Родители Дэна, которые расправились со своими врагами, вслепую используя меня. Я думала, что спасаю Дэна. А они посмеивались и готовились меня убить, и смерть моя так же должна была послужить их интересам.
Я не переживу, если и Дэн меня предаст.
«Скажи честно — на нем есть приворот?» — вздохнул голос.
«Был, но он быстро испарился. Ты ж знаешь, я в приворотах не особо сильна».
«Тогда ответь себе честно. Именно себе, а не мне — что же его около тебя держит?» — мягко спросил голос.
Я молчала.
Красивей и обаятельнее Дэна я попросту не встречала. И я говорю не про ту массу парней, с которыми у меня может что-то получиться. Я говорю ВООБЩЕ про всех виденных мной людей. Как реальных, так и на экране телевизора. В Голливуде бы его оторвали с руками и ногами.
А он предпочитает по доброй воле жить со мной. Без приворота.
«Он меня просто любит», — тихо улыбнулась я, лелея свое счастье глубоко в душе.
Все у нас с ним будет хорошо. Я выйду из больницы, приду к нему домой и все — все расскажу. И он обнимет меня и скажет — «Магдалина, ты самое дорогое, что у меня есть. Я без тебя пропаду».
И я…
«Дура, прости Госсподи, — тяжко вздохнул внутренний голос. — Ну да ладно. Я тут подумал — валить нам отсюда надо».
«Зачем?» — на полном автомате поинтересовалась я.
«Так ведь Витька, я так понимаю, только и ждет, как бы тебя в кутузку упечь. Только на ноги встанешь — он тут как тут будет, а чувствуешь ты себя неплохо! Ну и во-вторых — я так подумал: надо папеньку-то выручать».
«Точно! — согласилась я и выдернула иглу капельницы из вены. — Точно! Вот щаз доберусь до дома, погадаю где папенька — и пойдем его выручать. Все остальное подождет».
Как обнаружилось, на мне была одета моя собственная ночная рубашка, около кровати стояли тапочки, а на стуле лежал халат. Больше я одежды не нашла.
Ну и ладно! Я одела то, что бог послал и пошла сваливать.
Сестричка на посту ахнула:
— Потемкина! Вы куда это?
— В туалет! — не моргнув глазом, соврала я.
— У вас отдельный санузел!
— А меня он не устраивает! — склочным тоном сказала я и пошла дальше.
— Вам вставать нельзя! — закричала девушка.
— Ну, если я встаю и иду, то отчего же нельзя?
— Не положено!
— Я не поняла! — вредно осведомилась я. — Я в больнице или в тюрьме?
— Но больные должны соблюдать режим!
— А что мне будет за несоблюдение? — полюбопытствовала я.
Медсестричка растерялась, после чего несчастно сказала:
— Вот выпишем вас, и помирайте тогда дома!
— А за неоказание врачебной помощи статья есть, или я что-то путаю? — ласково осведомилась я.
— Вот выпишем вас без больничного, тогда попляшете, — взяла себя в руки девушка и посмотрела на меня с видом превосходства.
— А мне больничный совершенно не нужен, — пожала я руками. — Я, как сказать, фрилансер, сама себе хозяйка.
Девушка посмотрела на меня как на врага народа. Молоденькая такая, светленькая, а в огромных, еще детских глазах — и растерянность, и непонимание, как поступить, и жаркая ко мне враждебность.
— Да вы не переживайте, — тут же раскаялась я. — Я ж понимаю, что у вас работа и все такое. Не собираюсь я ничего нарушать. Просто хочется ноги размять, свежим воздухом немного подышать. Разрешаете?
Девушка махом оттаяла и важно сказала:
— Ну погуляйте, Потемкина. Только недолго, обед скоро.
Ох, как же я ей улыбнулась, если б вы только видели! Как лучшей подруге. Как учителю, который мне неожиданно вместо тройки поставил пятерку. Как Дэну, нежно мной любимому. Потому что если б она уперлась в землю рогом — пришлось бы прорываться с боем.
Я, стараясь не бежать, прошла по коридору, спустилась по лестнице на первый этаж, и упс! — наткнулась на бравых ребят в пятнистой форме. Они стояли прямо у выхода из больницы, и проверяли всех, кто имел желание выйти или войти.
«Мне разрешили ведь, так?» — с сомнением спросила я у внутреннего голоса.
Он подумал и наконец отозвался:
«Знаешь, я думаю что рисковать не стоит. Витька-то на тебя злой, мог с парнями договориться».
Я тяжко вздохнула — ну все, все норовят меня обидеть! — и уверенно зашла в комнату, из которой на моих глазах пару минут назад вышла санитарка. Как я и думала — это оказалось подсобное помещение. В углу стояла ржавая ванна, забитая тюками, рядом громоздились коробки, ведра, швабры.
Полчаса ушло на то, чтобы расшатать намертво залитые белой краской шпингалеты. Пот струился по лбу, я дико устала, но каждый раз, когда я собиралась присесть и подумать над общемировыми проблемами, внутренний голос тут же командовал с интонациями заправского надсмотрщика: «Паши, негр, паши, солнце еще высоко!»
Наконец последний шпингалет поддался моим усилиям и со скрипом двинулся вверх.
Я спрыгнула с подоконника, расшибив коленку на асфальте, и услышала женский голос:
— Девушка, а что, дверей вам мало?
На лавочке метрах в двух сидела тетенька лет пятидесяти и недоуменно на меня смотрела.
— Там муж ждет, — брякнула я, помахав в сторону официального входа.