- Счастливыми?
Она оценивающе взглянула на него и подумала, что ее загар должен хорошо смотреться на фоне ее белого платья. Она сразу увидела, что перед ней стоит настоящий мужчина. Большой, сильный и прямой. Возможно, он также немного грубоват, но это ему только идет.
- Кто вы? - с любопытством спросила она.
- Полиция. Моя фамилия Ларссон. Седьмого марта этого года в двадцать три часа десять минут вы приняли ложный вызов по телефону. Помните?
- Да, конечно. Мы очень редко принимаем ложные вызовы. Рингвеген в Сундбюберге.
- Верно. Что сказал тот человек?
- Пожар у дома на Рингвеген, 37. Цокольный этаж.
- Это был мужчина или женщина?
- Мужчина.
- Вы уверены в том, что он сказал именно это?
- Да.
Он вынул из кармана несколько листков бумаги, шариковую ручку и что-то записал.
- Еще что-нибудь можете сообщить?
- О, конечно. Очень много.
Мужчина, казалось, удивился. Он нахмурился и в упор посмотрел на нее своими голубыми глазами. Да, в шведских мужчинах все-таки что-то есть. Жаль, что на ней такие отметины. Хотя, возможно, он мужчина без предрассудков.
- Вот как. Что же именно?
- Во-первых, он звонил из телефона-автомата. Я слышала щелчок, когда упала монета. Возможно, он звонил из телефона-автомата в Сундбюберге.
- Почему вы так считаете?
- Ну, видите ли, там в некоторых телефонах-автоматах еще остались старые таблички с нашим прямым номером. Во всех других местах на табличках теперь указан номер центральной диспетчерской в Стокгольме.
Мужчина кивнул и снова сделал пометку на листке бумаги.
- Я повторила адрес и спросила: "Здесь, в городе? В Сундбюберге?" Потом я собиралась спросить, как его зовут и все такое прочее.
- Но вы этого не сделали?
- Нет. Он ответил: "Да" и повесил трубку. У меня создалось впечатление, что он спешит. Впрочем, люди, которые нам звонят и сообщают о пожаре, всегда нервничают.
- Значит, он вас перебил?
- Да. Мне даже кажется, что я вообще не успела произнести слова "Сундбюберг".
- Не успела?
- Да нет, я-то его произнесла, но он на полуслове сказал: "Да" и повесил трубку. Не думаю, что он вообще его услышал.
- А по тому же самому адресу в Стокгольме и в то же время не было пожара?
- Нет. Хотя в Стокгольме в это же самое время был сильный пожар. Я получила сообщение о нем из центральной диспетчерской минут через десять или двенадцать. Но тот пожар был на Шёльдгатан.
Она внимательно посмотрела на него и сказала:
- Ой, это вы спасли всех тех людей в горящем доме?
Он не ответил, и после паузы она сказала:
- Да, это были вы. Я узнала вас по фотографиям. Но я не представляла себе, что вы такой большой.
- У вас, наверное, хорошая намять.
- Как только я узнала, что вызов был ложным, я сразу постаралась запомнить этот разговор. Полиция потом обычно интересуется такими вещами. Я имею в виду местную полицию. Однако на этот раз меня ни о чем не расспрашивали.
Мужчина насупился. Об этом он знал. Она чуть выставила вперед правое бедро и согнула колено, оторвав при этом пятку от пола. У нее красивые ноги, к тому же сейчас они загорелые.
- Еще что-нибудь помните? О мужчине.
- Он был не швед.
- Иностранец?
Он еще сильнее нахмурился и уставился на нее. Жаль, что она надела шлепанцы. У нее красивые ноги, и она знала об этом. А ноги должны быть красивыми.
- Да, - сказала она. - У него был довольно заметный акцент.
- Какой именно акцент?
- Он был не немцем или финном, - сказала она, - и наверняка не норвежцем или датчанином.
- Откуда вам это известно?
- Я знаю, как говорят финны, и у меня был... я встречалась одно время с немецким парнем.
- Вы хотите сказать, что он плохо говорил по-шведски?
- Вовсе нет. Я поняла все, что он сказал, и говорил он гладко и очень быстро.
Она подумала о том, что сейчас наверняка выглядит привлекательно.
- Он был не испанцем. И не англичанином.