— Какой же это ягненочек, — отмерла баба Лена. — Толь я в деревне не жила? Волк это! Самый натуральный волк!
— Волчица! — поправила я ее. — Да безобидная она, поверьте!
— Ногу мне твоя безобидная отдавила — будь здоров! — взвизгнула Августа Никифоровна.
— Да, спасибо что сказали, я с ней поговорю, — лепетала я.
Лора же смирно стояла около меня и внимательно глядела на бабулек.
— А крест почто ты ему на шею повесила? — возопила третья бабулька.
И тут Лора не выдержала. Крест — это святое.
Она открыла свою пасть на пятьдесят четыре сантиметра и ка-ак рявкнула!
— Святоша, ну нельзя же так, — укоряюще сказала я, глядя на обмерших бабулек. — Тебя батюшка не поймет, если ты на исповеди ему расскажешь, что на старушек голос повышала.
Волчица жалобно заскулила, побила себя лапой по носу и опустила голову в жутком раскаянии.
— Прощения просит она у вас, — перевела я. — Как, простите ее? Она больше не будет.
— Простим, — судорожно кивнули бабульки.
— Ну, мы пойдем тогда?
— Ага, — снова кивнули они.
На их челах явственно было написано: «Ну когда ж вы, ироды, уберетесь?»
Я их желание исполнила.
Около часа мы болтались со Святошей по городу. Жарища была просто ужасная, так что в конце концов мы купили по мороженке и уселись в парке на лавочку.
— Вот где этого мужика черти носят, а? — злобно выговаривала я, сдирая обертку с мороженки. Лора заскулила и выжидающе распахнула пасть. Я сунула в нее вафельный рожок, и пасть тут же захлопнулась.
— Слушай, — осенило меня. — Ты ж у нас вроде как собачка теперь! Так понюхай вокруг — может и учуешь вражеский запах, а?
Лора с минуту смотрела на меня долгим взглядом врача психушки, после чего покрутила лапой у виска и отвернулась.
— Ну и для чего я ее держу, а? — расстроено вопросила я пустоту, развернула свою мороженку, и в этот момент искомый мужик торопливо прошел по дорожке мимо меня.
Это был точно он. Небольшая козлиная бородка, нос крючком — все совпадало!
Я молниеносно отшвырнула рожок в сторону, подскочила и осторожно двинула за ним. Впрочем, мужик по сторонам и не смотрел. Он целенаправленно куда-то шел, и что странно — за спиной у него висела гитара в чехле. А может — и не гитара. Может — в футляре у него пиастры были на старость припрятаны. Или героин. О, добрый Боженька, сделай так, чтобы героин! Ну или еще что-нибудь противозаконное, чтобы можно было его схватить за руку и сдать родной милиции лет этак на надцать…
Следуя за мужиком, я не терялась. Достав пятисотенную, я на мгновение притормозила около уличного лотка, схватила какую-то старушечью панамку, очки с самыми темными стеклами, дешевую резинку — махрушку для волос и кинула продавщице купюру.
— Я тороплюсь очень, так что сдачи не надо, — пробормотала я и побежала нагонять мужика. Он, умница, так и шел по парковой дорожке, в кустах не прятался и не петлял. Я же, видя что он не оборачивается — совсем оборзела. Перекинула распущенные волосы вперед и принялась лихорадочно плести косу. Если б он обернулся — он бы меня по ним в два счета опознал — ибо волосы длиной почти до колена встречаются, гм, не часто. И именно потому я и плела косу. Закончив, я закрепила ее махрушкой и затолкала в вырез платья на спине. Да уж, вид сзади у меня стал наверняка странный, зато в глаза не бросается.
Вот так следом за убийцей я и вышла из парка, перешла через дорогу и вошла в здание налоговой инспекции.
Мужик подошел к охраннику около КПП. По другому я это сооружение назвать не могу — две панели высотой по пояс, образующие мини — коридорчик, и он перегораживался двумя створками. Так вот, мужик что-то сказал охраннику, что-то от него взял, и створки раздвинулись, пропуская его.
А меня — меня охранник тормознул.
— Вы к кому? — железным тоном спросил он.
— Да я вон за тем мужиком, — нетерпеливо бросила я ему. — Открывай избушку!
— То есть вам пропуск не заказан? — уточнил парень.
— Нет, — слегка растерялась я.
— Тогда пропустить не могу, — сказал парень и отвернулся. Я посмотрела на него и поняла — точно не пропустит.
«О, черт!» — подумала я и достала сотовый. Самое смешное было то, что царствовал тут мой хороший знакомый, Семенецкий, и меня же сюда и не пускают!
— Здрасьте, Анатолий Юрьевич, — кисло сказала я.
— Магдалина Константиновна! — воскликнул Семенецкий, — Сколько лет! Ну, как дела?
Семенецкого, главу областной налоговой службы, я нежно люблю как человека. Дяденька он веселый, совершенно не задается, а главное — столько раз меня выручал просто по доброте душевной, что и не сосчитать… Меж нами нет никаких романтических отношений, он никогда не пользовался моими услугами как ведьмы, мы просто дружим.
— Анатолий Юрьевич, я тут у вас на ресепшене стою, меня не пускают, — пожаловалась я. — Вы за меня словечко не замолвите? Мне очень — очень надо зайти к вам.
— Ну конечно! — сказал он. — Сейчас со своего телефона перезвоню охраннику. Ко мне зайдете?
— А вот как получится, — улыбнулась я. — Но в любом разе — созвонимся, ладно?
— Ну хорошо, — легко согласился он и я отключилась.
Я повернулась к охраннику и спросила:
— Послушайте, вы мне не скажете, мужчина, который передо мной прошел — он кто такой?
— Не могу знать, — обронил охранник.
— Ну вы же тут работаете, — я посмотрела на него самым умоляющим взглядом, на который была способна.
— А он тут зато не работает, — усмехнулся парень, и тут у него зазвонил телефон на столе. Переговорив, он подал мне бумажный квадратик и сказал: — Проходите.
— Ну а куда он тогда пошел — можете сказать? — в отчаянии спросила я парня.
Если он сейчас упрется, то мне остается только сесть на крылечке и караулить мужика с гитарой.
Охранник же заинтересованно на меня посмотрел и хохотнул: