— Не въехал, — по-лагерному выразил изумление Граф. — Может, разжуешь мне, деревянному?
— Все очень просто, — достав из рюкзака банку мясных консервов, Хирург ножом стал открывать ее. — Меня сюда прислали из столицы за тем, чтобы убить молодого пчеловода. Потом меня пытались подставить саратовские друзья столичного заказчика.
Филимон говорил правду и не видел причины скрывать ее. Когда он с помощью Графа разделается с Зиминым, то все концы будут вести к находящемуся в розыске Суворову. Работать в обычном стиле не было времени. А уж о том, чтобы Графа никогда не нашли, он позаботится.
— Так, — протянул Виталий, — кое-что понятно. Но на кой я тебе нужен? — прищурившись, взглянул он на Хирурга.
— Вдвоем работать гораздо легче. У меня был напарник, его убили, — Филимон уже не раз жалел о том, что убили Тарзана. Тот был послушной, здоровенной, боготворящей его машиной. Собственно, только поэтому он и убил Адама. И вовремя появился у Вики. Опоздай он хотя бы на день, Зимин уже знал бы о нем.
«Значит, пчеловод как-то перешел дорогу московскому дельцу, — понял Виталий, — а потом у него, — он бросил быстрый взгляд на разогревающего с помощью спиртовой таблетки консервы Филимона, — с саратовскими приятелями москвича вышла накладка. Но мне это на кой нужно? Я сейчас в розыске. Бабки, и немалые, есть. Куда-нибудь в деревушку поглубже, с речкой рядом, и на боковую. Все причиндалы — видики, телики и прочую муру — купить можно, где угодно. Короче, вот что, — решил он. — Пока молчу. Добираемся до места, и как только увижу обещанные мне баксы, делаю его».
— А Клоун где? — свистящим шепотом спросил побледневший Зяблов.
— Мертв, — ответил Шугин. — У меня не было выбора. Клоун разговаривал с женой старого пасечника. Она бы его описала, и милиция, несомненно, вышла бы на вас.
— Он прав, — поддержал Феликса внимательно слушавший его Зимин. — Правда, плохо, что Волошин жив. А кто те люди, что на пасеку приехали? — скорее себя, чем Феликса, спросил он. — И что за придурок позвонил по ноль два? Покрутив головой, он выматерился. — Басов этот, гнида! — с ненавистью вспомнил он пбдполковника.
— Если бы не он, — кивнул Шугин, — мы сделали бы этого Волошина.
— Почему ты их нё доделал? — раздраженно спросил майор.
— Я думал, менты прикатили, — признался Феликс, — поэтому и машину бросил. Через лес на шоссе вышел. А автобусом до...
— машина? — перебил его Зимин.
— Да хозяин на пасеке остался, — буркнул Шугин.
— С пасеки трое, — вздохнул майор. — Племянник Ризова, какой-то Мухин и один неизвестный. Но скоро узнают, кто. И если он один из твоих... — Зимин многозначительно замолчал. Увидев в его глаза угрозу, Феликс уверенно заявил:
— Из тех, кто со мной был, никто ничего не скажет.
— Дай-то бог, — усмехнулся майор. Повернувшись к бледному Зяблову, хлопнул его по плечу. — Успокойся, ничего страшного пока нет. К тому же рот мы этому парню, если начнет откровенничать заткнуть успеем. Ты вбт что мне скажи: что ты намерен делать с гостями из столицы и с Валькиной матерью? Ивачев уже вроде как бы негласный розыск объявил.
— Не знаю, — покачал головой Зяблов. — К тому же не это сейчас главное. На Волошина за последнее время произведено несколько покушений. Тут уже и дураку понятно, что для этого есть веская причина. Я вот чего опасаюсь, — вздохнул он. — Как бы этим делом вплотную Москва не занялась. Ведь дело о сгоревших машинах так и висит в воздухе.
— И что из этого? — равнодушно сказал Зимин. — Думаешь, сейчас мало таких дел? Формулировка проста — бандитская разборка. Тем более, что там убиты уголовники из Казахстана. Сам понимаешь, — подмигнул Зимин, — это...
— Идиот! — взвизгнул Зяблов. — Ведь жену и дочь Волошина убили рядом с тем местом. Неужели непонятно, что эти два факта можно связать?!
— И что? — спокойно спросил Зимин. — Волошин сразу ничего не сказал. Почему он промолчал о номере? Почему просил сначала несостоявшегося зятя узнать, чья это машина? Да потому, что боится! А сейчас тем более. Но убирать его все равно надо, потому что он сейчас опять-таки из страха, и может начать говорить. Правда, сейчас о некоторое время не опасен. В больнице с нервным расстройством. Сейчас гораздо опаснее Ирина. Потому что из-за учительницы этой, куклы чертовой, она в себя приходит. Надо было ее раньше брать!
— Раньше нельзя было, — с сожалением сказал Зяблов, — и не знал я, кого Ивачев вызвал. Я даже растерялся сначала, когда ее увидел. И если дочка ее не появилась, не знал бы, что с ней делать.
— А вот когда она тебя по харе звезданула, — захохотал майор, — ты сообразил, что делать!
— Хватит! — крикнул Зяблов. Майор, уперевшись руками в стол, подался к нему и процедил с кривой усмешкой:
— Не путай меня со своими прислужниками. Лучше решай, что делать будешь. Ивачев уже ищет учителку.
— Значит, Георгий положил тебя в больницу под чужим именем? — удивленно раскрыла глаза Валентина.
— Я это узнала уже после, — грустно улыбнулась мать. — Он приехал ко мне, а я как раз лежала в больнице. Жора почти силой увез меня в Москву. Я-то считала, что мне уже никто и ничто не поможет. А...
— Мама! — со слезами воскликнула дочь. — Почему ты мне не написала? Я бы...
— Значит, он не отдавал тебе мои письма, — чуть слышно проговорила Валентина Анатольевна.
— Сволочь! — Валентина, прижавшись к плечу матери, заплакала. — Я во всем виновата... прости меня... мама... милая...
Лежавший в стены на старом матраце Георгий застонал и открыл глаза. Женщины бросились к нему.
— Жора, — над наклонилась Валентина Анатольевна, — как ты себя чувствуешь? У тебя рана на спине. И голова разбита. Ты не шевелись. Не...
— Откройте! — прервал ее громкий крик дочери. — Немедленно выпустите нас! Откройте! Вызовите Константина Федоровича!
— Перестань, — негромко попросила мать. — Мы здесь уже почти сутки. Не тот человек Зяблов, чтобы выпустить нас. Он понимает, чем это для него кончится. Ведь он Ириного мужа у...
— Мама! — испуганно воскликнула Валентина. — Ты понимаешь, что говоришь? Неужели ты думаешь...
— А тут и думать нечего, — прохрипел Георгий. — Твой папуля точно так же поступил бы. А он и Зяблов из одной колоды.
— Значит, ты думаешь, что он нас убьет? — закричала Валентина.
— Доченька, — мать прижала ее к себе, — не бойся...
— А ты сама как бы поступила? — Георгий с трудом сел.
— Как ты смеешь так говорить? — рассердилась Валентина.
— А ты забыла про пчеловода? — насмешливо напомнил Георгий. — Ведь с твоего благословения Богунчик к нему Хирурга повез. Или...
— Прекрати! — закричала она. Валентина Анатольевна, растерянно переводя взгляд с дочери на Георгия, хотела что-то сказать. Помешал ей скрип открывающейся двери. В небольшую освещенную тремя лампами дневного света комнату без окна вошел Рахим. Быстро осмотревшись, отступил в сторону.
— Немедленно выпустите нас! — бросаясь к двери, воскликнула Валентина.
— Не надо! — ухватив ее за руку, отчаянно закричала мать. Вырвавшись, дочь подбежала к Рахиму. Легким толчком в грудь он отбросил взвизгнувшую от боли женщину.
Дотронувшись до замотанной разорванной майкой головы, Георгий попытался встать. Валентина Анатольевна удержала его.
— Позовите Константина Федоровича! — с ненавистью уставившись на Рахима, потребовала Валентина.
— Сейчас вы будете обедать, — равнодушно сказал узкоглазый. — Хозяин придет, когда сам захочет.
— Вы понимаете, что делаете? — спросила Валентина Анатольевна. — Это же преступление! Вы ответите за это!
— Как он, доктор? — взволнованно спросил Феоктистов пожилого врача.