Два трупа. Хозяина и его охранника.
Сильно обезображены?
Тоже интересно. У хозяина оторвало руки, разворочен живот. Охранник лежал будто живой! Поначалу так и подумали. Жив. Позднее судмедэксперт определил мгновенную смерть от осколочного ранения в голову. Создается такое впечатление, Александр Борисович, что у хозяина в руках разорвалась граната. Сдетониро- вало и рвануло в углу. Там у него склад был, что ли...
Трупы не увезли?
В спальне лежат. Я провожу, Александр Борисович.
Ты со мной? — обернулся Турецкий к Грязнову.
Не-е, — отозвался Слава. — Пойду пошукаю. В другом месте.
Тела. Андрея Васильева и охранника были уже упакованы в целлофановые мешки, которые по знаку майора расстегнули. «Кто тебя убил, «король казино»? — вглядываясь в мертвое лицо Андрея, подумал Турецкий. — Кому ты перешел дорогу? Или сам решил свести счеты с жизнью? Не похоже».
Документы при них были?
У охранника. — Майор вытащил из нагрудного кармана удостоверение, протянул Александру. — Служба безопасности.
Вижу. «Долгих Олег Викторович», — прочел Турецкий, возвращая документ. — Сибиряк, видать. В Сибири распространены подобные фамилии. Долгих, Седых, Рыжих...
В руке этого Долгих находился пистолет. «Макаров». Одна пуля выпущена.
Закрывайте, — сказал Турецкий и подошел к высокому седому человеку в белом халате. — Здравствуйте.
Утро доброе.
Турецкий.
Александр Борисович?
Так точно.
Так мы ж знакомы, один раз я вам экспертизу делал. Доктор Гошадзе Ираклий Багратович.
Вы грузин? Совершенно не похожи!
Мама русская. В маму пошел.
Чем порадуете, Ираклий Багратович?
Осколочные ранения. В молодого попал всего один. Но в сонную артерию. Наповал.
Выйдя на улицу, Турецкий присел на скамью. Необходимо было привести мысли в порядок, выстроить цепь хоть каких-нибудь предположений. С первых дней, как он принял многоэпизодное дело к своему производству, Турецкий постоянно интересовался у оперативников, где находятся его фигуранты, находящиеся на свободе. Докладывали ему по этому вопросу члены его бригады. Вчера вечером Андрей Васильев находился еще в Петербурге. Вариант прибытия его в столицу на поезде или машиной хотя и возможен, но под большим знаком вопроса. Значит, прилетел самолетом, на Шереметьевский, потому что именно там, на стоянке, пылится его «вольво». Прибыл он, скажем, часов в десять вечера, и что же,
сразу сюда, в особняк? Или заехал еще куда-то? Где пуля, выпущенная из «Макарова»? Если она окажется в теле Андрея, то дело приобретет более иди менее конкретные очертания. Впрочем, детальный осмотр и исследования трупов произойдут завтра-послезавтра в морге.
Подошел Грязнов, присел рядом, закурил.
Пошукал?
Здесь у них помещеньице есть, вроде КПП. Муниципалы дежурят. Вест приехал в четыре двадцать утра. На хорошем взводе.
На какой машине?
На своей, на «вольво».
Один?
Один.
Ты вроде говорил, что от него телохранитель ни на шаг?
Не было. И еще. В третьем часу ночи уехали охранники Веста. Двое.
Один-то остался. И как видел, навсегда.
Пока все.
Четыре двадцать... Ты мне позвонил в четыре сорок пять.
Не считай. Взрыв произошел в четыре тридцать пять.
Пока поставил машину, поднялся в гостиную на второй этаж, вероятно, заметив отсутствие охраны, задержался где-либо... Выходит, трагедия разыгралась в течение каких-то семи-восьми минут. Пойдем, Слава, позвоним в Шереметьево, — поднялся Турецкий.
Сиди, — снисходительно ответил Грязнов, достал из нагрудного кармана сотовый телефон, набрал номер. — Сергей? Здорово, Микола! Не узнал? Богатым быть! Посмотри-ка, Микола, каким рейсом прилетел из Петербурга гражданин Васильев Андрей Андреевич! Подожду... Да, Микола, слушаю! Та-ак. Понял. Спасибо, дружище! Рейс двадцать четыре семнадцать. Прибыл в двадцать один сорок.
Двадцать один сорок, — повторил Турецкий. — Примерно минут через двадцать Вест сел в машину и поехал... Куда?
В столицу-матушку. Куда больше?
Часов в одиннадцать был в Москве...
Может, в свою хату заглянул?
Сюда он приехал в четыре двадцать. Сбросим один часок. Нам, Слава, кровь из носу, а нужно узнать, где, с кем и в каких местах провел время, начиная с одиннадцати вечера и до трех двадцати, господин Роберт Вест... Дай-ка твой сотовый! — Турецкий пощелкал кнопками телефона. — Маша? Доброе утро! Ты уж извини. Думал, твой дражайший поднимет... А где он? Если объявится, пусть звякнет. Пока! Привет детишкам! Маша Погоре- лова, — пояснил он, возвращая телефон Грязнову.
А Валька-то где?
Вторые сутки не ночует.
Звонил хотя бы?
Звонил.
Ну и нормалек! Нравится? — пощелкал Грязнов по телефону.