Скакке отодвинул чашку и вынул из кармана карту. Она уже порядочно истрепалась на сгибах: надо будет заклеить их клейкой лентой. Он зачеркнул жилые дома вокруг площадки. Потом взглянул на часы и решил, что до встречи с Моникой еще много времени и он успеет обойти дома на другом склоне холма. Тем самым он завершит проверку в большей части города, потому что в старых домах на главной улице, у подножья холма, он уже побывал. Дома на склоне были современными, но не такими многоэтажными, как на вершине холма.
К двадцати минутам третьего Скакке проверил все дома за исключением углового в нижней части склона. На этом углу находился один из телефонов-автоматов, где все еще сохранилась табличка с местным номером пожарной части.
У входа в дом стоял мужчина и пил пиво. Он протянул бутылку Скакке и что-то неразборчиво сказал. Скакке догадался, что мужчина - норвежец и говорит, что празднует Семнадцатое мая8. Скакке продемонстрировал мужчине свое удостоверение и проинформировал его решительным и не терпящим возражений тоном о том, что употреблять спиртные напитки на улице запрещено. Мужчина испуганно посмотрел на Скакке, и тот сказал:
- Поскольку вы не швед, я не стану на первый раз привлекать вас к ответственности. Дайте мне бутылку и убирайтесь.
Мужчина дал ему наполовину опорожненную бутылку, и Скакке вылил её содержимое в сливную решетку. Потом он перешел на противоположную сторону улицы и опустил бутылку в урну. Обернувшись, он увидел, как норвежец исчезает за углом, бросая на него равнодушный взгляд через плечо.
Скакке поднялся в лифте на верхний этаж и по очереди позвонил в три двери. Никто к нему не вышел, и он записал три фамилии в свой список для последующего визита. Потом опустился этажом ниже.
Первую дверь открыла женщина с крашенными хной волосами и в очках с зелеными стеклами. Волосы у корней были седыми, и выглядела она лет на шестьдесят. Скакке пришлось объяснять ей дважды, прежде чем она поняла, что ему нужно.
- О да, - сказала она. - Я сдаю одну комнату. Вернее, раньше сдавала. Так вы говорите, иностранец? В начале марта? Дайте подумать. Да, кажется, как раз в начале марта у меня жил один француз. Хотя, возможно, он был араб? Я уже точно не помню.
Скакке насторожился.
- Араб? - переспросил он. - А на каком языке он разговаривал?
- На шведском, естественно, причем плохо, хотя понять его было можно.
- Не могли бы вы точно вспомнить, когда он здесь жил?
Перед тем как позвонить. Скакке не посмотрел на табличку с именем на двери. Он слегка повернул голову, сделав вид, что ему нужно высморкаться, и взглянул на табличку над почтовым ящиком. В этот момент женщина распахнула дверь, так что он успел разобрать лишь фамилию - Борг.
- Входите, - пригласила она.
Он вошел в прихожую и закрыл за собой дверь. Рыжеволосая хозяйка провела его в комнату и усадила на голубой плюшевый диван у окна. Потом она подошла к письменному столу, выдвинула ящик и достала расчетную книжку в красно-коричневой обложке.
- Сейчас я посмотрю, когда это было, - сказала она, листая книжку. - Я всегда выписываю счет, а этот мужчина снимал у меня комнату последним, так что это легко можно выяснить... ну вот, нашла. Четвертого марта он уплатил за неделю вперед. Однако довольно странно: он уехал раньше, через четыре дня. То есть, восьмого. Вернуть деньги за оставшиеся три дня он не требовал.
Она взяла книжку и села за стол перед диваном.
- Он казался мне забавным. А зачем он вам нужен? Что он сделал?
- Мы разыскиваем человека, который может оказать нам помощь в расследовании, - сказал Скакке. - Как его звали?
- Альфонсе Ласале.
- Она произнесла немые "е" в словах Альфонс и Ласаль, и Скакке сделал вывод, что она не особенно сильна в разговорном французском. Впрочем, он тоже.
- Как получилось, что вы сдали комнату именно ему? - спросил Скакке.
- Как это получилось? Ну, я ведь вам уже сказала, что сдавала одну из комнат. Я делала это до того, как мой муж заболел и вынужден был днем находиться дома. Он не хотел, чтобы в квартире были посторонние, и я обратилась в агентство с просьбой временно вычеркнуть нас из их списка.
- Так значит, жильцов вам присылало агентство? Как оно называется?
- Агентство "Свеа". Оно находится на Свеавеген. Они присылают мне жильцов с 1962 года, когда мы вселились в эту квартиру.
Скакке вынул блокнот и авторучку. Женщина с любопытством смотрела, как он пишет.
- Как он выглядел? - спросил он, держа ручку наготове.
Женщина устремила взгляд в потолок.
- Ну, как вам сказать. Он был похож на жителя Средиземноморья. Невысокий, со смуглой кожей и густыми черными волосами, которые почти полностью закрывали лоб и виски. Ненамного выше меня, а у меня рост 165 сантиметров. Довольно длинный нос, слегка крючковатый, и совершенно прямые черные брови. Плотный, но не толстый.
- Как вы думаете, сколько ему было лет?
- Ну, лет тридцать пять или около того. Возможно, сорок. Трудно сказать.
- Вспомните, может у него были какие-нибудь особые приметы?
Она на минуту задумалась и потом покачала головой.
- По-моему, нет. Понимаете, он пробыл здесь недолго. Он показался мне хорошо воспитанным и вел себя очень вежливо. Скромно и аккуратно одевался.
- Как он говорил?
- У него был иностранный акцент. Очень смешной.
- Вы можете описать этот акцент поточнее? Можете быть, вы запомнили что-нибудь характерное в его произношении?
- Ну-у, не знаю. Он говорил "фгу" вместо "фру", а кофе называл "кафе". Мне трудно вспомнить. Прошло много времени, и к тому же я не умею хорошо воспроизводить акценты.
Скакке принялся обдумывать свой следующий вопрос. Он грыз кончик авторучки и глядел на рыжеволосую хозяйку.
- А что он здесь делал? Он был туристом или работал? В какое время он обычно уходил и приходил?
- Трудно сказать, - ответила фру Борг. - Багажа у него было мало, только один чемоданчик. Уходил он утром и возвращался поздно вечером. Естественно, у него был свой ключ, и я не знаю, когда он приходил. Он был очень спокойный и молчаливый.
- Вы разрешаете вашим жильцам пользоваться телефоном? Он куда-нибудь звонил?
- Нет, как правило, не разрешаю, но если кому-то них нужно срочно позвонить, то, конечно, он может это сделать. Однако тот Ласале никогда никуда не звонил, насколько мне известно.
- Он мог воспользоваться телефоном так, чтобы вы этого не заметили? Например, ночью?
- Ночью не смог бы. У нас телефонные розетки в прихожей и спальне, и вечером я всегда переношу телефон в спальню.
- Может быть, вы помните, когда он пришел домой седьмого марта? Это была его последняя ночь здесь?
Женщина сняла, очевидно, плохо подобранные очки, посмотрела на них, протерла стекла подолом и снова надела.
- По-моему, в последний вечер, - сказала она, - я не слышала, когда он пришел. Обычно я ложусь спать в половине одиннадцатого или что-то около этого, но что касается того вечера, абсолютной уверенности у меня нет.
- Может быть, вам удастся вспомнить это, фру Борг, а я вам позвоню, и вы мне расскажете, если еще что-нибудь припомните, - попросил Скакке.