Перевод с английского : Автор перевода не указан
Рисунок: Игорь Гончарук
Я вошел в вестибюль мэрии с коробкой, завернутой в бумагу, и быстрым шагом направился к лифту. Стоявший у двери полицейский пристально посмотрел на меня, но не окликнул. Возможно, его внимание привлекла моя живописная борода.
Я поднялся на третий этаж, миновал еще двух полицейских и открыл дверь приемной мэра. За столом у высокой двери сидел молодой человек. Увидев мою ношу, он захлопал глазами:
– Чем могу служить?
– Мне надо немедленно побеседовать с мэром.
– Вы с ним условились? Он вас ждет?
– Нет. Но это очень срочно.
– Минутку, – проговорил юноша, облизал пересохшие губы и поспешно скрылся за высокой дверью. Я слышал, как щелкнул замок. Минуты четыре стояла тишина, потом кто-то опасливо открыл дверь из коридора. В приемную заглянул долговязый мужчина в синем костюме, за его спиной толпились полицейские.
Долговязый посмотрел на коробку, потом на меня, подал какой-то знак полицейским и с опаской вошел в приемную.
– Вы хотите встретиться с мэром? – спросил он.
– Да, – подтвердил я. – Вы и есть мэр Петтибоун?
– Нет, я Уаймар, его помощник. – Долговязый выдавил улыбку. – Зачем вам к мэру?
– По личному делу.
Наступила напряженная тишина. Уаймар прислушался. Уловив звук, исходивший из моей коробки, он указал на нее и нервно спросил:
– Что это там тикает?
– Это вас не касается. – Я взглянул на часы. – У меня всего десять минут и ни секундой больше. Мне надо поговорить с мэром.
– Десять минут? Почему такая спешка? Мэр очень занят. Не могли бы вы прийти позже?
– Нет. – Я сел на стул и поставил коробку рядом.
Дальнейшие события развивались с молниеносной быстротой. Уаймар схватил мою коробку, бросился к двери в коридор и истошно завопил:
– Ведро! Скорее! Через десять минут эта штука взорвется!
– Какое вы имеете право!– Я ринулся за ним.
Уаймар не обратил на меня внимания.
– Давайте скорее воды!
С десяток полицейских бестолково забегали туда-сюда. Взломали замок кладовки. Там стояли щетка и пылесос, валялись тряпки. Была раковина, но ведра не было. Полицейский проворно заткнул слив и пустил воду. Помощник бросил коробку в раковину.
– Она водонепроницаемая, – тихо сказал я.
– Водонепроницаемая? – Уаймар замахал руками. – Отойдите все! Каждую секунду может грянуть взрыв!
Толпа увлекла меня в дальний конец коридора.
– Позвоните в полицию, пусть пришлют саперов! – надрывался Уаймар.
Настала и моя очередь. Помощник мэра распорядился схватить меня и отвести на второй этаж, а сам бросился эвакуировать из здания людей. Спустя четверть часа он вернулся в прекрасном расположении духа и объявил:
– Саперы прибыли. – После чего достал из кармана лист бумаги и протянул мне. – Это нашли под оберткой коробки. Ваша записка?
Прищурившись, я стал читать: «Мэру Петтибоуну. Я возмущен Вашим произволом в деле о строительстве памятника ветеранам войны. Эти действия не отвечают интересам общества. Поскольку законного способа сместить Вас с должности нет, я вынужден взорвать Вас. Мститель».
– Нет, это не мой почерк. У меня более разборчивый. И вообще, зачем посылать предупреждение, если хочешь взорвать здание?
– Мало ли чокнутых... Ваше имя?
– Джеймс Беллингтон.
– Адрес?
– Мотель «Мелфорд». Мерзкая дыра, но на лучшее у меня пока нет денег.
– Вы что, один из тех, кто вложил личные средства в строительство памятника ветеранам на востоке города?
Я помолчал, подергал себя за бороду и ответил:
– Ни слова не скажу без адвоката.
В комнату вошел огромный полицейский в причудливом шлеме с забралом – вероятно, сапер. В руках он держал мою насквозь мокрую коробку. Подняв забрало шлема, полицейский доложил:
– Проверили. Там только дешевый будильник...
– Конечно, – подал голос я. – А вы чего ждали? Бомбы?
– Вы все еще хотите встретиться с мэром Петтибоуном? – хрипло спросил меня Уаймар.
– Сейчас я уже не расположен к беседе. А вы неплохо охраняете мэра. Желающим его взорвать придется проявить изобретательность. – Я встал. – Всего хорошего, господа.
– Не забудьте свои часы, – спохватился помощник мэра.
– Боюсь, от них мало что осталось. Передайте обломки в полицейский музей и скажите мэру Петтибоуну, что я вернусь.
На первом этаже я купил пачку коротких сигар, закурил и вышел на улицу. На углу остановился у киоска и принялся разглядывать журналы, предназначенные для озабоченных мужчин.
– Какая гадость!
Пожилой продавец в потрепанном пальто вздохнул:
– Вот что, дорогой, если не хотите это читать, не читайте, или гоните монету и прячьте покупку за пазуху.
– Я не возьму эту дрянь и даром. Надо бы вовсе запретить печатать и продавать такую грязь!
Продавец начал сердиться:
– Тогда ступайте в библиотеку и возьмите там приличную книгу. Мое дело – предлагать людям то, что им нужно. Одному – одно, другому – другое.
– Достаточно одной гранаты, чтобы разметать всю вашу макулатуру.
Продавец посмотрел на меня с тревогой. Я же попыхал сигарой и зашагал дальше. Дойдя до перехода через улицу, остановился и бросил взгляд через плечо. У газетного киоска стоял долговязый мужчина в длинном пальто военного покроя и явно о чем-то расспрашивал продавца. Оба смотрели в мою сторону, старик недоуменно пожимал плечами.
Светофор мигнул, и я перешел дорогу. В дешевой лавочке купил будильник, две батарейки и два ярда телефонного шнура. Выйдя на улицу, закурил вторую сигару, прошел несколько кварталов и остановился у безвкусного массивного фасада Музея изобразительных искусств. Сколько же надо динамита, чтобы взорвать такое монументальное уродство?
Бросив сигару на тротуар, я поднялся по ступеням и вошел в музей. Побродив по залам, добрался, наконец, до галереи в глубине здания, где была выставка полотен Утрилло, Пикассо и Модильяни. Я человек консервативных взглядов, и их мазня вызывала у меня отвращение.
– Мерзость! Форменная мерзость! – воскликнул я и даже ударил тростью по медной табличке с надписью.
Передо мной тотчас вырос охранник.
– Прошу этого не делать, сэр, медь легко мнется.
– Мазня! Пустой перевод холста и красок! Сжечь все это! А еще лучше – взорвать!
– Осторожно, сэр, вы можете продырявить картину, а мне отвечать.
Чтобы обрести душевное равновесие, я отправился в зал старых голландцев и минут двадцать проторчал там. Когда снова вышел на улицу, заметил того же долговязого в длинном пальто. Он спускался с крыльца музея. Значит, был там вместе со мной. Решив запутать его, я начал входить в магазины и выходить через задние двери. После нескольких таких трюков мне удалось оторваться от преследователя. Неподалеку от своего мотеля я заглянул в бакалейную лавку, купил сто граммов масла, бутылку молока, хлеб, колбасу и пакет сахара. Войдя в «Мелфорд», сразу же заметил долговязого. Он сидел в вестибюле и читал газету.
Поднявшись к себе, я соорудил бутерброд и перечитал вчерашнюю статью о проекте мемориала ветеранам. На берегу озера хотели возвести громадный комплекс, для чего надо было снести несколько стоявших там домов. Цены на квартиры в них, естественно, разом подскочили, поскольку предполагалось, что городские власти будут выкупать их по любой цене. Однако на вчерашнем заседании городского совета по настоянию мэра было решено перенести стройку с восточного берега на северный, в более дешевый район. Понятно, что люди, купившие квартиры на восточном берегу, вылетели в трубу, ибо их вложения в недвижимость обесценились.
Зазвонил телефон. Это был Джефри Мейпл. В колледже мы с ним жили в одной комнате и остались друзьями на всю жизнь, поскольку наши взгляды на многие ее стороны поразительно совпадали.
– Ну что, был в мэрии? – спросил Джефри. – Как там?
– Как я и думал.
– После обеда опять пойдешь?
– Разумеется. Надеюсь, ты звонишь не из своей комнаты?
– Нет, из автомата.
– Молодец! – Я повесил трубку, доел бутерброд и допил молоко. Потом открыл шкаф, снял с полки стоявшую там еще одну коробку и принялся за работу. В два часа все было закончено, и я позвонил управляющему мотелем.
– Во сколько сегодня закрывается мэрия?
– Мэрия работает до восьми, но многие ее отделы закрываются в пять.
Я посмотрел на часы.
– Через двадцать минут мне понадобится машина. Вызовите, пожалуйста, такси.
Я надел пальто, взял коробку и вышел из комнаты. Управляющий смерил меня подозрительным взглядом:
– Такси ждет, сэр.
Сев в машину и сказав, куда ехать, заметил за собой моторизованный «хвост». А у входа в мэрию увидел диковинную машину из прочной стали, с какой-то большой клеткой в кузове.
В вестибюле толпился народ, в лифт никого не пускали. Я думал, что не пустят и меня, но путь оказался свободным. На третьем этаже лифтер открыл дверцу, я вышел, и лифт поехал вниз. В коридоре никого не было, гулкий стук моих каблуков создавал раскатистое эхо. В углу приемной мэра сидел все тот же нервный юнец.
– Я хочу поговорить с мэром не позже чем через десять минут, – объявил я.
– Разумеется, – поспешно ответил юнец. – Присядьте.
Я сел на кожаный диван и осторожно поставил коробку рядом.
– Можно попросить вас о небольшом одолжении? – спросил секретарь и встал. – Мне надо чуть подвинуть шкаф. Вы не поможете?
Я поднялся, оставив коробку на месте, и взялся за шкаф. И тут же дверь из коридора распахнулась, в приемную ворвались Уаймар и полицейские. Следом – двое в толстых куртках и шлемах с забралами.
– Всем выйти! – приказал один из них. – Коробку не трогать! Сейчас вкатим аппарат и просветим ее рентгеном.
Загнав меня в дальний конец коридора, помощник мэра зашипел:
– Вы что, не можете избавиться от навязчивой идеи? Зачем вы хотели взорвать газетный киоск?
Я тупо захлопал глазами:
– Сэр, я никогда...
Он поднял руку, призывая меня к молчанию:
– Не отпирайтесь. И музей грозили взорвать. Нам это известно.
– Я говорил, что надо взорвать только галерею модерна, – уточнил я. – Вы видели выставленную там мазню?
– Нам известно также, что вы купили еще один будильник, батарейки и провод.
Распахнулась дверь, и из приемной вышел забронированный полицейский.
– Там, несомненно, бомба. Рентген помог разглядеть часы, провода и какой-то наполнитель.
Следующие четыре часа я провел в кутузке. Потом там появился Уаймар. Его сопровождал невзрачный молодой человек с коротко остриженной головой и служебной улыбкой на физиономии. Помощник мэра трясся как в лихорадке и явно был готов задушить меня.
– В вашей коробке была не взрывчатка! – прошипел он.
– Неужели? – удивился я. – И это вас расстроило?
– Там был обычный сахарный песок!
– Вам надо было просто спросить меня, что в коробке.
Уаймар повернулся к невзрачному молодому человеку:
– Он в вашем распоряжении, доктор.
Когда мы остались наедине, врач угостил меня сигарой моей любимой марки, дал мне прикурить и сказал:
– Я доктор Бартон. Но вы можете звать меня просто Сэмом.
– На кой черт мне это надо?
– Часто ли у вас возникает желание взрывать здания и людей?
– Полагаю, в наши дни оно время от времени возникает у каждого.
Врач – явно психиатр – снисходительно усмехнулся:
– И много денег вы лично потеряли в связи с переносом места строительства мемориального комплекса?
Я промолчал.
– И вы считаете, что в этом повинен мэр? – Психиатр лукаво подмигнул. – Поэтому и начали его поэтапную обработку? На первый раз в вашей коробке был только будильник, потом другие детали бомбы, но без заряда. Вы так и будете таскать полупустые коробки, до тех пор пока полицейские... как бы это сказать? Пока им не надоест и они перестанут обращать на вас внимание. И тогда в один прекрасный день...
– Ба-бах! – подсказал я.
– Вот-вот. Ба-бах! В тот день ваша коробка будет снабжена совсем другим механизмом, правильно?
– У вас пытливый ум.
– Я учился на одни пятерки. – Врач подался ко мне. – В тот последний раз вам надо будет прибавить кое-что к содержимому коробки. Например, кнопку снаружи, чтобы нажать ее и взорвать бомбу.
– Разомкнутая цепь или замкнутая?
– Если цепь разомкнута, бомба взрывается при нажатии кнопки. – Он задумчиво покачал головой. – Нет, так не годится. Увидев вас с коробкой, полицейские могут успеть пустить вам пулю в лоб, и вы не сможете нажать кнопку.
– Логично, – согласился я.
– Однако существуют и замкнутые цепи. Ток уже идет, но контакт взрывателя нейтрализован. И только если отпустить кнопку...
– Ба-бах! – подсказал я.
– Верно. В этом случае полиции нельзя стрелять вам в голову, потому что тогда ваш палец тотчас соскользнет с кнопки и бомба взорвется.
– Вы очень точно все описываете.
Лицо врача омрачилось.
– Вы еще не купили кнопку?
– Нет. Если куплю, вам первому скажу.
– И ничего не предпринимайте, не переговорив со мной, – попросил врач, вручая мне свою визитную карточку. – А пока я хотел бы встретиться с вами у меня в кабинете. Скажем, в четверг в десять утра.
– Значит, меня не сажают в тюрьму?
– Нет. – Он похлопал меня по плечу. – Можете идти. Полиции не в чем вас обвинить. Напротив, это она сплоховала. И поскольку в коробке не было взрывчатки...
– А носить в коробках сахар, будильник и провод закон не запрещает...
– Вот именно. Но прокурор опасается, что вы задумали шантажировать городские власти. Это так?
– Нет, как-то не пришло в голову.
– И хорошо. Хотя я думаю, что вы репетировали взрыв.
Спустя двадцать минут я был на улице и вскоре заметил, что за мной следит все тот же долговязый в длинном пальто. Я отправился в центр города, где приобрел в недорогом магазине ту самую кнопку, о которой говорил психиатр. Я не стал возвращаться в мотель, а пошел к Джефри и снял комнату по соседству с ним.
– Пойдешь завтра? – спросил он меня.
– Да. Купил кнопку.
– Желаю удачи. Надеюсь, на сей раз сработает.
В ту ночь я плохо спал и мучился кошмарами, самым ярким из которых был сон про взрыв Музея изобразительных искусств. В десять утра я позвонил доктору Бартону и сообщил ему о покупке кнопки. Врач очень расстроился.
– Так быстро? Но вы еще не были у меня на приеме.
– Звоню, чтобы проститься, – сказал я. – Думаю, теперь мы свидимся только на том свете.
– Минутку! – в отчаянии выкрикнул он. – Что вы намерены предпринять?
– Пойти к мэру Петтибоуну. Сегодня все будет хорошо.
Повесив трубку, взял под мышку свою коробку, вышел, сел в такси и велел ехать к мэрии. Но за квартал до цели потребовал остановиться, расплатился и зашагал дальше, держа палец на кнопке. Улицы были оцеплены и кишели полицейскими, не пускавшими людей на центральную площадь, очищенную от автомобилей и пешеходов. У входа в мэрию стояли Уаймар и доктор Бартон, которые норовили спрятаться за колоннами.
Внезапно я оробел, сделал два шага в сторону мэрии, но тотчас развернулся и пошел обратно.
– Куда вы? – вдруг раздался голос Уаймара.
Я зашагал быстрее и, оглянувшись, увидел помощника мэра, доктора Бартона и ватагу полицейских, бежавших ко мне. Я бросился наутек и снова обернулся только в конце квартала у Музея изобразительных искусств. Погоня приближалась. Я взлетел на крыльцо и юркнул в здание. Пробегая по залу голландских мастеров, я слышал сзади топот ног преследователей. С бьющимся сердцем я бежал по галерее римской скульптуры. Чиновники и полиция не отставали. Впереди была галерея современного искусства. Промчавшись мимо удивленных охранников, я опустился на пол у окна.
Орава наконец догнала меня. Я поднял руку и истерически закричал:
– Остановитесь! Еще один шаг, и я отпущу кнопку!
Помощник мэра и его войско стали как вкопанные.
– Мистер Уаймар, я снимаю свое требование о встрече с мэром Петтибоуном. Понимаю, что оно невыполнимо.
Уаймар сделал шаг вперед.
– Стойте! Иначе сниму палец с кнопки. Через десять минут...
Уаймар замер.
– Нет-нет! – крикнул доктор Бартон. – Не торопитесь. Это серьезное решение.
– Какого ущерба можно ожидать, если он отпустит кнопку? – спросил Уаймар полицейского в защитной куртке и шлеме.
– Трудно сказать. Возможно, рухнет все здание.
Я посмотрел на часы.
– Девять минут...
– Очистить помещение! – заорал помощник мэра. – А вы, Бартон, поговорите с ним, убедите.
– Вряд ли я смогу что-то сделать, – ответил психиатр. – Тут нужен иной специалист – священник, пастор или раввин.
– Восемь минут, – произнес я.
Мои преследователи сбились в кучку у входа в римский зал. Усмехнувшись, я встал и зашагал к ним. Они попятились и расступились. Меня вдруг охватило дотоле неведомое ощущение силы и власти. Я с улыбкой прошел через залы раннего американского искусства, литографии, рисунков одаренных школьников, вышел на улицу и пересек площадь. Все мои преследователи и охранники высыпали из музея и наблюдали за мной с лестницы у входа. С минуту я смотрел на них, потом демонстративно снял палец с кнопки. Естественно, ничего не произошло. Я открыл коробку, извлек будильник и провода и поднял повыше, чтобы все видели. Затем перевернул коробку вверх дном, показывая, что она пуста. Меня тотчас окружили полицейские и разъяренные чиновники во главе с Уаймаром.
– Что это за шутки? – сипло спросил он.
Я злобно зыркнул на него:
– Никаких шуток. Я просто хотел встретиться с мэром. Очевидно, в нашем городе это тяжкое преступление.
– А будильник, провода и, наконец, эта кнопка!
– А разве есть какой-нибудь закон, который запрещает носить в коробках будильники и провода? Что, если человек просто увлекается опытами с часами? – Я погрозил Уаймару пальцем. – Я пожалуюсь на вас в союз защиты гражданских прав. И вчиню вам иск на миллион долларов за их нарушение.
– Вам место в тюрьме, – заявил помощник мэра.
– Неужели? Это за что же? Меня травили, как дикого зверя, преследовала толпа, возглавляемая представителем властей. Нет, я, пожалуй, все-таки подам в суд и сдеру с вас миллиона два.
Из-за спины помощника мэра вдруг вынырнул маленький суетливый человечек.
– Успокойтесь, Уаймар, – сказал он. – Не лезьте в бутылку. У нас и так бюджетный дефицит.
– Кто вы такой? – сердито спросил я.
– Мэр Петтибоун, – словно оправдываясь, ответил он.
– Ага! Наконец-то вы высунули нос из своей крепости. Хочу сообщить вам, что возле мотеля, в котором я проживаю, асфальт испещрен глубокими выбоинами и по ночам невозможно спать из-за грохота грузовиков. Требую незамедлительно принять меры.
Топнув ногой по тротуару, я развернулся и зашагал прочь. Мне казалось, что рука закона должна ухватить меня за плечо, но ничего подобного не произошло. Мой внезапный уход поверг всех в растерянность. Так часто бывает, когда одна из армий вдруг стремительно отступает.
Я остановил такси и сообщил водителю адрес, но вскоре передумал и велел остановиться у магазина. Войдя туда, юркнул в туалет. Там сорвал с себя парик и бороду, выбросил шляпу, вывернул наизнанку свое синее пальто, отчего оно сделалось коричневым, и вышел на улицу через заднюю дверь. Прошагав квартал, нашел другое такси и попросил отвезти меня в аэропорт.
На другой день мы с Джефри встретились в Сент-Луисе. Он показал мне два полотна Пикассо, три картины Утрилло и две – Модильяни.
– Все прошло как по маслу, – сказал он. – Я, как мы и задумали, пришел в музей и, едва ты прибежал туда со своей коробкой, спрятался в туалете. Когда все, включая охранников, побежали за тобой на улицу, я прошел в галерею, вырезал самые ценные полотна и сунул под пальто. Потом спокойно вышел. В суматохе никто не обратил на меня внимания. – Он разлил виски и подал мне стакан. – Как ты думаешь, мы сумеем еще раз провернуть такое дельце?
– Точь-в-точь – едва ли. Но что-нибудь похожее придумаем. Смотря какой мэр попадется.