— Это очевидно. Ты выглядишь возбужденным и менее мрачным, чем обычно. Пора тебе повзрослеть, Джейк. Вряд ли ты хочешь закончить, как те старые пердуны, что гоняются за молоденькими девочками.
— О, это шикарно — получить совет воздерживаться от тебя.
— Не хами, Джейк. Ты кобель, я сука, это правда. Но я, по крайней мере, не втягиваю в это семью, которой у меня нет. Особенно если учесть, что речь идет о такой женщине, как Амалия.
Меня не устраивал этот поворот разговора, и я спросил:
— Как папа?
Мири единственная из нас троих поддерживает контакты со старым гангстером. Информацию она выдает скупо, возможно, по его настоянию. Это вполне в его духе.
— С папой все в порядке. Я виделась с ним недели три назад. Выглядит хорошо. Ему предстоит шунтирование коронарной артерии.
— Надеюсь, они применят особо устойчивый к коррозии материал. Я бы посоветовал кирпич. Между прочим, где происходила ваша встреча?
— В Европе.
— А точнее нельзя? В Канне? В Париже? В Одессе?
Не ответив, она продолжила:
— Он спрашивал о тебе и Поле.
— Как мило с его стороны! Надеюсь, ты заверила его, что он всегда в наших сердцах. Что он поделывает?
— Разное. Ты же знаешь папу — он не может сидеть сложа руки. Тебе непременно нужно повидаться с ним. Возьми Амалию и ребятишек.
Я рассмеялся.
— Превосходная идея, Мири. Честное слово, ничего более забавного я представить себе не могу.
Последовала обиженная пауза, потом моя сестра сказала:
— Ты не обращал внимания, что твоя жена никогда не иронизирует? Неплохо бы и тебе этому научиться, хотя бы отчасти. Так же, как способности прощать.
— Религиозные советы на ночь — это хорошо. Ты не путаешь себя с Полом?
— Ты мерзко ведешь себя, и я ухожу. Мне нужно еще выпить.
Она попыталась выдернуть свою руку из моей, но я не отпустил ее, и она снова рухнула в кресло.
— Что еще?
— Мне только что пришла в голову мысль кое о чем расспросить тебя. Вращаясь в полусвете, не встречалась ли ты с русским гангстером по имени Осип Шванов?
Задавая вопрос, я не отрывал от нее взгляда и увидел, как легкая дрожь пробежала по скульптурной поверхности ее лица. Кончиком языка она облизнула губы.
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что его головорезы преследуют меня. Он думает, у меня есть то, что ему нужно. Так мне кажется. — Я в общих чертах обрисовал ей дело «Булстроуд — Шекспир», не называя имени Миранды. — Так ты знаешь его?
— Мы встречались.
— Клиент?
— В некотором роде. Он любит устраивать вечеринки. Некоторые мои девочки бывают на них.
— Можешь свести нас? В смысле, приватно.
— Не думаю, что стоит делать это, Джейк.
— Потому что он скверный парень?
— Он очень дурной. Я имею в виду, он дурной даже в глазах дурных парней.
— Как папа?
— Человеческий тип тот же, но есть два существенных отличия: папа никогда не применял насилия, и Шванов — не наш отец. Зачем тебе встречаться с ним?
— Для честного обмена мнениями. Как бы то ни было, ты сделаешь это?
— Я поговорю с ним. Ты уверен, что он захочет видеть тебя?
— Уверен. Мы оба интересуемся старыми рукописями. Не сомневаюсь, нам есть о чем поговорить. Ты тоже должна пойти. Думаю, это будет забавно. А потом мы могли бы спланировать нашу поездку в Израиль, повидать папу.
Она встала.
— Я позвоню тебе.
И я остался один, если не считать странного существа, тюкающего по клавиатуре компьютера. Я встал позади Нико и посмотрел на экран. На ровном светло-сером фоне появлялись и исчезали непостижимые голубые буквы, словно капли дождя на ветровом стекле. Нико программировал. Должен сказать, среди юристов я могу считаться специалистом по компьютерам. Большинство юристов убеждены, что кожа у них начнет гнить, стоит им дотронуться до клавиатуры, но я не таков. Полагаю, я дошел до уровня четырехлетнего Нико. Я приподнял один его наушник и спросил:
— Что ты делаешь?
Мне пришлось повторить вопрос несколько раз, прежде чем он ответил:
— Разыскиваю машины.
— А, ну да, разыскиваешь машины. Для чего ты разыскиваешь машины?
— Ни для чего. Не мешай.
Он попытался натянуть наушники, но я снял их совсем и развернул его кресло так, чтобы он оказался лицом ко мне.
— У меня к тебе важный разговор, — сказал я.
Тело у него напряглось, взгляд устремился куда-то вnверхний угол комнаты.