Приказал позвать прапорщика Долгих.
А говоришь «вроде»... — усмехнулся Турецкий. — О чем дальше пошел разговор?
Ни о чем!
Так-таки и ни о чем? Спросил и... Гуляй, Вася!.. Ладно. Я минут на десять вас покину, ребятки, — разворачивая бланки допроса свидетеля перед охранниками, сказал Турецкий, — а вы здесь сочинением займитесь. Дополните свои показания, только четко, грамотно и правдиво.
А чего писать?
Ночью, в таком-то часу, я был разбужен телефонным звонком. Говорил подполковник Рябков...
Вроде, — неуверенно произнес белобрысый.
Пиши как считаешь нужным, — согласился Турецкий. — Но знай, за ложные показания придется отвечать.
А если человек и в самом деле не уверен? — подал голос молчавший до сих пор товарищ белобрысого.
Если вы и в самом деле не уверены, пишите «вроде», — ответил Турецкий и вышел.
В коридоре, приметив двух оперативников МУРа, доставивших в прокуратуру этих незадачливых охранников, он подошел к ним.
Ребята эти должны на недельку исчезнуть, — сказал он.
Сделаем.
А теперь попрошу вас доставить приводом сюда подполковника Рябкова. И поторопитесь. Если надо, выпишу постановление. Я имею в виду — если своими ножками он не захочет притопать.
Турецкий рисковал. Он должен был предупредить о немедленном допросе Рябкова его шефа, хотя по закону он, следователь, имел право допрашивать любого (·нидетеля, показания которого имеют значение по делу. Но успеет ли он вообще задержать Рябкова?
Сочинили свои показания? — вернувшись в кабинет, обратился он к паренькам.
Те молча протянули заполненные листы протоколов допроса свидетеля.
— Толково, — похвалил Турецкий, пробежав глазами показания. — И без всяких «вроде»... — Он оглядел пар- иги и внезапно спросил: — Жить хотите, ребятки?
— А кто не хочет? — хмыкнул белобрысый.
Турецкий вытащил связку ключей, отстегнул один из них, положил на стол.
— Ключ от дачи. Моего хорошего приятеля. Доедете до Ярославского вокзала, сядете в электричку и сойдете на станции Семхоз... Сделаем так. Я начерчу планчик, а вы пока звоните родным.
И что сказать?
Внезапная недельная командировка. Важное спецзадание.
Мама, я уезжаю. Вернусь через неделю, — работая над планом, краем уха слышал Турецкий. — Какая Чечня?! Туда на неделю не отправляют! Ну все, мама, все!
А ты чего не звонишь? — обратился к белобрысому Турецкий.
Некому.
Подойдите. Сойдете, значит, на станции Семхоз. Перейдете через железку и все прямо верст пять-шесть. Деревня Уголки. Четвертый дом с левой стороны. Соседку зовут тетей Дусей. Отовариваться будете у нее. Молоко, яйца, сметана... Деньги есть?
Найдем.
Магазинчик в деревне имеется. Хлеб, соль, сахар... В подвале две бутылки настойки. Черноплодная рябина! Одну разрешаю оприходовать. Но не сразу! Не в один мах!
Парни заулыбались. Турецкий подошел к окну и долго смотрел на улицу, потом набрал номер.
Михалыч! Подгони машину на внутренний двор. Отвезешь двух сотрудников на Ярославский.
Что вы так волнуетесь, Александр Борисович? Кому мы нужны?
В том-то и дело, что никому, — грустно ответил Турецкий.
Проводив охранников, он вернулся в кабинет, и почти сразу зазвонил телефон. Ему сообщали, что подполковника Рябкова на месте не оказалось и никто не может сказать, куда он выехал.
Генерал-лейтенант Самсонов рассматривал бумаги. На противоположной стороне длинного стола, выжидательно глядя на начальника, стоял генерал-майор Юрий Гаврилович Пестов, руководитель Стратегической команды по наблюдению за индустрией развлечений, то есть спецотдела 15, — крупный мужчина лет пятидесяти, с заметным брюшком. В кресле возле окна сидел Турецкий.
Странно, — проговорил Самсонов, поднимая глаза на Пестова.
Не понял, Николай Васильевич...
Странно, что вы стоите. По-моему, у нас была договоренность, которой вы пользовались вплоть до сегодняшнего дня.
Пестов покраснел и осторожно присел на край стула.
Так-то лучше... Не вижу, Юрий Гаврилович, акта судебно-медицинского исследования трупа.
Все документы, без исключения, перед вами, — твердо заявил Пестов.
Самсонов посмотрел на Турецкого, и тот, открыв папку, положил перед генералом несколько документов.
Турецкий Александр Борисович. Руководитель следственно-оперативной группы, куда входят и наши сотрудники. Старший следователь по особо важным делам при генпрокуроре России.
Пестов привстал и наклонил голову.
Ознакомьтесь, — протянул ему бумагу генерал- лейтенант Самсонов.
Но это же в корне меняет дело! — воскликнул Пестов, пробежав глазами написанное.
Я тоже так думаю... У вас возникло желание что-либо сообщить нам? Но прежде чем ответить, советую хорошо подумать.
Я впервые вижу эти документы. И разумеется, немедленно приму меры. — Пестов помолчал и, уловив спасительную мысль, торопливо заговорил: — А вы не предполагаете, что между ними могла произойти ссора? Парни молодые, горячие...
Предполагать можно что угодно. У них уже не спросишь. Мертвые молчат...