1934 год. Ленинград
Находиться в чужой квартире всегда неловко, если пришел туда без ведома хозяев. Взяв паспорт Юноны, Катерина поторопилась покинуть ее дом, но опоздала — по коридору шагали незваные гости. В отличие от нее, они смущения не испытывали. Как только Катя поняла, что в доме нквдешники, сразу вспомнила про колье, которое носила с собой. Попадись она с драгоценностью, без всяких сомнений, была бы расстреляна. Первое, что пришло на ум — это камень. В торцевой стене был дефект — небольшая выемка, в которую по причине отсутствия кирпича нужной формы, был вставлен камень. Потрескавшуюся стену много раз красили, но трещины все равно оставались, и маскировали собой вставленный камень. Если знать способ, то его можно было легко вытащить. Между стеной и камнем оставалось пространство, в котором Юнона раньше прятала от строгих маминых глаз девичьи записки. Катерина и Рима под страшным секретом были посвящены в существование тайника. Повзрослев, Юнона о хранилище забыла: скрывать было нечего и не от кого — мама давно умерла.
Катя едва успела вставить камень на место, как в комнату ворвались сотрудники нквд.
Дворы рабочих кварталов всегда и везде, как правило, служат благоприятной почвой для взращивания из подросткового племени не самого лучшего слоя общества. Окраины Парижа, где нашли пристанище Катерина с пасынком, не были исключением. Социально опасная среда малолетних беспризорников и детей маргиналов магнитом притягивала юного Ивана. Запряженная в работу Катерина не могла заниматься его воспитанием. Все, что она сумела сделать, это устроить его в школу и выкроить деньги на частные уроки русского языка, обучить Ивана которому она считала своим долгом. К счастью, преподаватель брал за занятия символическую сумму, поскольку сам был из России и обучение русскому рассматривал в качестве миссионерства. Ваня был добрым и внимательным мальчиком, эмоциональным и чувственным. Он любил свою приемную мать, и для нее отдушиной. Вместе с тем, он отличался редкостной безалаберностью и ленью. Учеба его совершенно не интересовала. В школу он ходил толь ради Катерины. Вся жизнь в его пятнадцать лет была сосредоточена на дворовом братстве, игры которого со временем становились все опасней. Если раньше шалости юных бездельников ограничивались порчей стен и без того обшарпанных домов, то теперь оголтелая команда развлекалась грабежом одиноких прохожих. Безнадзорный Иван скользил по лезвию ножа и вот-вот должен был угодить за решетку. Так бы и случилось, если бы Катерине не выпал сказочный шанс, в корне и безвозвратно поменявший их с Ваней жизнь. Это было божьей милостью, царской наградой за все трудности и невзгоды, которые Катя стойко вынесла вопреки колючей судьбе.
Катерине было почти сорок, когда в ее вдовье окошко бархатной перчаткой постучалась любовь. Она пришла наниматься на работу в особняк, хозяином которого был пожилой граф. Статный, благородный, с открытым взором пепельных глаз, он покорил Катерину галантностью и хорошими манерами. Такие обходительность и учтивость были присущи только Арсентию Ипатову, расстрелянному отцу Ивана. Граф сумел разглядеть в Катерине тонкую, чуткую натуру, одновременно сильную и страстную. Ему было безразлично ее простое происхождение и недостаточное образование, главное, что от этой женщины исходило душевное тепло, которого так ему не доставало.
Катя радовалась, что рядом с Иваном появился мужчина — воспитанный и мудрый — очень похожий на его родителя. Безусловно, смена обстановки и влияние графа сыграли свою положительную роль — лишенный сомнительного общества несовершенных гангстеров, Ваня сильно изменился. Но все же, время было безнадежно упущено, и нагнать пробелы в воспитании не представлялось возможным.
Катерину очень огорчало равнодушие Ивана к русскому языку.
— Как ты можешь так относиться к памяти своих родителей? — сокрушалась она. Иван не понимал, зачем ему русский, когда он живет во Франции. Неохотно, но он все же шел на уступки и худо-бедно осваивал с трудом произносимые слова. Иван Арсентьевич проникся трепетными чувствами к России только в зрелости. Тогда он серьезно принялся изучать не только русский язык, но и историю страны, где родился. Он обставлял свое жилище предметами, советского, а потом российского производства: картины русских художников, сервизы Ломоносовского завода, полотенца с национальными узорами. Стеллажи были заполнены книгами на русском языке. Если бы до этих дней дожила его приемная мать, она непременно обрадовалась бы такому событию.
В то время, когда Катерина решила рассказать сыну Ипатовых об оставленном в России колье, Иван по-русски говорил через пень колоду.
— Колье лежит за камнем в стене, — втолковывала она ему. — В комнате у Юноны. Запомни: Юнона Роллер. Город Ленинград, Разъезжая улица, восемнадцатый дом, квартира девять. — О колье Катерина рассказывала на русском, впрочем, как и всегда, когда говорила с Иваном.
Она просила ничего не записывать — такие тайны нельзя доверять бумаге, их надо держать в памяти. Слова Катерины Иван не воспринял всерьез: она была в летах и в последнее время ее рассуждения часто были не понятными и пространными, особенно, когда речь заходила о России.
Бесшабашный повеса, Иван Роллер рано женился и быстро развелся. Позже вступил во второй брак, в котором у него появилась дочь Анна. Судьба Анны сложилась неудачно. Она погибла, не дожив до тридцатилетия, и оставила Ивану, рожденного вне брака, Анатоля.
Лишь спустя годы, Иван задумался о тайне, переданной Катериной. Все, что осталось в памяти, это название города и имя — Юнона Роллер, в комнате которой в камине лежит колье. Что-либо уточнить не представлялось возможным — Катерины уже не было в живых. В последующем он так и сказал Анатолю, но уже по-французски: — Колье в камине.
Иван Арсентьевич давно мечтал посетить родину, но холодная война и железный занавес не оставляли никаких шансов. Потом пошатнулось здоровье, и пуститься в поиски семейной реликвии самостоятельно старик не мог.
Анатоль стоял перед выбором: рассказать о тайнике милиции или, ничего никому не сообщая, попытаться самому добыть колье. Внезапно его охватила брильянтовая страсть. В глазах загорелся азарт, пятки жгло — хотелось бежать на Разъезжую, чтобы отодрать от стены камень Юноны. Ладони вспотели, дыхание участилось, фантазия рисовала буйные картины. Анатоль не подозревал в себе склонности к авантюризму. Усилием воли он заставил себя остановиться — сделал глубокий вдох и сосчитал до десяти, чтобы прекратить поток пагубных мыслей. Наваждение стихло, и он взглянул на ситуацию иначе. Опять явиться в ту же квартиру, из-за которой у него началось знакомство с милицией? Одного раза оказалось не достаточно? Он так легко выпутался только потому, что иностранец. Если лезть на рожон, французское подданство больше не поможет — замотают по допросам и следствиям. А таможня? Даже если ему удастся добыть колье, то вывезти его из страны он не сможет. Да и вообще, с чего он взял, что оно там лежит? В нем снова заговорил авантюрист. По-дьявольски тихо он искушал заглянуть в тайник и забрать колье. Но тут же был перебит голосом разума, советовавшим сообщить о камне следователю. Был еще и третий вариант, сродни соломонову решению: ничего не предпринимать, оставить все как есть. Учитывая, что общение со стражами правопорядка произвело на Анатоля не самое приятное впечатление, он думал поступить именно так. Вернуться во Францию, выбросив из головы королевские цацки.
Брильянты приносят несчастье — всплыло в его памяти накануне отлета. Где он слышал это изречение, и кто его придумал, Анатоль не помнил. Он знал одно: из-за колье уже погибли две женщины, и, может быть, не только они. Неразгаданная тайна и большие деньги всегда влекут за собой шлейф смертей. Он принял решение. Достал из кармана визитку майора Атаманова и набрал его номер.
Даша, напарница Байнарович по работе на сайте, попала в неприятную ситуацию. И этому поспособствовала Вера своим внезапным решением оставить все, и умчаться в Грецию за лучшей долей. В одиночку расходы за съем квартиры и оплата услуг Интернет-провайдера оказались непосильными. Угнетали долги, набравшиеся за все по не многу, которые теперь отдавать стало не с чего. Когда Вера уговаривала ее работать на себя, она развернула перед ней такой заманчивый проект скорого обогащения, что не размечтаться Даша не могла. Она мысленно давно потратила, заработанные деньги на кучу нужных и приятных вещей. В ее фантазиях была шубка, серьги с сапфирами и такой же кулон, новые платья из бутиков. При хороших барышах, к концу года можно было рассчитывать на машину. Правда, на одну из самых дешевых моделей, но зато иномарку. В перспективе маячила покупка квартиры. Вера говорила, что раньше веб-модели за три года легко могли накопить на квартиру. В это не очень верилось, но Байнарович убеждать умела. Когда речь идет о воплощении желаний, раньше казавшихся недостижимыми, здравый смысл отступает. Со всем пригрезившимся благополучием, машиной и собственной жилплощадью пришлось расстаться. Даша была брошена с балкона своего высоченного воздушного замка на серый асфальт Российского проспекта, на котором находился салон «Клубничка». Возвращаться, и работать на «на тетю» не хотелось до дрожи в коленках. Одна мысль о том, что придется идти на поклон к менеджеру, которая «еще подумает» брать ее или нет, вызывала гамму самых скверных чувств. Со многими девчонками-моделями Даша рассталась очень прохладно. Она уходила сопровождаемая косыми взглядами и шепотом колкостей. Но в этом по большому счету сама была виновата — расхвасталась будущими заработками и раскритиковала коллег, остающихся в салоне. Провожали ее враждебно, но тогда она чувствовала себя победительницей. Встретят еще хуже, и ощущение будет, как у побитой собаки.
Как бы это ни было противно, но в «Клубничку» все-таки идти пришлось. Даша бы предпочла другой салон, но это потребовало бы материальных затрат на регистрацию, создание своего аккаунта, раскрутку и прочие поборы. А денег и так не было. Все случилось в точности так, как она и предполагала. Менеджер, вдоволь наглумившись, снизошла и разрешила вернуться «завравшейся, бестолковой овце». Коллеги хихикали и вслух обсуждали ее потрепанный гардероб. Самолюбие было растоптано, гордость забыта, обида кипела и была готова вылиться с потоком слез. Из последних сил Даша держалась, чтобы не разрыдаться. И во всем была виновата Вера. Это она поставила ее в такое положение. Ради собственной выгоды вытащила из салона, запудрила мозги и бросила, когда перестала нуждаться в напарнице. Самое отвратительное, что Вера была в шоколаде: в цивилизованной Греции, при богатом женихе и с умопомрачительными перспективами. Выйти замуж за иностранца — Дашина давнишняя цель и хрустальная мечта. Жизнь за границей, представлялась ей сказкой. Но она не умела, как Вера заводить знакомства с нужными мужчинами, выпрашивать у них подарки и приглашения в гости. Она всегда с завистью слушала Веркины рассказы о разных странах, в которых той довелось побывать. Даша догадывалась, что подруга сильно приукрашивает события, но это ничего не меняло: за границу Вера ездила, и это главное. Ей тоже очень хотелось куда-нибудь уехать: в Испанию, Италию, на Кубу… Хотя бы в Финляндию. Даша вообще никогда не покидала страны, если не считать поездки на Украину, откуда она была родом, и чего всегда стеснялась.
По началу, после возвращения в «Клубничку» приходилось экономить на всем: гардеробе, кафе, и что особенно раздражало, на косметике. Все валилось из рук, клиенты шли неохотно, а заработок был почти нулевым. Менеджер грозила увольнением по причине ее убыточности. В наиболее напряженный период нервы у Даши не выдержали. Она закурила впервые после пятилетнего перерыва. В результате бессонной ночи: разбитость, серое лицо с кругами под уставшими глазами и гора окурков на кухни. «Почему я должна мучаться, когда эта кикимора наслаждается жизнью?», — пришла в ее уставшую голову мысль. Адрес электронной почты Димитриса она подсмотрела, когда Вера, хвастая своим женихом, показывала его письма. Она решила преподнести удачливой подруге свадебный подарок — написать греку об образе жизни его невесты. Даша на краски не поскупилась, и была перед Димитрисом откровенна, как на покаянии. Ей даже привирать не пришлось — Верочку при всем желании нельзя было назвать святой. А уж приложенные пикантные фотографии и ссылка на сайт, на котором Вера трудилась, развлекая клиентов, не оставляли подруге никаких шансов спасти репутацию. Сделав дурное дело, Даша почувствовала умиротворение и настроение ее улучшилось. Потом, как-то незаметно, жизнь стала налаживаться. Золотой дождь удачи на нее не пролился, но несколькими капельками все же оросил. Однажды Даша получила письмо, в котором один датчанин приглашал ее к себе. Датчанин был в солидном возрасте, имел средненькую должность в какой-то фирму и серьезные намерения. Он нашел Дашино портфолио на сайте знакомств, и счел ее подходящей для себя партией. Немного поколебавшись — все-таки не о престарелом клерке она мечтала, — Даша стала готовится к поездке. Как бы это было не прискорбно, она понимала: ничего лучшего ей не светит. Надо брать, что дают, иначе и этого не предложат. Для того, чтобы получить нечто значительное, стать богатой и жить в роскоши, нужно обладать Веркиной настырностью, беспринципностью и нахальством. Как же она завидовала Вере, как ей хотелось оказаться на ее месте!
Даше стало интересно, получилось ли у Веры что-нибудь с Димитрисом, и как тот отреагировал на ее донос. Верин аккаунт на сайте «Клубничка» давно был не активен — еще с тех пор, когда они с ней в последний раз виделись. Это могло значить, что Вера либо перебралась на другой сайт, либо она замечательно устроилась и не нуждалась в работе. Первый вариант Дашу устраивал больше.
После поимки Виктора Кардаша в деле Сырниковой и Байнарович вскоре была поставлена точка. В отделе Атаманова образовалось затишье, и сотрудники, наконец, получили возможность взять отгулы, которых накопилось столько, что у некоторых в своей сумме они превышали отпуск. Когда на стол Андрея легло сразу три заявления по этому поводу, зазвонил городской телефон.
— Объявился наш французский друг. Он имеет что нам сообщить, и порывается приехать. Сказал, что будет через пол часа.
Оперативники переглянулись: история заканчиваться не собиралась, невзирая на то, что они собирались отдохнуть.
— Уматывал бы уже в свой Париж. Нечего нам раскрываемость портить. К бабке не ходи — проблем подкинет, — заворчал Юрасов.
— А может, напротив, поможет решить, — оптимистично предположил Миша.
— Помогать не надо. Достаточно не создавать новых.
Анатоль появился, как и обещал, ровно через тридцать минут. Он вытащил из пухлой папки бумаги, полученные в «Желтой таксе» и стал рассказывать, все, что знал о колье принцессы Алисы, начиная с истории своей семьи. Его слушали, не перебивая — всем было интересно узнать про драгоценности, оставленные в тайнике семьдесят лет назад.
— Про колье — это правда? — спросил Костров, когда француз закончил рассказ.
— Думаю, да. В то, что оно до сих пор находится в стене, я не верю. Но, что Катерина его туда спрятала, нет оснований сомневаться.
— Теперь понятны причины разрушения камина. Кардаш и не догадывается, что его подвело нежелание Ивана прилежно изучать родной язык, — прокомментировал Шубин.
Разрушенный камин совершенно выпадал из логики. Не найдя объяснений, сыщики списали этот факт на намерение отвести глаза в купе с хулиганством.
— В молодости дед пренебрегал русским, и это очень беспокоило Катерину. Чтобы привить своему приемному сыну знание языка, она разговаривала с ним только на русском. Слова «камень» и «камин» в вашем языке созвучны, в то время, как на французском они произносятся совершенно по-разному, и их перепутать невозможно. Я понимаю деда — мне самому язык давался с большим трудом. Иван Арсентьевич в свое время настоял, чтобы я его освоил. Но я не жалею, что посвятил изучению русского уйму времени. Он мне пригодился хотя бы в работе.
Охваченные юношеским азартом, сыщики стояли в гостиной Сырниковых, и, затаив дыхание, наблюдали за работой экспертов. Анатолю позволили присутствовать при эпохальном событии. Он устроился в плетенном кресле рядом с хозяйкой квартиры. Элина, в отличие от набежавшей толпы, никаких волнительных чувств не испытывала — одно раздражение. Происходящее ей совершенно не нравилось: на ее глазах большими пластами отдирали обои, которые они выбирали еще с матерью. После того, как на полу образовалась гора разноцветной бумаги, милицейские вандалы принялись ковырять стену. К этому моменту она имела довольно неприглядный вид: неровная, с трещинами и намертво приклеенными бумажными клоками. Кое-где пестрели газетные листы. На одном из них отчетливо виднелась дата: июнь1954-го.
Никто точно не знал, в какой части должен быть вставной камень, и поэтому искали по всей стене. Определить с виду место тайника не представлялось возможным: за минувшие годы стена пережила не один ремонт, который, судя по всему, не пошел ей на пользу. Скептически настроенный следователь Мостовой с сомнением смотрел на работу группы: он изначально отнесся к новости о колье с большим недоверием.
— Если через десять минут ничего не обнаружится, сворачиваемся. Хотя и так ясно, что занимаемся ерундой. Вечно ты, Атаманов, втянешь в какую-нибудь авантюру. И чего я с тобой связался?!
Андрей промолчал. Он и сам начал сомневаться в результативности затеи. «Может, и не было ни какого колье вовсе?», — думал он. — «Или камня этого не было, а колье лежало в другом месте. В камине, например. Вся эта игра слов — не более, чем догадки. Драгоценность мог взять тот же Кардаш, а затем перепрятать. Или колье нашли за долго до него».
Поток его размышлений был прерван тихим, как шорох сообщением:
— Кажется, есть.
Все тут же обратили взоры на говорившего, словно тот уже держал в руках бриллианты.
— Вот он, камень Юноны, — оперативник очищал от небрежно наложенного цемента участок стены в левом нижнем углу.
В кирпичную стену был вставлен обычный булыжник. Чтобы его вытащить, понадобилось приложить усилия — цемент прилип основательно и не позволял камню выйти. За вскрытием тайника следили все — даже Элина перестала демонстрировать надменное равнодушие, и подошла ближе.
Как и говорила Анастасия Марковна, за камнем оставалось полое пространство. Свет карманного фонарика выхватил небольшой сверток. Специалисту, который извлек его из тайника, довелось узнать итог эпопеи на несколько секунд раньше остальных. По легкости тряпицы он догадался, что внутри ничего нет.
— Что и следовало ожидать, — не удержался от комментариев Мостовой.
В тайнике остался лишь платок — колье принцессы Алисы бесследно исчезло.
— На экспертизу, — сказал следователь, имея виду кусок ткани.
Рита Катасонова прилетела в офис на много раньше обычного, и тут же залезла в Интернет. Она с интересом принялась изучать материал о всевозможных ядах. Сеть предлагала информацию об отравах на любой вкус: от ведьмовских наговорных кореньях до последних научных разработок. К настойкам на багульнике Рита отнеслась недоверчиво: багульник — растение простое, сорняковое — вряд ли даст нужный эффект. Более солидная мандрагора отпала в силу своей недоступности. Надежнее было бы приобрести уже готовый, специально предназначенный яд, но в аптеке он не продавался. Пришлось искать эквивалентное вещество, или приемлемый рецепт, чтобы самой изготовить зелье. Рита вскоре расстроилась, и пыл ее немного угас: она не думала, что затея может провалиться на самом старте. По ее расчетам, гораздо более сложными должны быть следующие этапы.
Совершенно забыв о работе, Рита упорно прочесывала всемирную паутину, и ее упорство принесло результат. К обеду она нашла то, что искала. На одном из форумов какой-то умник делился познаниями по части отравлений. Страждущим он обещал помочь советом и для этой цели любезно оставил свой почтовый адрес на Яндексе. Особо не на что не надеясь, Рита написала корифею. Ей ответили. Формула оказалась простой, как грабли. Препараты, которые следовало смешать, имелись в свободной продаже и стоили сущие копейки.
Вечер Рита посвятила фармацевтии. Прилежно сверяясь с бумажкой, она с дотошной точностью ломбардного скряги вымеряла каждый грамм снадобья, и перемешивала в стерильной колбе. У нее получилась жидкость без цвета и запаха, которая очень походила на воду, но была чуть гуще. Ей даже самой захотелось попробовать изделие, чтобы его проверить. Но тогда все теряло смысл: реализовывать план станет некому.
— Егор Александрович! — пропищала Рита надломленным голосом. — Вот, возьмите.