— Не знаю. Он меня познакомил с дочерью друга своего. Прокурора. Они оба хотят, чтобы мы поженились.
— А ты что?
— Мне уже всё равно. Девчонка там нормальная, вроде. Что точно знаю, мне не хотелось бы с отцом отношения рвать. Только наладились… И квартиру, вот, подарил. Наперекор ему пойду, решит, что я в лицо ему плюю после такого подарка. Не знаю только, что с Наташкой делать?
— Спросил бы у отца.
— Уже спросил. Забудь, сказал.
— Не, ну так не делается, — возразил я. — Если девчонка хорошая, ничего плохого не сделала, надо, хотя бы, объяснить ей, что вы больше не встречаетесь. Она же тебя ждёт, переживает, всех на уши подняла: «Помогите! С ним что-то случилось! Сходите к нему, проверьте». Она там места себе не находит.
— А что Лёха до сих пор ей не сказал, что со мной всё нормально?
— А зачем Лёхе это надо? Это ваши дела, он боится в них лезть. Побаивается, что скажет ещё что-нибудь не то, подведет тебя… Ты сам должен ей всё объяснить. Хоть письмо ей напиши, если в глаза смотреть боишься.
— Ладно, — недовольно взглянул он на меня.
Ну, а что я не прав? Трус он и есть трус.
Ушёл, подсказав ему один секрет:
— Чем дольше что-то неприятное откладываешь и оттягиваешь, тем труднее становится за это взяться. Всё плохое надо делать сразу, как только появилась необходимость.
Лёха перезвонил, похоже, с вокзала, чтобы очень поздно меня не беспокоить. Рассказал ему всё как есть.
— Можешь больше не шифроваться, — сказал я в конце другу, — и сказать подольским, что всё у него нормально. Пусть Наташа сама выводы делает.
Да, Костя себя в этой ситуации не очень, мягко говоря, хорошо показал. В таком возрасте полное послушание родителям для самостоятельного человека нехарактерно. Похоже, очень боится, что без помощи отца ничего в этой жизни не добьется… Не нравится мне это…
Вздохнул и подумал, что ничем хорошим для него такой жизненный настрой не закончится. Как предал влюблённую девчонку по первому приказу отца, всю жизнь все равно помнить будет. И стыдно ему будет… да по нему видно, что ему уже стыдно. Жизнь, может и богатая будет по материальным благам, но чувствовать себя будет надломленным.
А что будет, когда отец от дел отойдет, и больше не сможет ему сопельки подтирать? Сможет он продержаться на той высокой должности, что батя ему подгонит, пока в силе будет? И это с учетом того, что это будут лихие девяностые… Совсем не факт. Ох, Костя, Костя, зря ты так свою жизнь начинаешь…
Глава 20
г. Москва, МГУ.
Утром в университете на первом же перерыве ко мне подошёл Брагин.
— Написал, — не глядя мне в глаза, сказал он.
— Что? — спросил я, но быстро сообразил: это он всё наш с ним вчерашний разговор продолжает. — Отправил?
— Угу, — ответил он и остался стоять рядом, ожидая чего-то.
— Слушай, — повернулся я к нему. — Ты от меня с этим помощи не жди. Тебе придётся самому учиться и говорить «нет» людям в разных ситуациях… Но всегда надо оставаться человеком. Проанализируй, почему тебе сейчас так тяжело? Тебе стыдно, что за тебя отец решил, с какой девушкой тебе встречаться? — спросил я первое, что пришло на ум.
— Не знаю, — задумался он. — Отец с его другом говорили, что раньше родители браки детей устраивали и разводов не было, что ничего плохого в этом нет.
— Может, и нет, — задумчиво ответил я. — Но тогда вообще многое иначе было. Разводов почти не было, потому что церковь была категорически против, а люди были искренне верующими и ее мнение очень уважали. А за оскорбление вообще из пистолетов стрелялись. Мне вот Пушкина и Лермонтова до сих пор жалко. Как представлю, как бы они повлияли на русский язык и литературу, если бы до преклонных лет дожили…
Судя по округлившимся глазам Брагина, намек он понял лишь частично… Немного обалдел, похоже, пытаясь сообразить, к чему тут упоминание про классиков, когда мы про его отношения с девушками перетираем. Ну ладно, буду более прагматичен:
— Ну, а что тогда? Тебе перед Наташей не удобно?
Брагин кивнул в ответ.
— Ну, хорошо, — сказал я, — а если бы ты сам вторую девочку встретил и она тебе понравилась больше Наташи, и ты ей. Ты стал бы сразу с двумя встречаться?
— Нет, конечно, — впервые поднял на меня глаза Костян. — Что ж я? Совсем уже…
— Значит, одной из них пришлось бы сказать: «извини». Так?
— Так, — удивлённо посмотрел на меня Брагин, не понимая, куда я клоню.
— Ты поступил бы правильно?
— Конечно. Во всяком случае, честно, — уверенно ответил он.
— Тогда что тебя мучает?
— Ну, она же расстроится…
— Не то слово! — кивнул я.
— И что делать?
— Возвращаемся к началу разговора, — терпеливо напомнил я. — Учись говорить «нет». В таких случаях это точно лучше, чем пропадать без следа. И честнее.
— Это тяжело…
— Это жизнь. Возможно, однажды тебе придётся сказать «нет» собственному отцу. По важному для него вопросу. Так что, тренируйся.
— Угу, — скептически промычал он и пошёл на своё место.
*
Москва. Дом Ивлевых. Квартира Гончаровых.
Андрей Егорович ждал внука со школы. Родька пришёл озабоченный и напряжённый. С некоторых пор дед внимательно следил за настроением внука.
— Ты что такой смурной? — строго спросил он мальчишку. — Обидел кто?
— Да не… — испуганно взглянул на деда внук. — Собрание сегодня родительское…
— А что ты молчал? — засуетился дед. — Кто пойдёт? Отец знает?