Тупо смотрел на пушистый ковер, застилавший весь пол гостиной, ощущая предательскую слабость под коленями, и вдруг понял, что и правда может умереть от страха. Эта мысль не оглушила, а, наоборот, сразу прибавила сил. Тело снова стало упругим, и Спиридон, перепрыгивая через ступеньки, взлетел на второй этаж, толкнул дверь слева - она вела в кабинет - и растерянно остановился. Казалось, на всю жизнь запомнил схему размещения икон, но то ли память вдруг изменила, то ли его что-то неожиданно так поразило в этой коллекции, - стоял и смотрел, оцепенев под суровыми взглядами святых, уставившихся на него со стены. Что-то стукнуло сбоку, и Климунда испуганно отшатнулся. Неужели кто-то на террасе? Стукнуло снова, и вдруг понял: форточка, он не закрыл за собой дверь, и начался сквозняк.
Спиридон снова посмотрел на святых. Теперь иконы показались ему обыкновенной мазней. Он и рубля не дал бы за самую ценную из них.
Климунда туже натянул перчатки, чтобы не мешали ему. Действовал решительно и точно, рассчитывая каждое движение. Нижний ряд, третья икона слева. Спиридон, не глядя, бросил ее в рюкзак. Почти рядом - самая ценная, какой-то Рублев; ее снял осторожно и положил так, чтобы не поцарапать.
Вдруг Климунда вспомнил про Иваницкого. Тот сейчас ждет его в своем "Москвиче" в нескольких кварталах отсюда. Сначала они хотели поставить машину за углом, но потом решили не делать этого. Улица достаточно тихая, усадьба от усадьбы в полсотне метров, машина может привлечь внимание, кто-нибудь запомнит номер или лицо водителя.
Климунда добрался уже до верхнего ряда. Придвинул стул и, снимая иконы, бережно складывал их в рюкзак. Когда снял последнюю из обозначенных в схеме Иваницкого, увидел, что в рюкзаке осталось немного места. Не раздумывая, снял еще две - святого с постным лицом и богородицу с младенцем. Спиридон завязал рюкзак, легко бросил его себе за спину. Выскользнул из кабинета, прыгнул через ступеньку, но вдруг остановился, неудобно подавшись всем телом назад. Рука невольно скользнула в карман пиджака, который оттягивал пистолет.
В дверь гостиной входил профессор. Огромный черный пес прыгал возле него.
Первым заметил Климунду дог... Замер, присев на передние лапы, и неожиданно прыгнул к лестнице, но в то же мгновение Спиридон успел выхватить пистолет.
Он выстрелил не задумываясь, еще не сообразив, что делает, в оскаленную пасть дога. Толкнул ногой собаку в грудь - большое черное тело сползло по лестнице...
Климунда опустил пистолет и уставился на сухонького седобородого человека, застывшего у входа в гостиную с собачьим поводком в руке. Очевидно, профессор еще ничего не понял, потому что стоял и обескураженно смотрел на молодого человека с рюкзаком на лестнице.
Климунда видел его полные ужаса глаза - они сверлили и притягивали Спиридона, он боялся и ненавидел их. Знал, что сейчас что-то случится, знал даже, что именно. Ведь ему надо немедленно уйти отсюда, а эта маленькая, жалкая фигура загораживает дорогу...
Климунде осталось преодолеть две или три ступеньки. Он остановился, чтобы перешагнуть через труп дога, и тут профессор бросился ему наперехват. Он гневно поднял руку с кожаным поводком и закричал тонким голосом:
- Назад, мерзавец!
Климунда поднял пистолет, еще секунда - и выстрелил бы, но в этот момент маленький человечек больно хлестнул его поводком по руке. Спиридон опустил руку и неожиданно для самого себя бросился по лестнице вверх. Только очутившись на втором этаже, понял, что тут спасения нет.
Профессор сейчас поднимет шум, позвонит в милицию... Климунда поднял пистолет, но тут же снова опустил его - наверно, подумал, что вторично стрелять опасно. Хорошо, что первый выстрел не привлек ничьего внимания. Он на секунду заколебался, только на секунду, перепрыгнул через ступеньки и ударил профессора, преградившего ему дорогу, рукояткой пистолета в висок. Увидел, как тот пошатнулся, схватился руками за грудь и упал прямо на пса.
Климунда хотел бежать, однако ноги у него снова подломились, и он опять сел на ступеньки, опершись рюкзаком на перила. Положил пистолет на колени и уставился на два тела, неподвижно лежавшие у его ног. Внезапно ощутил на себе десятки взглядов, словно во всех углах гостиной притаились маленькие седые человечки.
Сняв перчатки, Климунда нащупал в кармане папиросу, жадно затянулся несколько раз, обжигая пальцы, потушил папиросу и эта боль заставила его опомниться. Спрятал пистолет в наружный карман пиджака, подобрал окурок и, перешагнув через трупы, вышел на залитую солнцем асфальтированную дорожку.
Калитка теперь не была заперта. Спиридон выглянул, подождал, пока скрылись из виду какие-то двое прохожих, и направился к улице, где стоял "Москвич".
Иваницкий завел мотор, еще издали увидев Климунду. Спиридон плюхнулся на заднее сиденье, и Омельян, ни о чем не расспрашивая, рванул машину.
Иваницкий все время смотрел в зеркальце, не преследует ли кто-нибудь. Но улица была пуста. Только далеко позади вынырнула из-за поворота грузовая машина.
Омельян круто взял вправо, обогнал троллейбус и выскочил по проспекту на мост.
Только переехав его, Иваницкий нарушил молчание:
- Я вижу, у тебя порядок..
Климунда вцепился в спинку переднего сиденья, жарко выдохнул в ухо Иваницкому:
- Убил я его! Понимаешь убил...
Омельян крутанул руль, чуть не попав под колеса тяжелого грузовика. Выровняв машину, прижался к тротуару и остановился. Обернулся к Климунде.
- Ты что, спятил? Кого убил?
- Обоих... профессора и пса...
Увидел, как побледнели щеки у Иваницкого, и это почему-то успокоило его, придало уверенности. Продолжал, будто речь шла о чем-то будничном, не стоящем особого внимания:
- Он вернулся не вовремя, профессор... Дог бросился на меня... Я стрелял... а потом ударил рукояткой профессора по голове.
- Ну, влипли... - растерянно проговорил Иваницкий. - Что же теперь будет?
- Ничего не будет. Ты всегда преувеличиваешь.
- Дай боже! Убийство профессора не шутка - поднимется вся милиция!
- Ищи ветра в поле!
Иваницкий пристально посмотрел Спиридону в глаза.
- Ты не наследил там?
Климунда ощупал карманы. Переложил пистолет во внутренний, достал перчатки, зачем-то натянул на левую руку.
- Сожги, - приказал Омельян, - перчатки сожги, а пистолет выкинь в реку. Сегодня же, - немного подумал и добавил: - встречаться не будем. Немедленно бери отпуск и катай на Черное море. Иконы сложи в чемодан и возьми с собой. Сдашь в камеру хранения - так надежнее.
- Какие еще будут указания? - В тоне Климунды чувствовалось пренебрежение. Он уже немного оправился от страха и считал, что имеет право на первую роль. - Никуда мне не хочется ехать.
Сказал так, лишь бы только возразить Иваницкому, потому что и самому хотелось как можно скорее сесть в самолет, чтобы быть подальше от коттеджа, оплетенного текомой, от этих двух тел, от милиции, которая сегодня же начнет расследование.
Омельян не обратил внимания на его возражение.
- Напишешь мне в Пицунду до востребования. Я буду там через неделю. Сообщишь, где сможем встретиться.
Климунда похлопал по рюкзаку.
- Скорее бы сплавить этот хлам.
- Это уж моя забота. Ты понял?
Климунда в ответ пробурчал что-то неопределенное. Иваницкий остановил машину.
- Держи, - подал Спиридону руку. - И я тебя прошу: не швыряйся деньгами на курорте. Милиция всегда принюхивается к таким.
- Угу... - Климунда и сам знал это. - Ты куда сейчас?
- Поставлю машину в гараж... - Иваницкому почему-то не хотелось говорить, что уже пятый день, как он находится в командировке в Москве прилетел утренним самолетом и возвращается через два часа. На всякий случай - железное алиби, билет в оба конца взял для него один московский приятель, и фамилия Иваницкого не будет значиться в списках пассажиров. Вот только бы незаметно поставить машину в гараж...
"Москвич" тронулся, Климунда посмотрел ему вслед, закинул рюкзак за плечи и направился домой.