Посыпались вопросы про кредиты, чёрные кассы. Пришлось объяснить разницу между кредитом и рассрочкой.
— Деньги нельзя давать под проценты. — заявил молодой подсобник. — Это ростовщичество! — презрительно заявил он.
Очень хотелось ответить ему: это ты в коммерческом банке пойди, расскажи. Но пришлось вступить в дискуссию, учитывая текущие реалии.
Задержался у них, а меня ещё в гости сегодня художники зачем-то пригласили. На последние вопросы отвечал, уже собираясь и надевая пальто.
Подошла заведующая и протянула мне матерчатую сумку.
— Спасибо вам. — сказала она. — Так растормошили коллектив. До сих пор обсуждают. На моей памяти такого ни разу не было.
— Позвоните моему начальству, пригласите ещё. Буду очень рад приехать к вам снова. — расшаркался я, приняв увесистую сумку. — Запишете номер?
Надо визиток напечатать с телефоном Ионова. — мысленно усмехнулся я. — Пусть напрямую заказывают.
Уже дома жена разбирала эту сумку и вытащила огромный кусок плотного коричневого мармелада. При ближайшем рассмотрении обнаружил в нём яблочную косточку. Натуральный… Хотя, чего я ждал — для этого времени совершенно нормально. Уже больше года здесь, а страх из двадцать первого века случайно сожрать какую-то забористую химию, замаскированную под продукт питания, все еще не оставляет…
— Ого. — удивился я размеру подношения. — У нас с тобой ничего не слипнется?
— Поделимся. — как о само собой разумеющемся сказала жена. — Сейчас художников угостим. Вечером Родьку. Кстати! Николай приехал, помнишь, капитан морской? Заходил, вещей Родьке оставил.
— Ого! — поразился я, рассматривая детские джинсы, футболки, толстовку и пару кроссовок без коробки, которые принесла показать жена. — Это они с приятелем в Одессу так съездили? Представляю, что он из рейса привезёт…
— Не забудь вечером Родьке отдать. — стала складывать в принесенную мной сумку детские вещи Галия. — А это нам. — произнесла она с придыханием вытаскивая из шкафчика с посудой большую морскую раковину с многочисленными отростками, торчащими во все стороны. — За хлопоты…
— Ой! А как там фикус с пальмой? — запоздало вспомнил я про поручение Николая. — Живы, хоть?
— А что им будет? — не поняла моей озабоченности Галия.
— Я совсем забыл про них…
— Я сама поливала! — удивлённо посмотрела на меня жена. — Когда тебе ещё про пальмы помнить?
— Ты моё сокровище! — с облегчением обнял я её.
Сверху в сумку с вещами жена положила приличный кусок мармелада, завернув его в один из листов магазинной бумаги. Ещё один увесистый кусок она положила на тарелку, как я понял, с ним она собралась идти в гости.
— Будем есть на завтрак с батоном. — умиротворённо проговорила она, заворачивая остатки мармелада во второй лист бумаги и пряча его в холодильник. — Ну, ты поужинал? Пойдём?
К моему удивлению, у художников нас с женой перво-наперво повели в маленькую комнату к однотонному зелёному покрывалу, закрывавшему трёхстворчатый платяной шкаф. Напротив него ярко светила настольная лампа, которую взяла в руки Елена Яковлевна. Перед зелёным экраном стояло два табурета, куда нас и усадили.
— А что происходит? — недоумевал я, а Елена Яковлевна направила на нас с Галиёй свет лампы. Сто ватт, не меньше. — на автомате подумал я.
— Тише. — зашикала на меня жена. — Михаил Андреевич профессиональный фотограф-портретист.
— Вот оно что. Нас фотографировать будут. — прошептал я в ответ. А то после посещения КГБ, яркая лампа в глаза на другие ассоциации меня поначалу натолкнула. А что такого? Ясное дело, бесследно такие визиты не проходят.
Михаил Андреевич сел перед деревянной простейшей треногой, зафиксированной на нужной высоте какими-то шнурками. Установил на ней фотоаппарат. И долго-долго, минут двадцать, ставил нам позу, наклон головы, выражения лица… Никогда не думал, что это так сложно. А сделал он всего три снимка. Два одним фотоаппаратом и один другим. Не понял совсем, зачем это надо было, но так устал сидеть в одной позе, что уже было всё равно. Просто обрадовался, что экзекуция закончилась и нам позволили встать.
Потом мы пили чай.
— Надо будет ещё раз так посидеть пару раз по полчаса. — вдруг сказал Михаил Андреевич. — Но можно уже будет по отдельности.
— Зачем? — не понял я.
— Это для портрета. — хитро улыбаясь, заявила жена.
— В смысле, для портрета? — поразился я.
Ну и материальный вопрос, конечно, важен. Это же сколько денег будет стоить работа такого профессионала⁈ Я не против портретов, но тогда, когда прочно обеспечу свой быт. В прошлой жизни только после сорока позволил себе тратить деньги на живопись. Правда, при разводе жена все это и забрала…
Видимо, у меня был такой ошарашенный вид, что Елена Яковлевна поспешила меня успокоить:
— Мы с Мишей решили сделать вам подарок: он напишет ваш совместный портрет. Маслом.
— Но это слишком серьёзный подарок. — попытался возразить я.
— Вы нам столько помогаете, так выручаете. — умоляюще взглянула на меня пожилая женщина и я, неожиданно для себя, увидел в этом взгляде: не бросайте нас.
— О, ну что вы… — реально растерялся я. — Нам приятно вам помогать… Спасибо…
— А нам приятно вас писать. — заявил Михаил Андреевич, улыбаясь.
— А фотографировали зачем? — поинтересовался я.
— Чтоб не мучить вас часами. — подмигнул мне Михаил Андреевич, прекрасно заметивший, как тяжело мне далось сидение в одной позе в течение каких-то несчастных двадцати минут.
— А почему два фотоаппарата? — продолжал интересоваться я.
— С одной плёнки — цветной слайд, с другой обычная фотография. Всё, кроме лица, пишется без позирования, это очень удобно и для художника, и для модели. Раньше люди вынуждены были часами перед художником сидеть, а художнику надо было, кровь из носу, работать и работать, раз модель перед ним…
— И правда, удобно придумали… — представил я себе этот процесс. — А я всё думал, как же Брюллов заставил позировать лошадь⁉
— «Всадница»? — догадалась Елена Яковлевна, о какой картине идёт речь, и они с мужем весело расхохотались.
— А как же вы собираетесь пользоваться слайдом и писать? — не унимался я. — Для просмотра же через проектор темнота нужна.
— А это на что? — протянул мне Михаил Андреевич примитивный диаскоп.
У художника был одноместный, на один слайд. А у меня в детстве был двухместный с параллельными рядами одинаковых слайдов. Что-то вроде диафильма через проектор, только диафильм плоский и темнота не нужна. И стереоэффект!.. Обалденная была забава.
Заговорили о диапроекторе. У художников он, естественно, был. Зелёное покрывало тут же заменили на белую простынь и весь вечер смотрели слайды с Байкала. Невероятная природа, профессионально выбранные ракурсы…
— У нас много всякого есть. — поделился Михаил Андреевич.
— Смотреть не пересмотреть. — подтвердила Елена Яковлевна. — Приходите как-нибудь ещё.