— Всем и каждому, — подтвердил адвокат Зэкари. — Я сам составлял завещание.
— Это завещание уже недействительно, — медленно произнес Браун, подчеркивая каждое слово. — Я написал новое, согласно которому все оставляю моей жене. — Он постучал ножом по лежащему на столе листу бумаги.
— И вы лишили наследства Барбару? — спросил Роджерс.
— Целиком и полностью.
— Отлично. Теперь я могу на ней жениться!
Браун бросил на Джима злобный взгляд, но не ответил ему.
— Я собрал всех вас вместе, так как хотел сообщить, пока еще жив, что все вы, кроме моей жены, исключены из моего завещания. После смерти мне бы это не доставило такого удовольствия.
— Но почему? — плачущим голосом спросила Корнелия. — Учитывая все, что мы для вас сделали!..
Зэкари успел подхватить пенсне, прежде чем оно упало на лежащие у него на коленях бумаги.
— Это невероятно! — простонал он. — Мистер Браун, я прошу вас заново обдумать этот вопрос в свете...
Роки Тейлор встал — его узкий подбородок заметно напрягся.
— Браун, — заговорил он, — успех «Браун энтерпрайзис инкорпорейтед» почти полностью зависел от организованной мною рекламы. И вот какова ваша благодарность. — Он пожал плечами. — Пошли, Копни. Нам пора сниматься с якоря.
Не глядя на Брауна, Корнелия Маллинс вышла из комнаты вслед за Роки Тейлором.
Джон Браун обмакнул ручку в чернильницу, положил ее возле листа бумаги, исписанного его каракулями, отодвинул стул и поднялся. Скривив губы в усмешке, он обратился к Джиму Роджерсу:
— Так как вы ничего не выигрываете от этого завещания, то нет причин, по которым вы не могли бы его засвидетельствовать.
— С удовольствием, — ответил Джим и быстро поставил свою подпись.
— Это относится и к вам, Зэкари, старый мошенник.
Адвокат вскочил, и бумаги посыпались на пол. Он собрал их, бормоча себе под нос, подошел к столу, сел и поправил пенсне.
— Вот, — сказал Зэкари, поставив подпись внизу листа. — Для меня это ничего не значит, хотя я много лет вел ваши дела.
— Премного благодарен, — насмешливо промолвил Браун. — А теперь прошу вас удалиться. — Он посмотрел на жену, съежившуюся на стуле в углу. — Это касается и тебя, Лидия. Я хочу побыть один.
Сидя в машине по дороге к «Дому здоровья», Никки составила план действий и теперь, шагая по террасе, решила забыть о своей злости на Эллери ради того, чтобы осуществить этот план.
Она открыла дверь и вошла в большую приемную. Справа, за столиком с коммутатором и несколькими журналами Брауна, сидела хорошенькая блондинка, примерно одного возраста с Никки. Перед нею стояла табличка «Мисс Норрис», а на двери за ее спиной было написано: «КЛОД Л. ЗЭКАРИ — администратор». Девушка оторвалась от журнала:
— Я мисс Норрис. Чем могу помочь?
— У меня назначена встреча с доктором Роджерсом.
— Пожалуйста, ваше имя.
— Никки Портер.
— Сожалею, мисс Портер, но доктор Роджерс сейчас занят с мистером Брауном. Не желаете ли подождать в его кабинете?
— Да, благодарю вас.
Никки последовала за секретаршей на второй этаж в кабинет доктора.
— Если хотите, можете почитать журналы, мисс Портер. Доктор Роджерс долго не задержится. — Секретарша удалилась.
Стоя в дверях, Никки окинула взглядом коридор. Он был пустой и безупречно чистый; с обеих его сторон тянулись двери. На той, что напротив, Никки прочитала: «ДЖОН БРАУН — президент». Она вошла в кабинет Роджерса, взяла со стола журнал и села в кожаное кресло. Разглядывая красотку в более чем открытом купальном костюме, изображенную на обложке, Никки подумала: «Золотоволосая амазонка».
И тут она услышала чей-то вопль. Это был дикий, истерический визг, непонятно, мужской или женский. Он становился все громче.
— Могилу! Могилу!
По спине у Никки побежали мурашки. Она уставилась в дверной проем.
Дверь напротив распахнулась, и оттуда выбежал старик в лохмотьях. Взгляд его дико блуждал, длинные волосы были всклокочены. На плече у него сидела большая черная птица. Продолжая вопить, он помчался по пустому коридору.
Снова наступила тишина.
Никки недоуменно заморгала. Что здесь происходит? Что за люди живут в одном доме с Барбарой? Старик вылетел сломя голову из кабинета мистера Брауна.
Секретарша сказала, что Джим Роджерс у него. Однако из комнаты не доносилось ни звука, хотя дверь оставалась открытой настежь. Никки на цыпочках пересекла коридор и заглянула в кабинет. Конечно же в нем никого не оказалось. Возле большого письменного стола стояли обитые плюшем стулья; кушетка и драпировки также были плюшевыми. «Какое великолепие!» — подумала Никки. Солнечные лучи, проникая сквозь железную решетку на окне, играли на резных завитушках стола.
Никки ступила на толстый ковер. Странно, что отсюда выбежал этот полоумный старик. Должно быть, его кто-то напугал, но кто? Он мог выйти через дверь слева или арочный проход справа.
Она заглянула в альков и вздрогнула, увидев статую, слишком сильно походившую на живого человека. Очевидно, это мистер Браун. Неудивительно, что Барбара... В алькове двери не было, так что человек в лохмотьях вышел не оттуда.
Пройдя на цыпочках мимо стола, Никки приложила ухо к двери напротив.
— И вы лишили наследства Барбару? — услышал Никки голос Джима и внезапно почувствовала возбуждение. Это было все равно что слышать диалог в кинотеатре, не видя экрана.
— Целиком и полностью.
— Отлично. Теперь я могу на ней жениться! — Это снова сказал Джим.
Кто-то тихо забормотал — слишком тихо, чтобы можно было разобрать слова. Внезапно послышался сердитый голос:
— И вот какова ваша благодарность. Пошли, Конни, нам пора сниматься с якоря.
Никки шмыгнула в альков. Она едва успела спрятаться за статую в нише, как дверь в спальню открылась и почти сразу снова закрылась. Тот же мужской голос Никки услышала теперь уже в кабинете:
— Ну и положение, черт бы его побрал! Почему ты не обработала его, Конни?
— Я сделала все, что могла, Роки, — отозвался недовольный женский голос.