— Я теперь всегда буду с тобой? — подняла я на него мокрые глаза.
— Не совсем, — печально улыбнулся он. — Не время пока. Спаситель тебе послан сверху.
И он поднял глаза на предрассветное небо.
Я поглядела — и обомлела.
На фоне зари отчетливо виделся волк с двумя ангельскими крылами за спиной. То, что крылья были ангельские — я поняла сразу. Ибо ни у кого в подлунном мире не может быть крыльев столь белоснежных в своей чистоте. Словно хрустальная вода горного ручья. Словно лик Христа. Словно бесконечная нежность истинной любви.
Димка осторожно коснулся губами моей щеки и я прикрыла глаза.
А когда я их открыла — ни сада, ни Димки не было.
Я огляделась по сторонам и поняла — вот теперь я точно сплю. The Matrix has you. На самом деле я лежу в своей чудесной кроватке, и мне всего лишь снится сон о том, что я лежу на земле в лесу. Ну как я могла там оказаться, сами подумайте? С логикой у меня вроде неплохо, поэтому ответ был очевиден — я сплю.
Я еще раз окинула окрестности зорким взглядом и заметила кой-какие несущественные детали.
Лежала я на рельсах, которые отчего-то ощутимо подрагивали, а из леса ко мне трусил волк, правда без крыльев. Я утомленно прикрыла глаза.
Матрица имеет меня.
Волк внимательно меня обнюхал, лизнул и сел рядом, напряженно глядя на меня.
— Ты б хоть зубы чистил иногда, — сварливо выговорила я ему.
Вернее — я попыталась это сделать. Но не смогла.
«Матрица», — отрешенно подумала я и прикрыла глаза.
«Какая к черту тебе Матрица, ты ж под фризом, дура!» — рявкнул внутренний голос.
«Под фризом?» — лениво удивилась я и пустила вдоль тела Силу. Через мгновение меня словно холодной водой окатили, аж зубы застучали б, если б они могли это делать. Увы, под фризом человек может только видеть и слышать. Все остальные функции — недоступны.
Рельсы дрожали все ощутимее и ощутимее, и я уже слышала некий шум.
«Ну чего ж ты, корова, разлеглась-то, — рыдал внутренний голос, — ползи, родная, ползи!»
«А кто мне глаза открыл, что я под фризом? — злобно осведомилась я. — Ты под фризом умеешь двигаться? Я — нет!»
«Ну так сделай что-нибудь!!! — заверещал голос. — Что, долго фриз снять, что ли???»
«Без водки, Силой снимать — минимум полчаса! — отрезала я».
«Н так хоть попробуй!!!»
Я закрыла глаза, прислушалась к шуму крови в венах и стуку сердца, открыла дверцу в душе и выпустила Силу, наказав ей убрать все зерна фриза из моего тела. И она потекла, медленно, но верно разъедая сковавшую мое тело заморозку. Очень медленно…
«Доволен? — холодно осведомилась я, — А теперь не мешай мне!»
«Ты что-то придумала? — с надеждой, больше смахивающей на подобострастие, спросил голос».
«Помолиться вот надо перед смертью, — вздохнула я и деловито забубнила: — Отче наш, иже если на небесех…».
«Господи, — подвывал голос. — За что, Госсподи! Я ж еще молод и почти красив!»
«Погоди, — изумилась я. — Ты что, парень?»
«А… ну не знаю, — смутился голос».
«А чего тогда от мужского имени вещаешь?»
Голос явственно шмыгнул носом и возмутился:
«Слушай, мы тут помираем, а ты пол мой выясняешь. Совсем сбрендила, да?»
Я скосила глаза вправо — Божечки, поезд-то уже показался!
«Все, отстань! — твердо сказала я. — Ибо настал час последней молитвы».
И тут волк, до того спокойно сидевший рядом, решил меня съесть. Он раскрыл свою пасть, сроду не чищенную колгейтом, и вцепился зубами в мое плечо.
Господь милосерден — под фризом не чувствуется боли. Я услышала лишь, как треснула ткань халата под его зубами, он глухо зарычал и трусцой побежал вдоль меня.
«Кусочек послаще ищет, — понял внутренний голос».
Волк тем временем ухватился за лодыжку и принялся тащить меня в лес. Разумное желание — я бы тоже не захотела обедать на пути у мчащегося поезда. Однако шло у него это дело с трудом, он пыхтел, ворчал, скулил, и периодически посматривал мне в глаза с некоей укоризной.
Последнего я совершенно не понимала, ибо дело двигалось.
«Поднажми, родной, — лихорадочно взывал к нему голос. — Немного уж осталось!»
«Странный ты, — осудила я его. — Ну вытащит он меня из-под поезда — так все равно ж это из огня да в полымя!»
«Там посмотрим», — туманно сказал голос, косясь на приближающийся поезд.
И тут волк дернул меня в последний раз и мы с ним кубарем полетели с насыпи. И надо ж было мне приземлиться в аккурат поперек волчьей спины! Волк хрюкнул от неожиданности и пугливым зайцем ломанулся в лес.
«Иго-го, лошадка! — радостно кричал голос. — Выноси, родная!!!!»
Я же изо всех сил сжимала веки и пыталась руками защитить глаза от веток — к счастью, руки уже начали меня слушаться.
Долго ли, коротко, а вынес он меня на чудесную полянку посреди сосен, одним движением скинул на землю и сосредоточенно завыл, вытянув мордочку кверху.
Я пошевелила руками — ногами, все работало. Села, принюхалась — и поняла: так это ж лес за Колосовкой! Только здесь так пахнет нечистью.
«А Колосовский лес мы с тобой как свои пять пальцев знаем!»— удовлетворенно сказал голос.