162661.fb2
Эстрейхер, положив ребенка наземь, вернулся к Доротее.
- Давай.
- Под сводом у входа... С правой стороны... там скатанная в комок бумажка... в камнях у стены.
Он дал приказание одному из своих сообщников. Тот убежал.
- Давно бы пора,- удовлетворенно говорил бандит, вытирая струившийся с лица пот.- Давно бы пора... Меня не надо раздражать.
- Ну что? - спросил он у возвращающегося сообщника.
- Вот.
- Ага, черт возьми! Это называется победа! Эстрейхер расправил смятый конверт. Печати были целы.
Никто еще не знал секрета. Он не мог удержаться, чтобы не высказать сокровенную мысль:
- Никто... Никто, кроме меня.
Распечатал конверт. Там был небольшой сложенный пополам лист бумаги, на котором написано всего лишь три-четыре строки. Эстрейхер, быстро их прочитав, казалось, очень удивился.
- О! Вот это здорово... Теперь я понимаю, почему никто ничего не нашел. Маркиз был неглуп, ловко спрятал.
Он стал молча ходить около Доротеи. Потом, обратившись к бандитам, караулящим троих иностранцев, сказал:
- Убежать они не могут, правда? Веревки крепкие! Идите к лодке и приготовьтесь к отходу.
Те нерешительно топтались на месте.
- Ну, что вы еще? Один рискнул:
- А клад... драгоценности?
Доротея заметила, что члены шайки настроены к предводителю недоверчиво, почти враждебно. Они боялись оставить его одного в тот момент, когда пришел час раздела добычи.
- Драгоценности? - закричал Эстрейхер, снова свирепея.- Что, я их съем, что ли? Вы получите обещанное, когда придет время... Да, чуть не забыл! Позовите остальных и все впятером отнесите труп "фальшивого маркиза". Сбросьте его в море. Марш! - Он метал на своих подчиненных такие грозные взгляды, что те не рискнули упорствовать.
- Сейчас шесть часов,- крикнул он вслед, посмотрев на часы.- Не позже семи я приду, и мы тотчас же отплываем... Приведите в порядок каюту! У нас будет одним пассажиром больше...
И, обращаясь к Доротее, спросил:
- Пассажир? Может быть, пассажирка?
Она не отвечала. Тоска ее увеличивалась. Страшная минута приближалась.
Эстрейхер все еще держал в руках конверт и записку маркиза. Вынув из кармана зажигалку, он поджег конверт, в последний раз перечитывая драгоценные строки.
- Восхитительно! Чудесно! Это куда лучше, чем копаться в земле... Ах, ну и маркиз, что за умная башка!
Когда сгорел конверт, он, свернув в трубочку самый документ, зажег его и, рисуясь, закурил от этого огня сигару. Бумага догорела. Осталась маленькая щепотка пепла. Повернувшись в ту сторону, где были пленники, Эстрейхер громко сказал:
- Смотрите, Вебстер, смотрите, Эррингтон и Дарио. Вот все, что осталось на вашу долю от секрета маркиза Богреваль. Пепел... А дуну я, не останется и этого... П-фу! Конец... Признайтесь, что вы вели себя дураками. Вас было трое, и вы не сумели ни завладеть драгоценностями, ни защитить прекрасную кузину... Да не трое, а шестеро, потому что в башне наверху вы все шестеро были против меня. Стоило одному из вас там схватить меня за шею - и баста... А вместо этого какой позор, какое поражение! Тем хуже для вас, и тем хуже для нее... Я ухожу. Вы остаетесь здесь. Надеюсь, вы обратили внимание на способ, которым завязаны на вас веревки... Когда вам надоест лежать спокойно, вырывайтесь, от этого будут затягиваться узлы у вас на шее... Как видите, я предоставляю в ваше распоряжение простой и приятный способ самоубийства... А теперь, кузина, скажи "прощай" своим глупым кузенам и идем со мной. Я готов на все, чтобы только добиться твоего согласия... Идем.
Сопротивляться бесполезно. Доротея пошла за Эстрейхером. Шагах в ста в закоулке между развалившимися стенами уцелела старая каменная скамейка.
- Садись... Здесь нам никто не помешает...
Но Доротея не садилась. Скрестив руки на груди, подняв голову, она молча, вызывающе и бесстрашно в упор смотрела на Эстрейхера.
- Не хочешь?.. Твое дело.- И, усевшись сам, выдержав короткую паузу, он начал: - Это у нас с тобой, Доротея, третья беседа по душам. Когда мы разговаривали в первый раз на террасе замка Роборэй, ты отклонила все мои предложения, притворившись оскорбленной. Но, милая моя, меня не проведешь. Я прекрасно разгадал твою игру и понял, что ты хочешь одна завладеть всем богатством. На твоем пути стоял я, надо было устранить меня. Ты сделала это с большим искусством и хитростью. А потом ты, поняв, что разгадку таинственных слов надо искать в Мануаре, решила поехать туда, вскружить голову молодому Давернуа и забрать медаль себе. Я все время следил и восхищался твоей работой. Только одно ты упустила из виду. Ты забыла, что объявила войну мне... И потерпела поражение. Теперь четыре краевых бриллианта Голконды у меня в руках... Я буду богат, Доротея, так богат, что могу позволить себе честную жизнь. И вот перед началом честной жизни я спрашиваю тебя: хочешь ты быть той пассажиркой, о которой я предупредил команду? Да или нет?..
Доротея презрительно улыбнулась.
- Ты молчишь? Ладно... Значит, придется прибегнуть к другим средствам. Не добром, так силой.
И угроза не произвела впечатления.
- Как ты спокойна! Ты, вероятно, не отдаешь себе отчета в создавшейся обстановке, если не понимаешь, что от одного движения моего пальца зависит жизнь и смерть твоих друзей и твоего мальчишки. Ты можешь их спасти.
- Их спасут другие. А вот вас не спасет никто и ничто.
- То есть?
- С постоялого двора, узнав о похищения Монфокона, я послала Кентэна в деревню, чтобы привести оттуда крестьян.
- Ой, как страшно! Пока крестьян соберут, да пока они сюда дойдут, я буду очень далеко.
- Они уже здесь, во всяком случае близко.
- Слишком поздно... Если бы у меня были хоть малейшие сомнения, я приказал бы своим людям унести тебя в лодку.
- Вашим людям? Не надейтесь на них. Вам они верят меньше, чем мне...
- Может быть, и не верят, но боятся и слушаются. Бросим эти разговоры. Слушай, Доротея. Я всегда презирал женщин, никогда не связывал себя с ними крепко. Но к тебе, Доротея, меня влечет, и ты можешь меня удержать надолго... Канатная плясунья, акробатка, княжна, воровка, во всех видах я тебя видал и во всех видах... Любил? Нет... Ненавидел? Тоже нет. Но горит у меня внутри страшный огонь, и я должен его затушить. Должен!
Он подошел совсем близко к Доротее и положил ей руки на плечи.
- Брось смеяться. Прикосновением к твоим губам я затушу огонь... Потом я уйду, оставлю тебя в покое, если ты не хочешь идти за мной. Да, уйду. Но только после, понимаешь, Доротея, после...
Он крепче сжимал руки, все ближе склонялся к лицу Доротеи. Она сделала два шага назад и была приперта к стене, а его шепот становился страстнее:
- В твоих глазах страх, Доротея. Как приятно видеть это! У тебя прекрасные глаза, и в них страх... О, это хорошая награда победителю. Губы твои дрожат... от страха, да? А мои дрожат от страсти. Я люблю тебя, Доротея, люблю. И буду любить еще больше. Всегда... И ты будешь моей...
Доротея, напрягая все силы, пыталась вырваться.
- Ах, так! Ну нет, моя милая! Упрямство к добру не приведет. Дай мне твои губы, слышишь ты, дай! А не дашь - за это расплатится Монфокон... Покорись добром, или ты увидишь, какого цвета мозги у твоего капитана.