В это время кастелян явился с новым докладом.
- В чем дело, Доминик?
- В замке неблагополучно, господин граф. Ночью хозяйничал кто-то чужой.
- Каким образом? Как они могли забраться?
- Двери были заперты, граф. И тем не менее в коридоре около комнат господина Эстрейхера стоит лестница.
- Что-нибудь украдено?
- Не знаю, граф. Я счел долгом прежде всего сообщить вам...
- Благодарю вас, Доминик.
- Пока ничего никому не говорите. Мы пойдем туда. Супруги Шаньи и Рауль пошли к комнатам Эстрейхера.
Дверь из его спальни в маленькую проходную комнатку-загородку была открыта. Сильно пахло хлороформом.
Эстрейхер лежал на кровати, связанный, с заткнутым ртом. Около него лежал шарф. Такой же, какой, по описанию Доротеи, был надет на человеке, рывшем яму внизу под замком.
На столе на видном месте - сапфировые серьги.
Но самым потрясающим было то, что вошедшие увидели на руке Эстрейхера, свесившейся с кровати и привязанной к ножке тяжелого кресла: рукава были засучены, повыше локтя, татуировкой были выжжены три слова: "In robore fortuna".
Клеймо убийцы Жана д'Аргонь.
Глава шестая
В ПУТИ
Каждый день цирк Доротеи менял место. Ни в одном городе не задерживались на ночь.
Доротея была не похожа на себя. Ее веселость и игривость исчезли.
По утрам в первой же деревне, какая попадалась на пути, Доротея покупала газету, быстро пробегала ее и, не находя того, что ждала, раздраженно комкала. Кентэн поднимал отброшенную газету, расправлял смятые листы и тоже искал на всех страницах заголовка со знакомыми фамилиями. Ничего. Ни одного слова о преступлениях Эстрейхера. Никаких сообщений о его аресте.
Мрачное настроение Доротеи длилось целую неделю. Наконец на восьмой день ее лицо осветилось улыбкой. Она опять стала прежней - радостной, подвижной и ласковой. Кастор, Поллукс и Монфокон получили ни с того ни с сего долгожданную порцию поцелуев. Кентэн был обласкан очередным шлепком. В этот день состоялось представление цирка в городе Витре. Доротея была в ударе, прыгала, вертелась, танцевала, смеялась. Когда публика разошлась, она стала шалить и возиться с детьми. Неделя тоскливых дней была забыта.
Доротея взяла Кентэна с собой на прогулку. В узких и кривых переулках старого городка Витре она впервые рассказала ему о годах своего детства.
- Когда я совсем маленькой жила в имении, я уже тогда собирала всех деревенских ребят, и мы составляли отряд, который занимался борьбой с преступниками. Самым серьезным образом. Случится в деревне кража, украдут утку или овцу, еще и жандармам не успеют сообщить, а я уже расследую все дело. Обо мне и слава шла по округе, крестьяне соседних деревень приезжали советоваться со мной, тринадцатилетней девчонкой. "Настоящая колдунья",говорили они. Но дело совсем не в колдовстве, Кентэн. Ты сам знаешь, что если я иногда прикидываюсь ясновидящей или гадаю на картах, то я рассказываю о том, что мне удалось случайно подметить на самом деле, от себя я ничего не выдумываю, все основываю на фактах. Самые сложные истории мне кажутся чрезвычайно простыми, и я только удивляюсь, как другие не замечают одной какой-нибудь детали, которая раскрывает все дело...
- Так, так,- заговорил Кентэн - Вот потому-то получилось, что серьги украл не Кентэн, а Эстрейхер. И не Кентэна, а Эстрейхера сажают в тюрьму. Так захотела, так и сделала.
Доротея рассмеялась.
- Я-то так захотела, это правда. Но вот суд, кажется, не склонен подчиняться моим желаниям... В газетах ни слова о роборэйской истории.
- Что же могло случиться? Куда дели этого негодяя?
- Не знаю.
- И не можешь узнать?
- Могу. - Как?
- Через Рауля Давернуа.
- Ты его увидишь?
- Я послала письмо.
- Он ответил?
- Да. Телеграммой. Помнишь, сегодня перед началом представления я ходила на почту.
- Что же он пишет?
- Он выехал из Роборэй и по дороге к себе в имение заедет в Витре повидаться с нами.
Она посмотрела на часы.
- Уже три. Идем.
Они находились в таком месте города, откуда было видно шоссе, вьющееся меж холмов.
- Смотри-ка,- сказала Доротея.- Мы можем стать здесь. Отсюда хорошо видно.
Они постояли несколько минут. Когда вдали на шоссе показался автомобиль, пошли к своему фургону, у которого играли трое ребят.
Когда автомобиль, в котором был Рауль Давернуа, приблизился к фургону, Доротея бросилась ему навстречу и крикнула:
- Не сходите, не сходите. Скажите только, арестован?
- Кто? Эстрейхер? - спросил Давернуа, смущенный таким приемом.
- Ну, конечно, Эстрейхер. В тюрьме?
- Нет. Он бежал.
Этого Доротея не ожидала.
- Эстрейхер бежал! Он на свободе?.. Какой ужас! И сквозь зубы прибавила:
- Боже мой... Боже мой! Зачем я там не осталась? Я бы не дала ему бежать.