В качестве горючей жидкости пока будет выступать спирт. Нефть нужно специально заказывать, и когда её привезут, хрен знает. К концу зимы, наверное, если не позже. Кстати, не знаю, изобрёл ли Цельсий свою шкалу, но я уже ею пользуюсь. Аптекарь, между прочим, тоже. Его поразила простота конструкции термометра, а так же возможность быстро определять температуру воды и окружающей среды. В общем, мы со Шварцем стали практически корешами. Особенно после того, как он узнал, что я превосходно разбираюсь в ботанике и могу помочь ему советами при изготовлении лекарств. Надеюсь, что с моей помощью он изобретёт аспирин. Тем более ива растёт повсеместно. Я вообще планирую привлечь Шварца ко многим проектам. Тем более партнёрами мы уже стали. Замутили, так сказать, совместный бизнес. Он сейчас выпускает термометры и строительные уровни.
Кстати, шкалу я взял метрическую. И ему про неё рассказал. Чётко определить сантиметр мне помогла пластмассовая пуговица на моём сценическом костюме. Как-то от нечего делать я померил попавшим под руку штангельциркулем её диаметр. Оказалось ровно два сантиметра. Теперь пуговица выступает эталоном. А вообще при помощи Шварца я хочу выпускать: цветные краски, губную помаду, гигиеническую помаду, зубную пасту, линейку женских духов и мужских одеколонов. С сырьём для изготовления флаконов проблем не будет. Запрягу Иванушек для этого дела. Заодно подскажу Шварцу, что нужно добавлять в расплавленную стеклянную массу, дабы получить различные цветовые оттенки. Правда, много рассказать не получится, так как большинство химических элементов ещё не открыты, да и я не всё помню. Но почему бы не поэкспериментировать? Интересно, а Ломоносов уже создал свою знаменитую стеклянную мозаику?
Чем сейчас занимается Шварц? Изготавливает мой заказ. Пока мы с Прохором конструируем ректификационную колонну, он делает по нарисованному мной эскизу экстрактор Сокслета. Надеюсь, что на Рождество смогу удивить Белкина двумя-тремя вариантами ароматной водки.
За прошедшие десять дней я ещё успел изготовить около пяти килограмм пишущих мелков и две школьные доски. Правда, первая доска вышла не совсем удачно… В принципе, собрать и сколотить деревянный щит — большого ума не надо. Самое трудное, оказалось, подобрать состав покрытия, на котором потом пишут мелом. В обоих случаях получился какой-то тёмно-бурый цвет. Короче, масляная эмаль с матовым оттенком. В первый раз я её плохо просушил, поэтому вместо гладкой поверхности образовалась некоторая волнистость. Эту «стиральную доску» я установил в столярке. Сойдёт, чтобы рисовать пояснения. Удачный же вариант находится дома. Как говорится, всё лучшее — детям!
Кстати, отцу Лазарю доска очень понравилась. Удобно. И тут он меня озадачил, типа сделайте небольшие досочки для детей, а заодно белые карандаши, с помощью которых они станут писать. Ага, красный мой карандаш он уже видел, а для кучи я ещё угольных наделал, так как рисовать приходится часто. Пришлось ответить батюшке, что мне пока некогда. Тем более ингредиенты для изготовления досок и белых карандашей стоят денег. Тот же казеиновый клей на дороге не валяется. Конечно, если меня снабдят необходимым сырьём, то возьмусь за работу. Или запрягу кого-нибудь из Иванов.
Правда, про перекладывание труда на чужие плечи я говорить не стал. Незачем показывать, что сачкую, время от времени. И вообще, дворянин я или где? А то ношусь с самого утра, как белка в колесе, даже на личную жизнь не могу выкроить хотя бы час. Организму же на бытовые проблемы по фигу. Требует, сука, особенно по утрам, сисястую бабу! Можно и не сисястую, но вынь да положи! А тут ещё шнурок у новых трусов порвался! Схалтурила Мария Васильевна, гнилой товар подогнала. Эх, была бы резина… Чего же мне объяснял Пашка Лужин? Вроде рассказывал про катализатор из металлического натрия… Блин, пока не попробуешь, не узнаешь. Снова придётся обращаться к другу Шварцу. А ещё он обещал познакомить меня с одной вдовой, не обременённой высокой моралью…