Так вот ты какой?... Не люблю таких. Почему здесь стоишь? - Охраняю свою хозяйку. Должен оторвать голову тому, кто ее захочет обидеть. - Если захотят, тебя не спросят... - Мне терять нечего... - Так, это уже интересно. Посмотрим, на что ты способен, Сашка- Смертник. Если посмотреть на то, как ведет себя твоя хозяйка и вон тот жирный боров, то чует мое сердце сегодня, тебя удавят. - А если нет. Она снисходительно оглядывает меня. - На нет и суда нет. Надзирательница отходит и вскоре, ближайший блистательно одетый зэк, пригласил ее на танец. Прошло больше часа. Неожиданно передо мной оказалась Галина. - Смертник, проводи меня в туалет. Что то мне сегодня Борек не нравится, как бы не затеял что... Я пробиваюсь с ней через зал и выхожу в почти пустой коридор. В конце его, перед
одиночным туалетом останавливаемся, на всякий случай открываю дверь и заглядываю
внутрь... никого. - Жди меня здесь, - говорит Галина. Она скрывается за дверью. Через минуту в коридоре появляются три человека. Одного из них узнаю, толстомордый Борек во главе шпаны шел ко мне. - Она там? - спрашивает он, кивая на дверь. - Там. - Отлично, выбейте дверь, ребята, - командует он своим засранцам. - Отставить, - это уже говорю я. - Катитесь-ка, говнюки, от сюда по добру - по здорову. Отчаяние придало мне храбрости. Все равно побьют или хлопнут, была не была. Борек усмехнулся. - Сделайте его, ребята. Один из ребят достает ножик и махнул его передо мной. Я отскочил почти к стенке.
Еще один замах, успеваю присесть и нож со свистом рассек воздух над головой. Тут
же выпрямляюсь и не глядя взмахиваю ногой. Попал во что то твердое. - Ой... парень согнулся от боли. Я рванул его за ворот и головой вогнал в косяк туалета. Нож вывалился, лицо сразу залила кровь. Отшвыриваю парня назад, на руки нападавших. Неторопливо подбираю нож. - Все, вам конец. Борек побледнел, второй парень, придерживающий изуродованного товарища, бросил его и попятился. Я сделал два шага к ним и вдруг этот парень побежал, Борек поспешно стал отходить за ним. - Мать вашу, вот вам. Я метнул нож, Борек ахнул и неуклюже развернувшись побежал в коридор. Вернулся к
туалету. На полу перед дверью хрюкал окровавленный бандит. Для верности два раза
врезал ему ногой в лицо, отдышался и постучал в дверь. - Галина Александровна, можете выходить. Дверь чуть приоткрылась. - Что тут было? - спросила она испуганным голосом. - Проба сил. Пытались меня пощупать. Она выходит и с уже не с ужасом, а любопытством смотрит на неподвижное тело под ногами. - Это же телохранитель Борека, Самсон. Господи, как ты его отделал. Он был один? - Нет. Борек был еще с кем то. Они убежали. - Вот это, да. Так их, Смертник. Пошли в зал. В зале музыки нет. Все присутствующие замолчали при виде нас. К хозяйке подошел Старик. - Галочка, с тобой все в порядке? - Да, Дмитрий Иванович. А чего так тихо, разве танцев не будет? - Твой охранник порезал Борека, он вон там в углу... Теперь и я обратил внимание на лежащего на полу человека, рядом несколько фигур хлопотали над ним. - Вызовите врача. - Уже послали. К нам подошла надзирательница, с которой я недавно разговаривал. - Дмитрий Иванович, вечер я должна закрыть. Всем внимание, - кричит она присутствующим, - разойтись по своим местам, сейчас будет перекличка. В зал вбегает надзиратель. - Вера, - обращается он к надзирательше, - там у туалета лежит изуродованный заключенный Самсонов, его срочно надо в больничку... Гул прошел среди находившихся в зале. Надзирательница поворачивается ко мне. - Ты оказался прав, тебе действительно терять нечего. Отведите его в карцер, кивает она на меня. - А ты, цыпочка, - это уже к моей хозяйке, - будешь сидеть в
своей комнате, пока я тебе не разрешу выходить. Вон отсюда. Все вон. Надзиратель хлопнул меня по плечу. - Пошли. Ну вот, опять карцер... Просидел я недолго, всего два дня. Галина Александровна в своей комнате встретила, как хорошо знакомого родственника. - Здравствуй, Смертник. Она обняла меня и тут же отстранилась. - Здравствуйте, мэм. - Садись, у меня чай остался, я тебя с печеньем угощу. Галина Александровна по хозяйски наливает мне стакан чая и подвигает сахар и печенье. - Что нового, мэм, я в карцере, ничего не слышал... - Борек и Самсон в больнице. У Самсона сотрясение мозга и выбита челюсть, Борека
выходили после операции... - Куда он был ранен? - Разве ты не видел, куда саданул его ножом? - В пылу драки не заметил. - Прямо в грудь, в правую часть, нож меж ребер прошел. - Что теперь со мной будет? - Ничего. Старик опять потратился, тебя выпустили из карцера, а мне разрешили выходить из комнаты. Знаешь, теперь я как королева. Ко мне вся шушера стала уважительно относится. Все как то поменяли отношение сразу. Даже Мария и та чуть
в ноги не кланяется. - Я рад за вас. - Да это все благодаря тебе. - Здесь надзирательница такая Вера..., она старшая над этим блоком? - Старшая, ее все боятся. Но Старика она уважает и в основном слушается его. А чего ты вдруг спросил? - Когда ты танцевала, Вера имела со мной беседу... - Ну и что? - Ничего. Поговорили обо мне и разошлись. Галина задумалась. - Странно, здесь ко мне приходил воспитатель блока, майор Колышкин и интересовался той дракой. Все пытался узнать, с кем ты до этой потасовки разговаривал. Я то не видела, что ты говорил с ней... - Ладно, черт с ними. - Тебе приготовили костюм, а мама прислала рубашку с галстуком. Посмотри. Она из под подушки достает пакет и протягивает мне. Разворачиваю ее и вижу синюю
рубашку и черный галстук. - Очень красиво, так и передай маме, что подошло. - Нет, ты одень. Снимаю куртку, майку и тут Галина подходит и прикасается ладошкой до груди. - Надо же какие густые волосы. - Полуобезьяна... - Я как то после того, как ты меня одел в платье, стала к тебе относится по другому. Мучительно хотелось иметь верного мужчину, за которого можно было спрятаться в этом ужасном мире. После того, как ты поколотил Борека и его компанию, поняла, что что-то нашла... - Тебя не пугает мое прошлое... - Не знаю, с одной стороны это страшно и в то же самое время, не верится. Страшно, что ты оказался садистом, насилующий детей, а с другой стороны не верится, что ты такой, нутром чувствую, что здесь что-то не так... - Правильно чувствуешь. Я на доследовании... - А потом... Все же расстреляют. - Может быть, а может быть и нет. И тут Галина обхватывает мою шею руками, прижимается и кладет голову на плечо. - Если с тобой будет все в порядке, побереги меня. В двери постучали. - Ой, - она отпрянула, - оденься. Я накинул свою куртку, так рубаху и не успел померить. Хозяйка пошла открывать двери. В комнату ворвалась Мария Ивановна. - Галка... А... Да здесь твой хранитель... Привет, Смертник. Она храбро протягивает ладошку. Я осторожно ее пожимаю. - Мой портной сшил тебе костюм... - Спасибо, мне только что подарили рубашку. Вот она. - Класс. Галка, мне надо с тобой поговорить... - Саша, - вдруг так непривычно назвала меня Галина Александровна, - иди к себе отдохни. Если надо я тебя позову. В 105 комнате все по прежнему, кто парит, кто отдыхает, пахнет паленым и еще какими то выделениями... Я подхожу к своей койке и вижу на подушке разложенный костюм. Сбрасываю его на тумбочку и заваливаюсь на одеяло. Кто то садится на соседнюю кровать - Смертник, привет. Это лощеный хлюст Борека - Лопата. - Привет. - Борис Петрович просил тебе передать, что он не имеет на тебя зла, считает себя
виноватым в этой истории. - Я принимаю его извинения. - И еще..., - хлюст мнется, - он хочет тебе ежемесячно вручать вознаграждения за
то, что ты обслуживаешь свою хозяйку. Я насторожился. - Теперь переведи точнее, что же все таки хочет твой хозяин? - Он хочет тебе платить... как бы, за информацию о Галине Александровне: с кем встречается, что говорит. - Передай Борису Петровичу, что возможно меня скоро отправят в камеру смертников, а теми деньгами, которые он мне предлагает, к сожалению, суд и прокуратуру не купить... - Значит отказываешься? - Неужели ты ничего не понял? - Хорошо, я передам ему твой ответ. Хлюст убирается. Меня трясет какой то паренек. - Это ты Смертник? - Я. - Старик просит зайти к нему. Желательно сейчас. - В каком он номере? - 88. - Иду. Старик не один, недалеко в кресле развалилась надзирательница Вера. - Охладился, забияка? - говорит Старик. - Мне кажется, я уже привык к этим приемам. Там, в камере смертников, почти каждый день сидел в карцере. - А тебе повезло, - это вступила в разговор Вера, - в тюрьме со вчерашнего дня начала работу расстрельная команда. Она в течении недели всех прикончит и опять исчезнет на год, так что у тебя теперь год в запасе. Я сразу же вспомнил дока, жаль, такой мужик... Южанина не жалко... омерзительный
тип. - Я не очень расстраиваюсь от этого сообщения. - Харахоришься, - ядовито говорит надзирательница, - а зря. Ладно, мне некогда ,
я пойду. Еще зайду к вам сегодня, Дмитрий Иванович. Вера лениво поднялась с кресла и пошла к двери. Мы дождались ее ухода. - Хочешь, я тебе помогу, - это обращается Старик, - я постараюсь похлопотать тебе не вышку, а пожизненное заключение. - В замен чего? - За жизнь Борека... - Нет. Такое условие меня не удовлетворит. За жизнь Борека, я хочу узнать, кто меня загнал в тюрьму, кому я переехал дорогу. - То есть, ты не хочешь пожизненного заключения, а хочешь узнать почему тебя затолкали в тюрьму? Но это же всем ясно... За дело, за маленьких девочек... - Может быть всем ясно, а мне - нет. - Постой. Не хочешь ли ты сказать, что тебя подставили? - Это я и хочу сказать. Почему думаете идет пересмотр дела? Потому что все оно написано вилами на воде. Последний свидетель отказался от своих показаний. Верховный суд уже не даст такому липовому делу ход. Старик задумчиво смотрит в окно. - Конечно, если это правда, то все может быть изменится и в лучшую сторону. Я приму твое условие. Борек мне поперек горла, а с молодыми всегда трудно ладить или тягаться. Взять хотя бы дело Галины, его недавно пересматривали. Борек опять
сунул свой нос и все застопорилось. Он мне пакостит во всем, за что я и хочу его
убрать... - Как вы будете решать мое дело? - Это просто. Найму хороших детективов, пусть покопаются. - А вы сумеете меня вытащить здесь..., если расправлюсь с Бореком. - Сумею. Не первый раз такие дела делает тюрьма. - Ну, я пойду. Сейчас обед. Надо Галине принести поесть. - Береги ее. Я привез на небольшой каталочке обед из кухни. Галина кивнула на стол. - Положи туда. - Кто то тебя расстроил? - Да эта, подруга..., сучка, а не подруга. Предложила мне за тебя 20 тысяч долларов. Ей видите ли надо убрать несколько неугодных человек. - Что, прямо здесь в блоке? - Прямо здесь. - А ты что? - Послала ее подальше, мы и разругались. - Ко мне приходил Лопата. - Это кто? - Слуга Борека. - А... Помню. Ну и что? - Предложил мир и деньги. - Ха... Это почему же так? - Он сообщил, его хозяин прощает мне удар ножом, говорит, что сам виноват, а деньги дает за то, чтобы я был его информатором. Передавал ему о тебе все. - Что же ты ответил? - Что деньги мне в камере смертников не потребуются. - И все? - Разве я сказал что то не так? - Ты правильно ответил. Только я не знаю, как он отреагирует на твой отказ. Борек, это скотина, верить ему нельзя. - Мы ему верить и не будем. - Ты еще не ел? - Нет. - Сейчас иди поешь, а в следующий раз, приноси сюда пищу не только мне, но и для
себя. - Хорошо. Две недели пролетели незаметно. Я втянулся в жизнь спец блока и думал, что обо мне забыли. Однако... За мной пришла надзирательница Вера, как раз в тот момент, когда мы с Галиной смотрели телевизор. - Смертник, собирайся. К тебе пришел адвокат. - Погодите, я переоденусь. - Зачем это вызывают? - встревожилась Галя. - Наверно, что-нибудь сообщит важное. Спешно бегу в 105 камеру, где переодеваю на себя зэковскую форму. Надзирательница ждет меня перед дверью. - Если твое дело, хана, - говорит она, - иди сразу к старику, может он тебя все же вытянет. - Хорошо. - Привет, Саша. - Здравствуйте, Григорий Иванович - Мне передали, что тебя перевели в новый блок. - Да, там жить намного легче, чем в камере смертников или общей тюрьме. Честно говоря, я вас заждался, прошло несколько недель, а от вас ни слуху, ни духу... Есть ли какие-нибудь новости? - Есть. Я за этим и пришел. Во первых, тебе надо подписать некоторые бумаги, я приготовил заявления... Во вторых, я добился, что твое дело все же пойдет в верховный суд и через две недели его будут пересматривать. - А как же прокуратура? Они же хотели провести доследование? - Милый мой, ты уже пересидел все нормы времени, я добился того, что больше продлять сроки твоей отсидки не будут. У следователей нет новых фактов, остались
только старые предположения... - Но меня следователи даже ни разу не вызывали... - Так и должно быть. Прицепится не к чему. Я думаю, что здесь получилось не так,
как им хотелось. Кто то очень желал, чтобы ты попал в тюрьму. Запугали свидетельницу, она дала против тебя показания и... тебя приговорили к смертной казни. Вторая инстанция тебе отказала, а эти, кто тебя загнал сюда, успокоились и видно, подумав, что с тобой уже разделались, забыли... Когда свидетельница отказалась от своих показаний и появился в районах нашего города опять все тот же маньяк, ты стал для всех милицейских и прокуратуры неудобен... - Значит меня могут освободить? - Могут. - Ура... - Не радуйся раньше времени. В любом случае надо хорошо подготовиться. Подписывай бумаги... И никому, о том, что слышал от меня, не говори. Я боюсь, что кто то из тюрьмы, может поспешить и разнести слух, о том что ты будешь жив и
тебя могут выпустить на волю. Тогда твой невидимый, но всесильный противник вдруг среагирует и... тебя кто-нибудь зарежет в тюрьме... - Но информация о том, что меня могут освободить, может выйти не из тюрьмы, а из
той же прокуратуры или органов МВД. Они могут предупредить того, кто меня загнал
сюда. - Могут, а могут и не предупредить. Суда то еще не было, они похоже сами еще на что то надеются. Я понимаю, все это очень слабые аргументы, но нам нужно выиграть во времени, в любом случае, нам все равно надо быть очень осторожными, даже незначительный выход информации наружу, может быть использован не в нашу пользу. - Ну что? - сразу же спросила меня Вера, когда вела обратно в блок. - Через две недели Верховный Суд. - Так... Есть на что надеяться? - Не знаю. Адвокат бьется за пожизненное... - Естественно... Топай, бедолага. Галя сразу бросилась ко мне. - Саша, что сказал адвокат? - Через две недели, меня вызывают в суд. Последняя инстанция. - Значит через две недели, тебя может здесь и не быть. - Может. - А как же я? Они же растерзают меня без тебя. - Старик тебя защитит. - Нет, он боится Борека, а того уже сегодня перевели из больнички сюда. Борек меня, после того случая, сомнет. - Не посмеет, я с ним поговорю. Она качает головой. - Это меня не спасет. - Я постараюсь тебе помочь. Лопата лежал на койке, когда я подсел к нему. - Чего тебе, Смертник? - Ты мне не можешь незаметно устроить встречу с Бореком. С глазу на глаз, так сказать, да так, чтобы ни одна муха не пронюхала. - Это нужно так срочно? - Да. Парень нехотя поднимается. - Ладно, сиди здесь, я схожу к шефу. Борек сидел в кресле, в махровом халате и курил сигарету. - Здорово, Смертник. - Привет, Борек. - Мне передали, что ты хочешь меня видеть и причем весьма срочно. С чего бы это?
Мое последнее предложение о деньгах, ты то ли отвалил, то ли согласился, я тогда
этот туманный ответ, так и не разобрал. Ясно одно, если ты получишь на всю катушку пожизненное, то по идее можешь остаться здесь и согласишься на меня работать, а если нет..., то и суда нет. Ты сейчас пришел по поводу этого? - Нет. Об этом мы еще с тобой поговорим. Через две недели Верховный Суд наконец то решит, что со мной делать, тогда и может состоятся разговор. А сейчас есть более серьезные вещи. Я хочу тебе предложить сделку. Из централки, мне переслали
весточку, что на тебя поступил заказ... - Врешь. - Нет. Одна женщина заказала тебя за свою дочь. - Вот, сучка. Я знаю, кто это. Действительно, это она может сделать, но я же ее в порошок сотру. - Не успеешь. Просто на тебя прут единым фронтом несколько фигур, весьма недовольные твоим поведением. Борек задумался. - А ты вообще то, от кого пришел? - Разве сейчас тебе обязательно знать, кто это? Меня просили переговорить с тобой и передать следующее. Ты по своим каналам добиваешься освобождение Гали и не только не тронешь ее пальцем, но и будешь оберегать. В замен, с тебя снимут заказ. Борек даже подпрыгнул на месте. - Кто это там такой умный? Не старый пень, случайно? - Я тебе уже сказал, таких умников несколько человек. Только фамилий, пожалуйста
от меня не жди. - Кто должен убить меня? Ты? - Нет. - Так. Раз должны убить меня, я должен догадаться, кто заказчик и это я уже вычислил. Ну и гадина. Честно говоря, я не пронял, на кого он ругнулся, но понял другое, что попал в струю. Внутренние интриги тюрьмы точно попали в колею моей лжи. - Так что ты решил? - Здесь все ясно. Хлопну я тебя, найдется другой, который уже договариваться со мной не будет. Придавили, сволочи. Даже если убрать эту мымру, то уже вся тюрьма
навалится и это конец. Я понял, что мымра это не мать Гали, а кто то другой... - Ладно, передай своим, я согласен, - расстроился Борек, - но... тебе я сейчас не доверяю, и знаешь почему, в этих засраных дебрях, тот кто убьет первым, тот останется жив. Я пожал плечами. - Когда ты освободишь Галю? - Через две недели. - У тебя две недели отсрочки. Если не сделаешь, первым покойником будешь ты. - Надо же, не хочет двоевластия, стерва. Смертник, я все понял. - Тогда, пока. Неделя прошла спокойно. Борек подчеркнуто вежливо обращается с Галей. Та даже удивляется. - Раньше он, шутку бросит или приставать начнет, а теперь как будь то после ранения сдвинулся по фазе, даже шарахается от меня, - жалуется она мне. - Так это хорошо или плохо? - Страшно. - А за что ты села в тюрьму? - За глупость. Села за руль с пьяной компанией и выехала на тротуар, как раз на автобусную остановку. Двоих на смерть, а еще двое в тяжелом состоянии оказались в больнице. - Взятку дать не могла? - Могла, а мама даже и давала, это и позволило уменьшить мне срок. Но... вспомню
заплаканные глаза родственников погибших, пустоту в глазах матерей и знаешь совесть мучила, по ночам не спала. Если бы меня оправдали, не могла бы я там... жить с таким грузом. - Но это же... страшно... Это идиотизм, со своей совестью или честью, попасть сюда, а здесь могут изнасиловать и убить... - Могут. Меня чуть не растерзали в женской тюрьме, но мамины деньги все же вытащили меня от туда. - А какой дали срок? - Семь лет. - Сколько отсидела? - Три года. - Что то изменилось, теперь то я вижу, как ты хочешь вырваться от сюда. - Ту идиллию о совести, съела тюрьма. Эти страдания, не для меня. Хоть я и сгубила людей, но видно так было уготовано судьбой. - Что то похожее я слышал от одного смертника, его звали Коля. Он все сваливал на своего ангела. - Его... расстреляли? - Нет, он повесился. - Садитесь, молодой человек. Старик вежливо показал мне рукой на стул. - Я думал вы забыли меня. - Нет, не забыл. Мало того, я сдержал свое обещание и самые лучшие детективы за две недели сумели мне найти того человека, который вас засадил в тюрьму. - Кто же это? - Прежде всего, наш уговор остался в силе? - Будет выполнен. - Хорошо. Это человек..., Коняев, заместитель губернатора вашего города, ему помогал ... полковник ФСБ Моисеев. - Коняев, заместитель губернатора? - Да, чему удивляетесь, молодой человек. Вы еще хорошо отделались, вас должны были прибить еще несколько лет назад, причем по моим данным, это пытались сделать два раза и оба неудачно. Я в шоке. Действительно на меня тогда перед поездкой в Смоленск один раз покушались, потом в самом городе, но в азарте погони за наследством дяди, перешел эти, как мне тогда казалось, эти незначительные факты. - Но за что? - Не догадываетесь? За статью. Вы своим материалом в газете многим переехали дорогу. Я сам сел и примерно подсчитал. Проект застройки берега залива стоил около трех миллиардов долларов, а вы... легли поперек. Денег не взяли, даже гибель жены на вас не повлияла, так что попугать некого, ваше убийство не удалось, кроме этого всколыхнули общественность, все это привело вас сюда. - Значит на Коняева работало ФСБ? - А что тут такого, все есть хотят, там в компании был не только полковник Моисеев из ФСБ, но и глава ростовской мафии по кличке Корявый, это они затеяли эту стройку, прибыли-то от нее гигантские. - Сволочи. - Теперь то хотите, чтобы я походатайствовал о вас? - После Верховного суда. - Интересно, если вы выйдете на свободу, будете мстить? - Буду. Разнесу всю эту мразь в клочья. - Как бы они не разнесли вас. - Уже не смогут, я стал не тот. Скажите мне, а строительство начали? - Да. Уже вокруг гостиницы, обстраивают ее контуром домов. - А дальше, до завода ничего не построили? - Пока нет. Все впереди. Вы не забыли, что должны сделать за мою информацию? - Не забыл. Я ушел от старика расстроенный. Этот, гад, пришел за мной ночью. Я проснулся от скрипа. Синяя лампа ночника высветила темную фигуру, которая за несколько кроватей от меня поднялась с койки. У нас все кровати скрипят и я каждый раз вздрагиваю и просыпаюсь, когда кто то хочет в туалет. Парень не пошел в сторону толчка, он осторожно двинулся в
мою сторону. Чувство опасности, принизало каждую клеточку кожи. Я тихонечко подтягиваю колени к животу. Вот фигура замерла между кроватями, подождала немного и тихо шагнула ко мне. Я выбросил ноги и почувствовал, что попал. Парень
вылетел в проход и грохнулся на стол, потом скатился на пол. Вскакиваю и набрасываю на него одеяло, начинаю лупить крутящееся передо мной тело ногами и руками. Проснулись сокамерники, кругом заскрипели койки. - Эй, что там? - раздались голоса. Я схватил этот барахтающийся под одеялом куль, приподнял и бросил на спинку чей то кровати. Теперь тип затих. - Включите свет. Ярко вспыхнули лампочки, я сдергиваю одеяло и вижу окровавленное лицо того парня, который бросил Борека при драке. Из складок одеяла на бетонный пол со звоном падает нож. - Лопата, Скиф, узнаете? - Ну что там? - завернувшись в одеяло подходит Лопата, пристально всматривается в лицо. - Вот, гнида, не довел до конца дело... - Да это..., этот придурок, Шапуня, - бормочет Скиф. Он в одной майке тоже подошел к нам. - Что с этим, идиотом, будем делать? - спрашиваю их. - Ничего, пусть валяется. Оклемается, завтра шеф ему шкуру снимет. - Нож возьмите. Скиф подбирает нож и идет к своей койке. Все начинают укладываться по своим местам. Кто то гасит свет. Утром, меня трясет Лопата. - Смертник, это ты его...? - Чего? Я с трудом открываю глаза. - Шапуня убит. Сразу пропал сон. Я выпрыгиваю в проход. На том же месте, что и ночью, лежит парень, что напал на меня ночью, но в груди его торчит нож. - Скиф, твоя работа? - Еще чего? - слышится голос с койки. - Нож то был у тебя? - Он у меня и остался, вот он, смотри. Действительно, в его руке нож, похожий на тот, что мы отобрали у этого типа ночью. - Ребята, - обращается к нам Лопата, - никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Смертник, ты тоже ночью с этой падалью, не дрался, все запомнили. Никто не просыпался, все было тихо. Сейчас наверняка будет шмон, все колющие и режущие
предметы спрятать. Ребята, там свободная койка. Сдерите с нее одела, отдайте Смертнику, а его - застелите там. Я сейчас пойду предупрежу надзирателей... Но уйти Лопата не смог. Двери камеры закрыты с той стороны. Несмотря на его стук
их никто не открыл. Два часа нас держали взаперти. Потом дверь открылась и вошла надзирательница Вера, еще двое мужиков надзирателей и майор-воспитатель. - Так, - громко сказала Вера, - всем тихо. Сейчас сюда придут следователи. Будут
вызывать по одному. Никуда не выходить. - У нас покойник в камере, - крикнул кто то. - Где покойник? - встрепенулась Вера. Мы расступились. Один из надзирателей подошел к трупу и посмотрел его зрачки и пощупал пульс. - Мертв. Вот вам и отгадка. - Всем на свои койки, - командует Вера. - и не слезать. Мы опять забираемся на койки. Вера и майор уходят, надзиратели остались в камере. - Максимыч, - кричит кто то сзади меня, одному из надзирателей, - что произошло?
Почему будет вызывать следователь? - Вчера вечером убили Старика, теперь вот у вас еще... Следователь не молод, смотрит на меня презрительно, кривя губы. - Зачем убили Старика и заключенного Шаповалова. - Я их не убивал. - Слушайте, вам же все равно светит вышка, даже если не убивали, возьмите все на
себя. - Я их не убивал. - Хорошо, давайте по порядку. Где вы были вчера вечером? Распишите весь вечер от
восьми до отбоя... Галя вся в слезах. - Что же теперь со мной будет? Они же теперь со мной тоже расправятся. - Не расправятся. - А вдруг ты не вернешься...? - Все будет в порядке. Она прижалась ко мне и плачет на груди. С трудом ее успокоил. - Прекрати, я уверен, ты скоро выйдешь из тюрьмы. - Знаешь что, не уходи от меня сегодня. Останься на ночь со мной. Мне все равно одной страшно. - Хорошо. Борек встретил меня напряженно. Он первый начал торопливо говорить. - Я не виноват. Шапуня сам решил тебя убить, я ему этого не говорил. - Говорил, сволочь. - Поосторожней... - Заткнись, гнида. Ты сделал, что обещал для Гали? - Делаю. Все делаю. - Тебе осталось три дня. Если через три дня она не выйдет, ты отправишься вслед за Стариком. - Но я не могу так быстро. - У тебя было почти две недели, чтобы сделать все дела. И не вздумай еще кого-либо подсылать ко мне, иначе твой срок будет исчисляться минутами. Да, забыл, следователя лучше отмажь..., так тебя нормальные люди просили. - Хорошо. Он с ненавистью смотрит на меня. Наконец то меня вызвали в суд. Галя торопливо прощается. - Может все- таки уладится? - Может быть. На прощание хочу тебе сказать, тебя вот-вот должны освободить. Борека я заставил ходатайствовать о тебе... - Не может быть. А вдруг он не сделает этого? - Если не сделает, то кто то отрежет ему голову. Если меня вдруг освободят... - Освободят? - Да, освободят, дай мне свой адрес и телефон. - Так ты все время темнил? - Молчи и никому об этом ни слова, иначе точно от сюда не выйдешь. - Хорошо, я сейчас запишу. Она подает мне клочок бумаги. В комнату входит Вера. - Ты готов, Смертник, пошли. Я целую Галю в губы. - Хочу тебе сказать, до свидания, вернее до встречи. Опять идем по закоулкам тюрьмы, на этот раз на выход. У каптерки, я переодеваюсь
в свою одежду, которую почти два года пролежала на полках. Вера стоит рядом и вдруг спрашивает. - Это с твоей подсказки Борек расправился со Стариком. - Я ему об этом не говорил. - Это я догадываюсь, ты говорил о другом, а цена, Галя? - Все верно. Присмотрите за ней. - В канцелярию уже пришли документы, ее завтра выпишут. Только одно не пойму, зачем она тебе, тебя же все равно... расстреляют. - Хочу напоследок оставить что то хорошее. - Каешься, значит? - Наверно так. Вера передает меня конвою. - Прощай, Вера. - Прощай, Смертник. Прокурор выглядит весьма уныло. под конец своей речи он лепит стандартную фразу. - Я прошу, уважаемый суд, приговорить обвиняемого к высшей мере наказания. И тут поднимается мой адвокат. Григорий Иванович, дотошно, по каждому пункту обвинения подводит свои аргументы и из его речи выходит, что все дело высосано из пальцев. Он говорил четыре часа, но это были часы его лебединой песни. И вот приговор. - ... Суд считает, что Александр Селиванов не виновен... Из под стражи освободить в зале суда... Я чуть не реву. Мы с Григорий Ивановичем выходим в коридор. - Рад? - Еще бы. - Деньги то у тебя с собой есть? - Ни копейки. В тюрьме утащили все, часы, кольцо, кошелек. - Возьми у меня в долг, на первое время хватит, потом вернешь. Он вытаскивает из кармана деньги и передает мне. Все таки есть в нашей жизни настоящие люди. - Григорий Иванович, я знаю, кто меня сюда запихнул. Не могли бы вы мне помочь, засудить этого человека. - Навряд ли. Суду нужны доказательства, а месть... навряд ли. - И все же... - Саша, не настаивай. Если будут доказательства, приходи. Телефоны я тебе свои дам. И еще совет, в том городе, где ты живешь, есть у меня друг Терещенко Анатолий Георгиевич, он является руководителем городской коллегии адвокатов, честнейший мужик. Если будет трудно, приходи к нему, скажи, что от меня, уверен,
поможет. По справке меня не захотели пустить в гостиницу, пришлось переночевать на вокзале. Утром я был у ворот тюрьмы. Узнал, что Красильникову Галину Александровну выпустят в час дня. К тюрьме подъехал Мерседес из него вышла красивая женщина, в шикарном платье. Я стоял недалеко от машины и ждал. Вот открылись ворота и с чемоданом появилась Галя. - Мамочка, - она бросилась на грудь женщины. - Все деточка, все кончилось, - теперь мы начнем новую жизнь. - Мамочка, - только и говорит Галя. - Пошли, дорогая. На улице холодно. И тут взгляд Гали упал на меня. - Смертник... - Ты про что это? - встревожилась мать. Галя оторвалась от нее и подошла ко мне. Она лбом уперлась в мой лоб. - Мне Вера все рассказала, как ты добивался, чтобы меня освободили. От нее я узнала, что тебя вчера оправдали. Она сама в шоке от этой новости. Значит ты действительно ни в чем не виноват? - Ни в чем. - Сколько же ты страдал? - Много. - Галочка, поехали, - слышен голос матери. - Я тебя прошу, приезжай ко мне. - Приеду. Улажу свои дела и приеду. Она поцеловала меня, потом оторвалась и побежала к машине. И вдруг я понял, к ней никогда не приеду. Какая то тонкая ниточка притяжения в тюрьме, вдруг порвалась, когда вышли на волю. В моем городе, все от меня шарахаются как от чумного. Квартиры давно нет, вещей нет, работы нет. В милиции, сказали сразу, выдадим паспорт, если будет местожительство. Заколдованный круг да и только. Вот тогда, то по совету Григория Ивановича, я поехал к его другу Терещенко. Толстый, лысый адвокат принял меня в своей конторе. - Вы ко мне? - Да. Я обращаюсь к вам по совету Григорий Ивановича, моего бывшего адвоката. - Григорий Ивановича? А... Гришки... Понятно. Так что у вас? Так я рассказал ему все о себе. Он внимательно выслушал, чиркнул два раза в блокноте. - Мне все ясно. Вам, на первое время, нужна хоть какая жилплощадь. Город ее у вас отнял, город вам и предоставит. Это я позабочусь. Приходите ко мне послезавтра. Легко сказать, а где мне приткнуться С трудом удалось пристроится в мастерскую по ремонту обуви. Там же в коморке, я первое время и спал. Адвокат Терещенко действительно помог, мне выделили комнату
в коммунальной квартире. С решением квартирного вопроса, милиция сразу же выдала
мне паспорт. Я привыкал к городу, а он привыкал ко мне. Главным редактором стал Колька Басманов, открыв рот, он с удивлением смотрел на меня. - Сашка? Ты... живой. - Да, это я. Не ожидал небось... - Но ведь... - Ты хочешь удивится, почему маньяк-насильник на свободе? - Нет, но... Я ничего не понимаю. - Рано похоронил меня Коленька. Я слышал даже статейку по поводу меня тиснул. Мол, редакция очень сожалеет, что проглядела в своих рядах такого человека... - Тебя оправдали? - Представь себе. Даже все обвинения сняли. - Ты пришел ругаться по поводу своего прошлого? - Нет. Я хочу, чтобы меня восстановили на прежней работе. - В этом я тебе не могу помочь... Все места заполнены согласно штатного расписания. - Коля, ты хочешь сохранить меня в памяти таким же оплеванным... - Я ничего не хочу. - Но тебе все равно придется потеснится. Меня восстановит суд. - Саша, давай решим все миром. Сейчас действительно взять не могу. При первой возможности, сразу же примем, а пока будешь нашим внештатным корреспондентом... - Что значит, при первой возможности? - У меня Лидочка, уходит в декрет месяца через четыре, вот тогда... - Ладно. Договорились. А сейчас я хочу, чтобы ты разрешил мне покопаться в архивах газеты... - Хочешь вернуться к старому? - Да. Я должен все рассказать людям. Тогда у меня не получилось, сейчас можно все поправить... - Думаешь еще не поздно? - Пока нет. - Давай дерзай... Я даю добро, - по барски хлопает меня по плечу Колька. Вечерами брожу по городу и вспоминаю, как мы с Таськой гуляли здесь. У большого букинистического ларька стоит знакомый мужик. - Здравствуйте. - Здравствуйте, - с удивлением смотрит тот. - Вы меня не узнаете? - Нет. - Однажды, лет семь тому назад, вы ко мне пришли и купили целую машину старинных
книг. - А... Да...да...да. С вами еще такая конопатая девушка была. - Была, ее убили. - Ну надо же. Тяжелый и скверный мир. Я ведь тогда большие деньги имел на вашей сделке. Мне ли это не забыть. Еще там у вас была корона, изумительная работа, кажется подарок Наполеона графине Вревской. Вы ее тоже продали? - Как вам сказать... - Можете не говорить. Мне кажется, один мой друг сказал, что видел точно такую же корону у одного любителя коллекционера. Кажется его фамилия Моисеев. - Полковник Моисеев. Букинист смутился. - Кто он там, полковник, сержант, я не знаю, знаю фамилию. Я понимаю, продали, так продали..., что же делать, такая тяжелая жизнь. Я хотел сказать, что меня обокрали, но потом подумал, что это ничего не изменит. - Я вижу вы торгуете на улице, а говорите, что заработали на мне. - Так это было давно молодой человек. Все движется, все меняется. Сначала взлетел, потом погорел, но у каждый живет надеждой, я тоже надеюсь, что завтра может опять взлечу... - Взлетайте. Я хочу пожелать вам удачи. - Пока, молодой человек. Может что-нибудь у меня купите? Долго звонил в дверь и уже хотел уходить, как стукнула задвижка и на пороге появилась пожилая женщина. - Вам кого? - Вы не Светлана Юрьевна? - Да это я. - Я был с вашим сыном в одной камере... Она схватилась за грудь и отшатнулась - Заходите, не стойте на лестнице.. Эта старая интеллигентская квартира, забитая книгами, картинами и старинными резными шкафами и буфетами. Женщина приглашает меня в гостиную с огромным желтым
абажуром и сажает на диван. - Значит вы вместе с Виктором были в тюрьме? - Да, мы с доктором сидели в одной камере. Он просил меня, если выпустят, зайти к вам и передать, что он даже перед смертью не изменился и верит в праведность своего дела.. Доктор не кается в том, что помогал людям облегчать их страдания... - Вы были с ним до последней минуты? - Можно сказать так. Это был очень мужественный и сильный человек. Женщина молчит, потом подходит к окну и смотрит на улицу. - Я верила в него, - вдруг сказала она, - и испытываю гордость за то, что Виктор
умер настоящим человеком, никого не предал и не изменил своим идеалам. Спасибо вам большое, что принесли последнюю весточку от него. Хотите чаю? - Хочу. Светлана Юрьевна вышла из комнаты, а я оглядываю стены с многочисленными картинами и фотографиями. Мы попили чайку и разговорились. Мать доктора, показала мне фотографии сына, его
работы, любимые поделки. Она готова была говорить о нем часами. - Знаете, - прерываю ее я, - Игорь просил вас, чтобы вы передали мне его шкатулку... - Какую шкатулку? - Он сказал, что спрятал ее в ванной комнате, вы знаете где... Она кивает головой и уходит из комнаты, через минут пять возвращается с небольшим деревянным ящичком. - Вы знаете, что здесь? - Знаю. Это яды. Он их собирал по всему свету. - Яды были его хобби. Много читал по этому поводу, выписывал журналов, книг. Приставал ко многим знакомым, путешественникам, просил, чтобы достали или привезли с собой... эти смертельные игрушки. Сам гонялся за тридевять земель, чтобы достать каплю неизвестного яда. И ведь доставали и доставал. - Как же так? После ареста Виктора, разве у вас их не отобрали? - Нет, не отобрали. У меня обыска не было. Игоря взяли на работе и нашли там яды, потом обыск был у него дома, но там ничего не нашли, он все хранил у меня. Но то, что нашли, было достаточно для улик, а эти... так и остались здесь. Я осторожно открываю крышку. В специальных гнездах лежат небольшие пробирки, я насчитал их 27. В каждой до половины жидкости или порошка. Пробирки пронумерованы. - Как же он разбирался в них, здесь только одни номера? - Там под чехлом крышки описание каждого яда. Действительно под обивкой лежат два листка бумаги. Напротив каждого номера написан тип яда, его действие, способ применения. - Видите, здесь нет стандартных цианидов или аминов, вызывающих мгновенную смерть, здесь яды натуральные, которые действуют незаметно, часами и сутками и которые потом... трудно определить.... - Честно говоря, я в этом не разбираюсь. Но чувствую, что это колоссальная ценность. - А вы сами тоже были приговорены? - Да, меня приговорили к смертной казни, но перед самым расстрелом удалось найти
доказательства моей невиновности. - Вы очень много перенесли... - Это так. - Я поверю вам и отдам эту шкатулку. Если вы такой как он, то может это будет использовано для дела. - Я как то и не знаю... В общем, пусть останется память о великом человеке. Она была умной женщиной и давно догадалась, с того момента как я взял эту шкатулку в руки, что буду применять яды для своих врагов. - Вот и договорились, а то знаете попадет такая ценность в руки плохих людей, сколько еще тогда будет людского горя. Вскоре я ушел от нее, держа в руках страшное оружие возмездия. Я столкнулся с ней случайно, шел по Невскому и мысленно прокручивал план мести. Вдруг, у стоянки такси увидел шикарную, длинноногую женщину. - Аня. - Я. А вы кто? Я вас знаю? - Знаешь. Однажды ты пришла ко мне в редакцию, защищать интересы Коняева. Я писал два года тому назад резкие статьи о нем. - А... помню, помню. Но постойте, вас кажется..., слушайте это не вы там чего-то
натворили. Вас кажется судили и... приговорили к расстрелу. - Было такое дело. Но это оказалось судебной ошибкой. - Хороша ошибочка. А вы знаете, я ведь у Коняева больше не работаю. Уже как полтора года ушла. - А теперь где работаете? - Здесь недалеко, в одной консалтинговой фирме. - А почему ушла от Коняева? - Да ну его, дерьмо, а не мужик. С тобой тогда фокус не прошел, он чуть меня не вышиб из конторы, а потом, я поняла, он нечист на руку. Однажды довел так, что послала его подальше и ушла совсем. - Слушай, чего мы на улице мерзнем, пойдем посидим в кафе, поболтаем. Она поколебалась немного, но потом встряхнула головой. - Пошли. Мы заняли столик в кафе, я заказал ей мороженного, немного сухого вина и рассказал всю свою историю. Просто так выложил, как неведомому другу. Она не разу меня не прерывала, только как кошка облизывала каждую ложечку мороженного, которую отправляла в рот и заглядывала мне в глаза. Пока не съела мороженное и не допила вино, не произнесла ни единого слова. - Какой мерзавец, - наконец выдавила она. - Что же ты теперь будешь делать? - Я хочу продолжить то, из-за чего меня посадили. - Но ведь прошло более двух лет, кое-что изменилось - Не изменился фон зараженной земли и как я знаю, этот мерзавец хочет продолжить
строительство жилых домов дальше. - А то, что Коняев заместитель губернатора, тебя не смущает? - Нет. Меня смущает только одно, что мои бывшие друзья либо меня предали, либо не очень жаждут помочь. По крайней мере, все мои документы, на основании которых
я строил статьи, исчезли. Их либо украли неизвестные лица, либо уничтожили. Я вышел из заключения и не нашел ничего. - Значит, опять идешь на баррикады? - Иду. Только без оружия, пока его выбили из рук. - Хочешь я тебе помогу кое в чем? - Конечно. А в чем ты можешь помочь? - У меня есть друзья... они работают там... у залива, на том предприятии, которое отравляло раньше землю. Поговорю с ними, может они кое-что знают? - Спасибо, Аня. Это хоть немного, но уже хорошо. Пусть даже будет неудачный результат, но все же я буду тебе благодарен. - Саша, я чувствую себя частично виноватой в том, что с тобой произошло. Давай не прерывать отношения. Ты не скажешь мне свой адрес? - Скажу. Я записываю ей свой адрес работы и домашний на клочке бумаги и передаю ей. Она прячет в свою сумочку. - Сашенька, ты извини меня, я пойду. - Да, да... Пошли. Я тебя провожу.