— Будь спокойна, — сочувствующе сказал он.
На негнущихся ногах я дошла до машины, села и поехала обратно, ничего не видя перед собой. Господь хранил меня, не зря я сделала вызов на защиту. Во всяком случае, я никого не сбила и ни в кого ни врезалась.
Сонька была уже дома. Напевая, она драила кухню.
— Собирайся, — велела я ей.
Она, ни слова ни сказав, встала, сняла фартук, сполоснула руки и обулась.
— А куда едем? — спросила она, глядя на меня бесхитростными глазами.
— Увидишь, — сквозь зубы ответила я.
Она ни слова не проронила, пока мы ехали. Слегка удивленно покосилась на вывеску здания, куда я ее привезла, но не запротестовала.
«Еще бы, наверняка сюда частенько заглядывает», — злобно думала я, таща ее за руку по лестнице городского вендиспансера. Завидев на двери табличку «Гинеколог», я беспардонно вломилась в кабинет, и на вопросительные взгляды пожилой женщины четко сказала:
— Эту — на вензаболевания проверить.
И положила перед ней сотку баксов.
Женщина покосилась на бумажку, на Соньку, и кивнула той:
— Раздевайся, милочка, да на кресло.
— Тетя Магдалина! — вскрикнула Сонька.
— Результатов сколько ждать? — не обращая внимания на нее, отрывисто спросила я.
— Ну, что-то сразу, что-то через пару дней, — спокойно ответила она.
— Раньше никак?
— Никак, — усмехнулась женщина.
Я молча повернулась и вышла, игнорируя Сонькины слезы. Около двери кабинета я села на жесткий стул и попыталась справиться с яростью, кипевшей во мне. Сонька, Сонька, вот что я в жизни терпеть не могу — так это вот такой беспардонный разврат. То, что ей нужны деньги — можно отмести сразу. Денег я Соньке даю предостаточно, одежду и обувь я ей в первые же дни купила. Так что похоже — маленькой сучке элементарно требуется потрахаться.
Вот черт! Кого я пригрела!!! Вот тебе и ангелочек с невинным взглядом месячного котенка! Выкину, сегодня же безжалостно выкину ее из дома! Пусть идет куда хочет — но мне такого под своей крышей не надо!
Минут через пятнадцать дверь приоткрылась.
— Девушка, зайдите, — попросила докторша.
Я строевым шагом зашла, готовясь к самому худшему. Если СПИД — то еще ерунда, им в быту не заразиться. Но если она нам сифилис оставит на прощанье — вот где позор. Надо мной будет ржать весь город. Меня перестанут пускать в приличные дома. И — что скажет Дэн?
Сонька, сглатывая слезы, одевалась. Я мельком бросила на нее взгляд, после чего сурово спросила:
— Когда анализы будут готовы?
Женщина взглянула на меня из-под очков, после чего попросила:
— Вы присядьте.
Я села и вопросительно на нее уставилась.
— Девушку я осмотрела, и дело в том, что половых контактов она не имела.
Я задумалась, вспомнила текст объявления и, с трудом произнося слова и коря себя за ханжество, спросила:
— Вы в этом уверены?
Врачиха посмотрела на меня как солдат на вошь, неодобрительно так очень на меня посмотрела, и сухо ответила:
— Девственна ваша подопечная. Очень редкое, надо сказать, явление, в ее-то возрасте.
— Вы уверены? — весьма неуверенно повторила я.
— Абсолютно! — отрезала та.
По дороге обратно Сонька со мной не разговаривала. Молча отворачивалась, глядела в окошко и ревела.
— Может, в пиццерию заглянем? — пыталась я ее улестить.
Сонька хранила молчание.
— Сонь, хочешь в магазин заглянем, чего хочешь тебе куплю? — тоскливо вопрошала я.
Ответа не было.
Смутно я чувствовала, что я здорово накосячила.
Дома надрывался телефон. Я подумала, сняла трубку, и услышала открытым текстом:
— Але, а че, скока минетик будет стоить?
— Нискока, — передразнила я говорящего, — если сам его себе сделать ухитришься.
И едва я нажала на кнопку отбоя, как тут же телефон вновь запиликал.
— Алло! — раздраженно рявкнула я.
— Маняша! — ледяным голосом сказала мать. — Как ты со мной разговариваешь!
— Мам, извини, у меня тут запарки, — виновато произнесла я.
— Маняша, ты должна немедленно ко мне приехать, — не терпящим возражения голосом велела мать.