- Работнички, мать вашу...
Гришка ничего не видел и не слышал вокруг себя. Он находился в плену своих мыслей и воспоминаний...
... Перед тем, как его забирали в армию, к ним в городок приехал старый товарищ его отца Павел Николаевич Николаев. Николаев работал в Москве следователем в Управлении Внутренних дел, расследовавший в Краснодаре какое-то уголовное дело. Посидели, поговорили, помянули отца, а потом Николаев отозвал Гришку в сторону и сказал:
- Пошли, пройдемся, сынок...
Они вышли на улицу, Николаев, высокий, сухощавый, одетый в серый костюм, обнял Гришку за плечо и произнес:
- В армию едешь, взрослый уже...А Колька-то мой в институт поступил, на юрфак... Да, время бежит, казалось, совсем недавно пили мы с твоим отцом пиво под копченого леща в вашем симферопольском домике, а вы втроем в саду копошились, секретничали... А вот оно как обернулось, - тяжело вздохнул он. - Слушай меня, Григорий, мы оба мужики, работенка моя, сам понимаешь, какая... Под Богом ходим... Кому везет, кому нет, - снова вздохнул он. - Да и ты не в пионерский лагерь едешь, куда пошлют в наше горячее время, никто не знает... Но, уповаю на естественные законы природы - мне шестой десяток идет, тебе восемнадцать. И не имею я права не поведать тебе кое-что, так как ты мужчина и должен кое-что знать...
- О гибели отца? - догадался Гриша.
- Да, сынок, о гибели твоего отца и моего большого друга капитана Григория Петровича Клементьева...
- А вы знаете подробности? Нам говорили, что ему бандиты отомстили, было за что... Все знают, сколько он крови им попортил...
- Бандиты-то бандиты, - глядел куда-то в сторону Николаев, дымя сигаретой. - Только не те, не ваши... И не мстили ему, скорее рот закрывали. Навечно...
- Расскажите, дядя Паша, - загорелись глаза у Гришки.
- Расскажу, расскажу, затем и позвал тебя. Никому я этого до сих пор не рассказывал, хоть уже четыре года прошло, как убили Григория Петровича. А тебе расскажу. Обязан рассказать. Только слово мне дай - горячку не пороть. Если не дашь - рассказывать не стану. Значит, не дорос еще...
- Даю слово, - хмуря брови, произнес Гришка.
- А я твоему слову верю, потому что твой отец никогда слова не нарушал. А ты его сын, ты похож на него. А теперь слушай. Началась эта история в новогоднюю ночь с девяносто второго на девяносто третий годы...
Ч А С Т ЬП Е Р В А Я
КТО ПОСЛЕДНИЙ ЗА СМЕРТЬЮ?
1.
... Да, с тех пор для полковника Николаева новогодний праздник стал ассоциироваться с этой темной мрачной историей. Вспоминая эти события, он испытывает смешанное чувство щемящей горечи и какой-то досады...
Именно тогда, за несколько часов до Нового Года, когда он уже собирался домой, где его ждали жена Тамара, дочка Вера и сын Колька, в его кабинете раздался телефонный звонок. Николаев в этот момент запирал снаружи дверь.
"Наверное, Тома просит купить ещё что-нибудь", - подумал он и снова открыл дверь.
Но это был его начальник полковник Седов.
- Павел, ты ещё на месте? - обрадовался он. - Вот хорошо-то! Тут срочное дело. Бери немедленно группу и выезжай на Тверскую. Похищены жена и дочь бизнесмена Воропаева...
- Слушаюсь, товарищ полковник, - промямлил раздосадованный майор Николаев...
... Выслушав выговор жены, он с группой выехал на место...
...Бледный, светловолосый, с изнеженными руками бизнесмен Кирилл Воропаев с первого взгляда не понравился Николаеву. Его отчаяние казалось фальшивым и наигранным. Он сообщил майору, что ему на работу позвонила соседка и сообщила, что около пяти вечера его жену Лену и пятилетнюю дочку Виктошеньку около подъезда схватили какие-то люди в камуфляжных масках, запихали в машину и увезли в неизвестном направлении. С него же требуют выкуп в двести тысяч долларов.
Вскоре в квартире появился компаньон Кирилла по фирме "Феникс"... Это был здоровенный мужчина лет двадцати пяти - двадцати семи, одетый в черное кожаное пальто на меху, норковую шапку, красный шарф, пахнущий дорогим французским парфюмом. "Полещук Андрей Афанасьевич, 1966 года рождения", прочитал Николаев в его паспорте. Услышав о происшедшем стал ужасаться и Полещук...
Павел Николаевич внимательно изучал обоих друзей и постепенно проникался все большей антипатией к ним обоим. Изнеженный, бледный рыхлый Кирилл Воропаев и грубоватый, с хитрющими и наглющими глазами черноволосый Полещук... Было в их поведении что-то неестественное, фальшивое...
Однако, все это ничем не подкрепленные эмоции. И прежде всего надо было расспросить единственную свидетельницу похищения. Это была вдова академика, живущая в соседнем подъезде...
После долгого нудного старушечьего разговора, перемежаемого воспоминаниями, Николаев все же выяснил суть дела. Но главный сюрприз вдова преподнесла ему напоследок.
- Номер машины вы, разумеется, не запомнили, - произнес Николаев, уже собираясь уходить.
- Как раз номер-то я и запомнила, - хитренько улыбнулась старушка. Когда у нас с Александром Леонидовичем был "Мерседес-Бенц", он имел очень занятный номер. И номер интересующей вас машины сразу напомнил мне наш "Мерседес". Так вот можете записать: МЮ 93-65. А у нас было не МЮ, а МОЮ. Раньше писали три буквы. Представляете себе: "МОЮ". Кого мою? Александр Леонидович по этому поводу говорил...
- Спасибо вам, Кира Борисовна, - обрадовался Николаев неожиданной удаче и тут же позвонил по поводу автомобиля в Управление.
А затем словоохотливая старушка рассказала майору про семью Воропаевых. Отец Кирилла Владислав Николаевич хирург, оперировавший в свое время даже членов Политбюро, и мать Нина Владимировна тоже хирург, покойный же отец её, дед Кирилла Владимир Владимирович Остерман был знаменитым хирургом, академиком Медицинской академии, и квартира эта принадлежала ему. Для зятя и дочери он добился другой квартиры, на Фрунзенской набережной, теперь же тут, на Тверской живут Кирилл, его жена Лена и дочь Вика...
... Вскоре поступили сведения о машине "Волга", на которой было совершено похищение. Принадлежала она некому Максимову, и тут же на Профсоюзную улицу, где он проживал, была направлена группа. Хозяин машины был дома и уже хорошенько выпил с гостями, а вот ни его сына Владимира, ни машины "Волга" не было. А работал Максимов в фирме стройматериалов "Феникс", той самой, хозяевами которой являлись Воропаев и Полещук...
И снова Николаев с группой поехал на Тверскую, куда уже приехали и родители Кирилла Воропаева.
Да, богат событиями оказался этот вечер... Не успел он войти в квартиру, как раздался звонок, сообщавший о том, что только что машина "Волга" ГАЗ-24 под номером МЮ 93-65 была полчаса назад взорвана в районе Баковки по Минскому шоссе. Погибли трое мужчин, четвертый - Владимир Максимов доставлен с тяжелыми ранениями в институт Склифосовского. Женщины и ребенка в машине не было...
Допросить Максимова не представлялось возможным, он находился в реанимации без сознания...
Николаев поехал домой... Шел уже пятый час...
... Тамара не укоряла его, она привыкла к неурочной работе мужа... Они посидели за столом, выпили за Новый Год... Он рассказал ей о случившемся... Он часто делился с женой, зная, что то, что он расскажет ей, за пределы этой комнаты не выйдет...
Рассказал ей о Кирилле, об Андрее Полещуке, о пропавшей жене Кирилла Лене, до замужества работавшей библиотекаршей в районной библиотеке... Показал фотографию...
- Боже мой! - вскрикнула Тамара. - Леночка Верещагина! Мы же с ней вместе работали! Как же тесен мир!
- А ну-ка, рассказывай поподробнее, - насторожился Павел.
- Лена Верещагина пришла работать к нам сразу после школы... Ей было лет семнадцать. Тихая, очень вежливая девушка, бедно одетая, но очень аккуратная, чистенькая такая. Русые волосы, сначала носила косу, потом постриглась... И к ней приходил парень, высокий, черноволосый...
- Не Андрей ли часом?
- Андрей, именно Андрей... Он не нравился нам, было в его глазах что-то такое диковатое, дерзкое, злое. Но к ней он был очень внимателен, видно было, что они любят друг друга. Он прямо надышаться на неё не мог... Потом он куда-то исчез. И появился другой. Совершенно на того не похожий. Тихий, вежливый, интеллигентный, светленький такой...
- И звали его Кирилл?
- И звали его Кирилл, - подтвердила Тамара. - Он из очень хорошей семьи. Леночка мне как-то сказала, что его дед был знаменитый хирург... Как его, я забыла, фамилия такая известная, то ли немецкая, то ли еврейская...
- Остерман, - уточнил Николаев.
- Точно, Остерман. А Кирилл тогда только что закончил институт и работал преподавателем. А потом я ушла работать в Ленинку. Позже уже мне говорили наши женщины, что Лена вышла замуж за Кирилла, а будто ещё до того Андрея посадили в тюрьму за какие-то махинации. Недавно мне Рита говорила, что видела, как Лена выходила из какой-то роскошной иномарки, и с ней девочка лет четырех-пяти... Она даже не узнала Риту...