По зеленому полю прыгал пятнистый кролик. Он нюхал проснувшиеся от зимы цветочки и наткнулся носом на деревянную коробку. От коробки на ближайший холм вел черный провод, где громко спорили эти ужасные люди. Низенький и щуплый с глазами-щелочками в фиолетовом шелковом халате и высокий с фиолетовом пенсне. Кролик фыркнул и решил попробовать черный провод на вкус.
— Все, хватит! — Вадим опустил ручку взрывателя, и земля содрогнулась, милого кролика с проводом в зубах размазало по поляне вперемежку со свежим дерном. Подгоревшая шерстка дымящимися хлопьями спускалась с неба, пока Ли Си Цин пальцем прочищал уши от звона.
— "Уж мы-то знаем толк в порохе", — передразнил Вадим своего торгового партнера из Китая. Он говорил на маньчжурском, чтобы не слушать Русский с акцентом. Китаец выучил несколько фраз за последний год и пытался хвастаться при любой возможности.
Они спорили о цене несколько часов, прежде чем решили провести демонстрацию. В центре поля поставили ящик новой взрывчатки и расставили по кругу деревянные мишени, чтобы посмотреть на разлет осколков.
— Жареным пахнет, — заметил китаец и спустился посмотреть на кратер.
— А мне кажется, сладким, — Вадим спорил чисто из вредности, — Уважаемый Ли, пойми, что такое оружие вы больше нигде не найдете.
— Но ты просишь слишком дорого.
— Серебром в весе, не так уж и дорого, — Вадим поднял то, что осталось от мишени человеческого силуэта, и просунул палец в дырку от осколка, — И да, кролик в подарок.
— Ва Дим, ты так же щедр, как и мудр, — фыркнул в длинные тонкие усы китаец, — У меня нет с собой столько серебра.
— Я знаю, поэтому ты отдашь мне ремесленников, которых привел.
Ли Си Цин прикрыл глаза, чтобы помолиться Будде, ведь Великий Небесный император, явно не отвечал на его призывы о помощи.
— Они мне нужны, чтобы заработать, не только ты хочешь купить повара там, или кораблестроителя. Наши умельцы и философы знамениты по всему Востоку!
— Только ни ваша кухня, ни философия не смогли победить англичан, а мои бомбы могут, — Вадим говорил, пока они поднимались на холм к смотровой площадке со слугами.
— Смелое заявление!
— Ли, если ты готов потратить еще одну бомбу и месяц времени, то я покажу, как взрывать корабли, — Вадим взял из рук Ефима охлажденный морс. В мае в Оренбурге поднималась жара не хуже, чем летом.
— Ты бесчестный, бесчеловечный, мелочный! Ты наживаешься на горе моего народа, — Ли поднял палец, — но я согласен, пошли взвешивать серебро, пока ты не потребовал больше.
— С твоими проклятиями я проживу долгую и счастливую жизнь.
Для испытаний они выбрались подальше от города в сторону степей. На Вадима и Ли с охраной не рискнул бы напасть ни один случайный бандит или шайка. Да даже отряды казаков объезжали их стороной.
На одну чашу весов ставили коробки со взрывчаткой, а на другую серебряные слитки. Десяток охранников Вадима с револьверными ружьями следил, чтобы люди Ли не баловались и не пытались сорвать сделку.
— Давай хотя бы вынем взрывчатку из этих тяжелых деревянных ящиков? — взмолился Ли, когда Вадиму отошел двадцатый слиток.
— Ха, коробка — часть бомбы, я твоим людям покажу как с ней обращаться. Первое правило звучит так: не открывай коробку.
— А то что будет? — не понял Ли.
Вадим руками изобразил взрыв.
— Не мог, что безопаснее продавать? Как я их повезу?
— Аккуратно, — Вадим достал курительную трубку и мешочек с табаком, чтобы закурить, — я довез, и ты сможешь, главное — не ронять. Хех, безопасное оружие. Ружья брать будешь?
Ли поморщился.
— Буду.
— Отлично, у меня с собой пятьсот. Если договоримся, то будут поставки из Петербурга. Назначим ответственных и готово.
— Кто будет от тебя? Ты дела доверишь постороннему?
— Борис Владимирович не посторонний.
Ли понимающе кивнул. Он как раз остановился в гостевом доме Беркутовых, где Борис Владимирович учил его русскому, пока они играли в Го. Два предприимчивых бизнесмена смогли найти общий язык, язык денег. Ли хотел перенести часть своих шелковых производств. Он спрашивал по поводу красок, которыми Вадим обрабатывал шелк, но получил отказ: шелка в мире много, а завод с такими красками один.
Борис Владимирович, который стал свидетелем этого спора, предложил построить такой завод в Оренбурге, чтобы и ткани, и краску делать рядом. Теперь на выкупленной земле строится новый окрасочный цех.
В город ехали молча. Китаец, наверное, дулся на Вадима или думал о войне. На юге империи Цин все разворачивалось по самому трагическому сценарию: англичане приступили к осаде прибрежных фортов на юге, для блокировки Гуанчжоу с трех сторон.
— Уважаемый Ли, — Вадим нарушил тишину, — вы опоздали на эту войну.
Ли поднял взгляд и погладил ус.
— Что заставляет вас так думать?
— Знание об уровне подготовки ваших войск. За сколько у вас артиллеристы делают залп? Не знаете? — Вадим достал записную книжку и перьевую ручку.
Он начертил береговую батарею китайцев и морской корабль англичан, под прикрытием которого шла пехота. Англичане двигались по рекам, не заходя вглубь земель и всегда с кораблями.
— На каждый ваш залп они отвечают пятью, потому что англичане лучше обучены. Им даже не обязательно попадать каждым выстрелом, просто задавят плотностью. Но это полдела, ведь есть еще снабжение. По порядку англичане возят минимум тридцать зарядов к каждому орудию. А у вас? Дай бог если по десятку будет.
— И какое решение?
— Меняйте свои медные пушки, — Вадим пожал плечами, — Очень долго перечислять, но главная цель наладить финансы в империи.
— Это вопрос к евнухам императора, а не к скромному Ли, — они пересеклись хитрыми взглядами.
— Ли, с винтовками и артиллерией, занять должность легче, чем с шелком.
— У тебя и с шелком получится, — заметил китаец.
— Мне не нужны должности. Пока.
Карету тряхнуло. Они выехали на дорогу до поместья Беркутовых. Борис Владимирович в фиолетовом традиционном китайском ханьфу встречал гостей у ворот забора.
— Вадим, уважаемый Ли, — отец кивнул и пригласил в беседку, где накрыли стол. Самовар на ромашковом чае, сушки, вафли и новомодный английский кекс из рассыпчатого теста с лимонной глазурью.
Борис Владимирович разлил чайю. Он постригся ежиком и даже помолодел лицом за то время, что они не виделись. Выпирающий живот задевал стол, отчего гремела посуда.
— Ты когда уезжаешь?
— Через два дня, еще к Марченко заскочу и все, — Вадим мокнул пряник в чай, прежде чем откусить.
Говорить о делах не хотелось. Теплый ветер качал белую скатерть, пока солнце согревало воздух.
— У тебя все хорошо? — Борис Владимирович спросил Вадима по-французски, пусть это и выглядело некультурно в компании гостя.
— Если не учитывать, что я еду на войну как на ссылку, что от меня сбежала Анна, то да, все хорошо, — Вадим растянул губы в улыбке и дернул головой.
— Если хочешь, то я могу дать денек одному…
— Нет, — Вадим поставил пустую чашку, — императору Всероссийскому плевать на твои, да и на мои деньги.
Борис Владимирович, скрежетнул зубами.
— Но это не значит, что я буду сидеть здесь, пока тебе, как щенка безродного вышвыривают из Петербурга!
— Папа, звания меня никто не решал, дворянства тоже, о каком безродстве ты говоришь? Если хочешь помочь, то хорошо. Начинай скупать землю. Будем сеять коноплю.
— Тебе нужна пенька? — не понял Борис Владимирович. Пенька продавалась многим государствам как основной товар Российской Империи. Самые прочные канаты для кораблей делались именно из нее.
— Пенька — прошлый век, хотя товар хороший. Я же хочу делать бумагу, одежду и не только, — Вадим с предвкушением протер пенсне бархатным платком.
— Это же огромные деньги, — Борис Владимирович наклонился к Вадиму ближе и перешел на шепот.
— Папа, знакомься, деньги, — Вадим указал рукой на Ли Си Цина, который с видом Будды отстранился от беседы.
— Так, нехорошо говорить про людей.
— Он нас не понимает, так что можно. Ты просто не знаешь, СКОЛЬКО я буду продавать ему оружия.
— Ну хорошо, но коноплю нужно растить не у нас и земли потребуется много, — Борис Владимирович прикинул, где лучше выращивать. Золотой пояс для культуры находился севернее, в Уфимской области. В Оренбургской губернии лучше росла пшеница.
— Нанимай строителей, мастеров, я построю здесь сразу швейные фабрики.
— Никаких денег не хватит, — Борис Владимирович налил Вадиму еще чаю.
— Значит, ищи людей в складчину, так и договориться будет легче.
— Ты не против?
— Нет, главное, чтобы управление оставалось за мной, — Вадим остановил отца жестом и встал из-за стола, — вы тут общайтесь, а я в город.
Ли поклонился Вадиму и остался в компании Бориса Владимировича.
Продавать оружие Китаю — хорошо, но мало. Маленький заводик в Петербурге обеспечивал ручеек денег, скупка старых кремневых винтовок для Китая еще один ручеек, со взрывчаткой уже речка. А Вадиму нужен океан. Глобальный, способный вымывать ресурсы и умы со всего света. Только так получится затопить технологическую пропасть.
Карета остановилась рядом с резиденцией генерал-губернатора Владимира Андреевича Перовского. Красивое здание в готическом стиле с каменными статуями у входа кипело жизнью. Здесь же находился кабинет уральского атамана Марченко Лаврентия Петровича, ответственного за казаков, патрули ближайших степей и оборону торговых путей в губернии.
Вадим постучал в тяжелую дубовую дверь, секретаря полковника не было на месте.
— Заходите, — донеслось с той стороны.
Кабинет Лаврентия Петровича если и изменился, то не сильно. За новым столом из дуба стояло кресло с обивкой фиолетового окраса. Атаман стоял на табуретке и потянулся за книгой на верхней полке. Молодой секретарь в мундире подпоручика держал табуретку, чтобы полковник не навернулся.
— Я не помешал? — Вадим заглянул в кабинет, проверить нет ли больше кого-нибудь внутри.
— Заходи Вадим, я сейчас, — Марченко достал толстый том и сдул с него пыль, — перепись. Сергей, ступай, у меня с Вадимом Борисовичем будет разговор. И никого не пускай.
— Конечно, ваше высокоблагородие, — секретарь помог полковнику спуститься и ушел в приемную.
— Какое дело тебя привело ко мне в это раз? — Марченко уселся за стол и поправил чернильницу.
— Я уезжаю, но через Оренбург пойдут мои караваны, мне нужно, чтобы они все доходили до получателя.
— Не проблема, — Марченко кивнул, — с нашей стороны не проблема.
— Дальше, что нужно для следующего похода?
Полковник задумался. Хивинский поход прошел плохо, кто бы что ни говорил. Многочисленные патрули на торговых путях отгоняли хивинских и не только разбойников. Мелкие набеги меньше щипали деревни, но нет-нет, да уведут кого-нибудь.
— Деньги, деньги и разрешение из Петербурга.
— Как у вас с оснащением? — Вадим пододвинул стул и сел напротив.
— После твоей прошлой покупки еще не восстановились, так что не проси.
— И не собирался. Я закупаю старье в центральных губерниях. — Вадим примирительно поднял руки, — но вот скажем, если к вам придут новинки? Что-то, что создает перевес по сравнению со степняками?
— Ну ты загнул, — Марченко задумчиво постучал по столу, — В чем твоя выгода?
— Деньги.
Полковник засмеялся.
— Не смеши, откуда? Перовский поскребет по дну казны и выдаст тебе мышиный горошек.
— Тогда земли. И например пленные хивинцы.
Марченко перестал смеяться.
— А силенок-то хватит?
— Я не один буду. Со дня на день внук Абылая — Кенесар, станет ханом. Сколько тогда вы будете еще бегать по степям? Многие мои друзья видят ордынцев у ног наших губерний. Так и почему же не помочь уральским казакам?
Марченко бросил взгляд на закрытую дверь и повернулся к Вадиму.
— Опасное дельце ты предлагаешь. Пять лет и мы разорим их набегами, зачем снова отправлять поход?
— Пять лет? С такой скоростью до Кокандцев только в шестидесятом доберемся.
— Я не понимаю твоей спешки. Но в любом случае это не мне решать. Тебе нужно поговорить со стариком, — полковник показал пальцем на потолок.
Вадим зажмурился и болезненно застонал.
— По-другому никак?
— Неа, — Марченко улыбнулся и потер руки, — он как узнал, что тебя на Кавказ сослали, так устроил пирушку для офицеров. " Пусть уму наберётся стервец". Пошли, хехе.
Марченко вскочил с прытью курсанта и потащил Вадима за руку к двери генерал-губернатора. Секретарь хотел их остановить, когда разглядел КОГО ведет атаман, то Марченко только цыкнул и втолкнул Вадима в кабинет.
Владимир Андреевич разбирал бумаги, когда дверь распахнулась и там показался он. Предмет ненависти и головной боли. Такой же зудящий как заноза в седле.
— Ты! — у Перовского затряслись руки, — Явился стервец!
Он зашарил по столу в поисках чего-нибудь тяжелого.
— Здравствуйте, Владимир Андреевич! Ух, — Вадим нагнулся вправо, пропуская мимо себя тяжелый графин с французским коньяком.
— Ух, — из-за Вадима раздался болезненный возглас и звон разбитого хрусталя.
— Если вы заняты, о-о я могу зайти позже! — Вадим пригнулся, пропуская над собой граненый стакан, который судя по звуку разбился где-то на уровне лица Марченко. Тяжелый удар полковником об пол подтвердил попадание.
— Завтра загляну, — Вадим потянул на себя дверь.
— Стоять! — Владимир Андреевич крикнул, срываясь на фальцет, — раз уж сам пришел ко мне, то я тебя так упакую, отец не узнает. Почто мою Аню обидел?!
— Не обижал ее никто! — Вадим достал из кармана бархатную коробочку с кольцом, — я сам сделал, чтобы обручиться, но…
— Что, НО?!
— Не договорились, — Вадим пожал плечами и поймал прямо перед лицом поднявшегося Марченко пущенный стакан.
Полковник держался за разбитый нос и сильно ошалел от возможности снова получить в лицо. Он с трудом выговорил:
— Владимир Андреевич, не зверствуйте, послушайте, что уважаемый Вадим Борисович скажет.
— Садитесь, — выдавил генерал-губернатор, — выпить не предлагаю.
Он повел носом, пока Вадим и Марченко усаживались напротив.
— Полковник, вы что к обеду уже коньяком освежились? — Владимир Андреевич протянул атаману платок, — Утритесь.
— Спасибо, — пробурчал Марченко и закрыл кровоточащий нос. Под глазами у него проступили здоровенные синяки. Полковник тяжело дышал ртом. На мундире осталось темное пятно от коньяка.
— Что у вас?
— Владимир Андреевич, на вас после похода посыпалось много шишек, — начал Вадим, но осекся, видя раздражение генерал-губернатора, — Мы можем это исправить. Петербург простит все, если мы дойдем до Коканада.
Владимир Андреевич усмехнулся.
— На какие деньги, Вадим? Я года два только зарплаты буду собирать. А еще артиллерия, корм, — он загибал пальцы, — боеприпасы и ружья.
На последнем слове генерал-губернатор посмотрел на Марченко.
— Скажем так, есть группа заинтересованных финансово и не только в успешном походе.
— Не сомневаюсь, — Владимир Андреевич грустно улыбнулся.
— Я лично готов поставлять новейшее оружие, не пушки, их у вас должно хватать, а винтовки. Новые, скорострельные, с такими можно и город взять. Мои же друзья из Петербурга помогут с остальным, от вас нужно только разрешение и войска.
— Всего-то, — посмеялся Владимир Андреевич, — это, это не так просто.
— Я и не прошу вас подготовиться за день, нам тоже потребуется время. Есть карта?
Если Владимир Андреевич и удивился, то не сильно. Он достал из картотечного шкафа кожаный тубус. Гладкая карта пахла чернилами. Одна из немногих подробных копий степей южного Урала и дальше, почти до границ с Персией. Карту пополняли благодаря торговцам, исследователям и дипломатическим миссиям. Вдоль актуальной границы стояли точки, которые обозначали посты наблюдения, карандашом отмечались крепости, посты, дороги, племена.
— Эти точки, триангуляционные башни? — Вадим достал ручку из кармана и провел по границе.
— Какие башни? — уточнил Марченко сильно гнусавя.
— Триангуляционные. Такими британцы сейчас миряют Индию. Строятся башни, скажем вдоль берегов и замеряют расстояния между ними. Еще пара десятков лет и они обрисуют всю Индию.
— Всего-то. Что ты предлагаешь? — Владимир Андреевич натянул очки, чтобы разобраться.
— Как нам начать новый поход? — Вадим решил объяснить идею. — У вас денег нет, Николай не даст средства на новый. Пока не даст. Но, что если мы предложим государю организовать научный поход, чтобы измерить расстояния и срисовать на карту все, что можно? Тонкая цепь башен вдоль торговых дорог на юг. Пусть ученые измеряют расстояние и, например, записывают изменения в погоде.
— А кто их пустит просто так? — уточнил Марченко
— Никто, поэтому рано или поздно, начнутся нападения, — улыбнулся Вадим, — и тогда, мы говорим государю: вот мирная просветительская цель, а эти дикари не могут жить спокойно. И сразу: но у нас уже есть отряд, с новым оружием, припасами и так далее.
Генерал-губернатор задумался.
— Что ты хочешь?
— Земли, — Вадим взял со стола карандаш и принялся выводить линии вдоль дорог к основным городам.
— Подожди, не сами дороги? — уточнил Владимир Андреевич.
— Я построю лучше.
Марченко и Перовский засмеялись.
— Черт больно, — полковник зажал нос, — А это что?
Он указал на южные земли почти у самой Персии.
— Дороги хорошо, но нужна и земля. Нараспашку. И конечно, мы будем ожидать рабочих. С этим нет проблем?
— Предварительно нет, но вы не одни заинтересованы в походе, возможно, придется поумерить аппетит.
— Возможно, а возможно и нет, — Вадим молча указал на Марченко и Перовского и карандашом на карте написал тридцать.
— Маловато, — заметил генерал-губернатор.
— Вам двадцать пять.
— Ааа, тогда пойдет, — Владимир Андреевич пожал Вадиму руку, — надеюсь, что ты выживешь на Кавказе.
— Постараюсь. Я пришлю человека для обсуждения условий.
— Хорошо, а теперь, полковник, оставьте нас наедине, — Владимир Андреевич как-то сладко улыбнулся, и эта улыбка не покинула старое лицо, пока за полковником не закрылась дверь.
— Я сквозь пальцы смотрел на ваши выходки, пропускал мимо ушей все слухи, молчал о твоих похождениях, и что в итоге?
— Жизнь в итоге. Жизнь, — Вадим стал серьезным, отбросив шутки, — Насилу мил не будешь.
Генерал-губернатор даже не сразу нашел, что сказать.
— А что, что это тогда все было? К кому Аня поехала в Петроград? С кем общалась все эти годы?! Ответь!
Вадим откинулся в кресле, которое протяжно заскрипело.
— Владимир Андреевич, я другой человек, не тот хулиганистый кадет, который убежал с Марченко в поход.
— Вижу. Теперь тебя нужно послать в ссылку, чтобы избавиться, — Владимир Андреевич по привычке провел рукой по пустому месту, где раньше стояла бутылка с коньяком, — свободен.
Вадим уходил со спокойным сердцем. Он сделал все что хотел в Оренбурге. Из города отправлялась карета Вадима и караван с шелком.
— А мастера где? — Вадим убрал шторку с окна.
— Вместе с тканями, — Ефим зевнул. Они уезжали ранним утром, — Два повара, пять строителей, три карабледела, металлург, врач и мастерицы.
Ефим читал с блокнота, оттянув веко по привычке, подаренные Вадимом очки он держал в руке.
— Мда, Максим писал уже, что им для училища не хватает учителей, пришлось звать из Пруссии.
— А что? Там народ толковый, — Ефим отложил блокнот и устроился поудобнее, чтобы подремать.
Пока Вадим будет добираться до перевалочного Пятигорска, караван из Оренбурга с шелками пересечется с караваном из Петербурга с кремневыми ружьями для Ли. Взрывчатку китаец уже отправил в империю, чтобы учить людей ею пользоваться.
Дорога через Саратов, а потом и Царицын заняла больше полутора месяцев. Сюда, к сожалению Вадим, а мода на шоссейные пути еще не добралась. Лучше стало только от Царицына до Пятигорска, куда стекались войсковые колонны, вязи интендантов и цепи торговцев. Дорога по плотности уступала только военному пути до Грузинских княжеств.
Сперва Пятигорск появился как город-крепость. Когда-то форпост российского мира на Кавказе, но уже вскоре разросшийся до курортного города со знаменитыми "горячими водами", где паломники со всей России лечили кожные заболевания, ревматизмы и все то, что не могла одолеть современная медицина.
20 июня 1841 года, Пятигорск
Карета остановилась у двухэтажного здания гостиного двора. Вадим вышел первым, чтобы размять шею и окинуть взглядом город, который стелился на вершинах гор. Солнце садилось, и в небе разносился стрекот кузнечиков. Где-то в Пятигорске уже должен ждать Захарченко с бойцами и партией нарезных ружей. Утром Вадим отправит кряхтящего Ефима на поиски, заодно узнает обстановку на фронте.
Дверь гостиного двора открылась и на улицу вышла шумная компания офицеров. Возглавлял веселую компанию поручик лейб-гвардии Гусарского полка, если верить эполетам. Прилизанный такой офицеришка, лет на пять старше Вадима. Одной рукой он обнимал смеющуюся мадам, а другой держал начатое шампанское.
— Вы поймите, что человек, это карета! Кучер — это ум, а кони это…
— Деньги, — закончил за поручика Вадим, который достал трубку, чтобы закрыть.
— Верно. Мы с вами нигде не встречались, поручик? — офицер окинул мундир Вадима пристальным взглядом, остановившись на ордене.
— Не думаю, я только приехал, — говорить Вадиму не хотелось, просто фраза всплыла в голове, как это бывает у всех нормальных людей.
— Уверены? Хотя наверно, я бы точно запомнил человека в темном пенсне на ночь глядя, — посмеялся поручик.
— С кем имею честь? — Вадим зажег спичку и закурил. Компания офицеров удерживалась вместе невидимым полем или плотным запахом алкоголя.
— Лермонтов, Михаил Юрьевич.