- Я что-то плохо себя чувствую, - сказал он матери. - Тяжелая работа не для меня.
Мать смерила сына пренебрежительным взглядом, и тот понял, что сейчас, постепенно распаляясь, она начнет пилить его, и все кончится обычным скандалом. В другой раз он даже подлил бы масла в огонь. Но сегодня не хотел пререкаться. Заискивающе попросил:
- Ты, мама, скажешь, если спросят, конечно... Ну, что я больной и второй день уже лежу... Усекла?
- Тьфу! - плюнула в сердцах мать. - Ты по-человечески можешь разговаривать?
- Ну, того... - Лёха почесал пальцами босой ноги под коленом другой. - Я с одним типом поссорился, и милиция может расспрашивать... Так скажешь, что я болен, вчера никуда не выходил из дому.
Мать всплеснула руками и заплакала.
- И когда же ты ума наберешься? Снова за старое?.. Мало тебя жизнь учила?
Она сердито высыпала из кастрюли картошку в корыто. Сунула в руки сына мялку.
- Накормишь кабана! - велела.
И Балабан покорно начал толочь картошку.
Но, как только мать вышла со двора, он с отвращением оттолкнул ногой корыто и достал папиросы. Выпустив несколько аккуратных колец дыма, встал и направился к сараю, где под дровами лежал пистолет. Ему так хотелось посмотреть на него, однако заставил себя остановиться. Высыпал картошку кабану, с любопытством наблюдая, как тот жадно жрет, и вышел в сад.
Встал за развесистой яблоней так, чтобы видеть соседний двор. Дождался, когда на крыльце появилась бабка Соня, подошел к невысокому забору, разделявшему усадьбы.
- Хороша у вас клубника! - начал он громко: бабка Соня плохо уже слышала и видела, хотя притворялась, что все в порядке, и сердилась, когда кто-нибудь сочувствовал ей.
Бабка не услышала, однако утвердительно закивала головой. Ответила на всякий случай равнодушно:
- Будь здоров, Лёшка. Как жизнь?
- Хороша у вас клубничка, - повторил Балабан громче, чуть не крича. Я вчера вечером смотрел, как вы поливали грядки, и думал: что вы с таким урожаем будете делать? Мешок денег наторгуете.
Бабке Соне почему-то не понравились подсчеты Балабана, подозрительно стрельнула в него глазами и замахала руками.
- Какие там деньги?! Слезы, а не деньги...
"У-у, ведьма, у тебя по сундукам бы пошмонить - не одну сотню заначила!" - со злобой подумал Балабан, но, сладко улыбнувшись, проговорил:
- Я вчера вечером смотрел, как вы работаете, и думал: "Молодец бабка Соня, нам бы вот так... Никакая болезнь ее не берет". А я вот... закашлялся, - совсем расклеился...
- Погоди! - категорично сказала бабка. - Я тебе, Лёша, малинки дам, забеспокоилась вдруг. - Как рукой снимет.
- Пил уже, - остановил ее Балабан. - Я вчера хотел попросить у вас банки, но вы были заняты на огороде... - Он знал, что бабка Соня каждый вечер поливает клубнику. - И не заметили меня...
Это уже был намек на ее, бабкину, подслеповатость.
- Как не заметила! - обиделась она. - Видела как облупленного, еще хотела спросить, почему вечер зря тратишь? Молодежь идет на танцы, а ты же, бедный, сколько лет жизни не видел!..
Балабан решительно остановил ее:
- Да болен же я - говорю вам!
- Вот я сейчас банки принесу... - засуетилась бабка. Она сбегала домой. - Пойдем, поставлю - мать же на работе.
Когда бабка Соня, поставив банки, ушла домой, Лёха плюнул ей вслед и начал завтракать, да не удержался - злодейски огляделся и шмыгнул в сарай, плотно закрыв за собой двери.
Вытащил из-под поленницы черный, вороненой стали пистолет, перезарядил, прицелился, поискав мушкой цель, однако стрелять в сарае не стал, с сожалением вздохнул, переложил патрон в обойму, завернул пистолет в чистенькую тряпочку и, спрятав под дрова, пошел завтракать. Не успел запить яичницу свежим молоком, как увидел в калитке знакомую фигуру участкового инспектора Хохломы.
Этот настырный лейтенант уже надоел Балабану; почувствовал, как заныло под ложечкой, а ладони вспотели.
Лёха нырнул в кровать, натянул одеяло до подбородка. Услышав стук в дверь, не ответил, дождался, пока участковый забарабанит еще, и потом вяло отозвался:
- Входите...
Встретившись с внимательным и вопросительным взглядом Хохломы, съежился под одеялом, но глаза не отвел. Лейтенант, не попросив разрешения, сел на стул.
- Что, Балабан, захворал? - спросил сочувственно, хотя глаза остались серьезными и даже колючими.
Лёха повернулся на бок, будто невзначай оголив спину, чтобы показать следы от банок.
- Угу... - пробормотал он. - Простудился...
- Летом! - сокрушенно покачал головой участковый. - Как же ты умудрился?
- Пивка холодного глотнул.
- Пивка... потом водки! - в голосе лейтенанта появились поучающие интонации. - Снова за старое, Балабан... Предупреждаю, если не устроишься на работу...
Лёха сел в кровати, умоляюще прижав к груди руки.
- Гражданин начальник, - произнес вполне искренне, - вот оклемаюсь и сразу на работу! Мать уже говорила с агрономом на плодорассаднике - там рабочие нужны.
Лейтенант одобрительно кивнул головой.
- Работа хорошая, и коллектив там неплохой.
- А то как же, - согласился Лёха, имея в виду совсем другое. В плодорассаднике бригадиром был его бывший одноклассник, и Балабан надеялся, что тот не станет придираться к его прогулам, да и вообще будет покрывать его. - Да, коллектив там неплохой, - подтвердил он и добавил: Он поможет мне перевоспитаться.
- О-о! - улыбнулся Хохлома. - Вижу, ты начинаешь осознавать... Очевидно, он прочитал бы Балабану небольшую лекцию о роли коллектива в воспитании бывших преступников, но вовремя вспомнил о цели своего посещения, запнулся и начал издалека: - Я вот вчера проходил мимо вас, хотел наведаться, но окна уже были темными...
- Мать допоздна возилась во дворе, а я лежал...
Видно, участковому надоело ходить вокруг да около.
- Ты никуда вчера не отлучался? - спросил он сурово.
- Да я же болен...