— Я тебе покажу — не надо! — злобно рычала мать, удваивая усилия.
У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.
— Женщина, что с вами? — вопрошал он. — Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!
Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.
Он охнул и признался:
— Ладно, каюсь, я ее целовал.
— Гаденыш! — закричала мать.
— Но у меня самые честные намерения! — возразил парень.
— Да я таких честных как ты! — мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.
— Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! — только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.
Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:
— Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.
— Он не маньяк, — рыдала Сонька от порога. — Он меня только поцеловал разик!
— Разик? — тупо спросила я.
— Ну ладно, несколько разиков, — рыдала девчонка, — так что его теперь, убивать за это?
На пороге появился Дэн.
— О, София! — улыбнулся он. — А где жених?
— Вот, — кивнула я в угол и севшим голосом спросила: — Мать, скажи, а этого ты за что избила?
— Это тот, который рычал на кухонном столе! — победно сказала мать и хорошенько пнула поверженного врага. Тот застонал и попытался приподнять голову.
— Лежать, аспид! — рявкнула она и для убедительности стукнула ему по темечку грифом балалайки.
Парень снова обмяк.
Мы с Дэном переглядывались примерно минуту. Совещались. Наконец, безмолвно договорившись, принялись действовать.
— Маменька, — защебетала я. — Да что ты около этого парня сидишь, пошли-ка в кухню, там утка с апельсиньями, хочешь?
— Да никуда я не пойду, что мне твоя утка? — раздраженно ответила мать. — Зови милицию, маньяка сдавать будем!
— Мам, — всплеснула я руками. — Ну ты что, это же совершенно неженское дело! Пошли в кухню, а с маньяком разберется Дэн. У нас ведь теперь в доме мужчина есть!
Мать посмотрела на Дэна, и взгляд ее оттаял.
— Хорошо, доча, — кивнула она наконец. — Пошли. А вы, Денис Евгеньевич, уж проследите, чтобы маньяка наказали как следует!
— Разумеется, леди, — учтиво заверил ее Денис. — Сделаю все в лучшем виде.
Мать строевым шагом прошла на кухню, уселась на табуретку и, схватив веер, принялась яростно обмахиваться.
— Да что ж это такое! — злобно приговаривала она при этом. — Дома от них никакого покоя, вот, к родной дочери переехала — и тут они!
— Ты не ошиблась? — тревожно на нее косясь, спросила я.
— Да слава Богу, склерозом не страдаю! — отрезала мать. — Ох, да за какие же грехи мне Господь такое испытание послал? Ой, доча, накапай валерьянки! А то ведь до того разнервничалась, что на людей руку подняла. Не надо наверно было делать, да ведь себя не помнила от злости, как их увидела. Довели!
Я тем временем налила матери жасминовый чай из кувшинчика, тайно кинула в него клофелинку и открыто — капнула валерьянки.
— Горячий чай в жару, — скривилась она при виде чашки около себя, удваивая скорость движений веером.
— Нет-нет, это зеленый чай, из холодильника, — уверила я ее.
— Ладно, — она поджала губы и двумя пальчиками взялась за ручку чашки.
Я же тем временем держала ушки на макушке и слышала, как Дэн, тяжело ступая, направился по лестнице вверх. Видимо, тащил жениха наверх на собственных плечах. Ступеньки под ним скрипели, Сонька явно плелась сзади и что-то лихорадочно шептала.
А мать тем временем допила свой чай, перевернула чашку на блюдце кверху донышком, и с чувством сказала:
— Дочь, вот скажи — куда ж мне теперь деваться? Из дому от них сбежала, а они тут же у тебя появились! Они меня преследуют!
Я тяжко вздохнула.
— Мам, может быть, тебе показалось? — осторожненько спросила я.
— Чего? — недоуменно посмотрела она на меня. — Хочешь сказать, я из ума выжила на старости лет???
— Ну что ты! — малодушно отступила я. — И в мыслях не было!
— Впрочем, — задумчиво сказала маменька, — двое из всех визитеров в мою квартиру — уже объявились. Конечно, хотелось бы надеяться, что до завтра объявится остальные — и все, программа окончена. Но что-то мне подсказывает, что это не прекратится…
«Угум-с, шиза так просто не проходит, ее лечить надо», — согласился внутренний голос.
— Мам, еще чай налить? — подняла я на нее глаза.
— Да нет, — как-то устало вздохнула она. — Я, Маняша, лучше пойду посплю, переволновалась видимо, глаза совсем слипаются.
Я покорно кивнула, отвела мать в ее комнату и сидела около кровати, пока из-под одеяла явственно не послышалось похрапывание. После чего вздохнула и пошла искать народ.
Народ нашелся в моей спальне.